1937. Русские на Луне - Александр Марков

Мимо прошла галдящая толпа римлян и галлов. Они вновь заключили временное перемирие.

— У вас тут весело.

Шешель спрятал сценарий в саквояж.

Незаметно, совсем незаметно они вышли во двор. Рядком у забора выстроилось несколько автомобилей. Среди них выделялся красный спортивный автомобиль, появившийся в продаже пару месяцев назад. Кажется, он назывался «Стальной ветер». Авто это оставалось редкостным явлением даже на улицах столичных городов. Не столько из-за дороговизны, а оценивалось это произведение отечественного автостроения в целое состояние, но все-таки купцам Поволжья, собравшим хороший урожай в минувшем году, роскошь эта была вроде мелкой безделицы, купить которую можно из-за причуды, поиграть чуть и подарить кому-нибудь, когда наскучит, все равно от прихоти этой капиталы не пострадают. Просто слишком мало их еще выпустили. Поговаривали, что автозаводы не могут справиться с заказами, хоть и работают круглые сутки, а желающие в очереди выстраиваются чуть ли не в такие же, в какие немцы за хлебом под конец войны выстраивались, когда с продовольствием у них совсем плохо стало. Если авто эти будут выпускать с прежней скоростью, то очередь на них рассосется месяца за три-четыре. Не раньше.

Слегка приплюснутый сверху сигарообразный корпус казался слишком большим для двухместного авто. Здесь можно было расположить еще как минимум один ряд кресел, но большая часть корпуса скрывала мощный двигатель, который, приставь к авто крылья и пропеллер, наверное, мог бы поднять его в воздух.

Все остальные авто рядом со «Стальным ветром», какими бы представительными и дорогими они ни были, становились фоном, который лишь оттеняет истинное произведение искусства и не более того.

— Красота, — не удержался Шешель от комплимента этому своему первому увлечению, а актриса, проследив направление его взгляда, отчего-то сказала «Спасибо», будто комплимент этот относился к ней. К ней он тоже относился, но Шешель пока боялся говорить ей что-то подобное.

— Мне тоже это авто нравится. Прежде у меня «Лоран» был.

Какие слова: «Стальной ветер», «Лоран», будто из той жизни, из сказки. На войне несколько «Лоранов», пришедших из Франции, переделали под броневики, но «Руссо-Балты» подходили для этой роли лучше.

Луна — это тоже сказка? Томчин говорил, что нет. Может, проверить?

Похоже, она брала уроки у иллюзиониста или могла материализовывать предметы из пустоты. Застопорись на месте ее актерская карьера, то она сможет выступать в цирке, показывая фокусы. Откуда ни возьмись на указательном пальце у нее появилось серебряное колечко. Шешель не видел, чтобы Спасаломская доставала его из сумочки. К колечку были прикреплены два ключа от авто. Она слегка пошевелила пальцами. Ключи мелодично зазвенели, как колокольчики. Все это было сродни действиям рыболова, когда тот немного дергает удочку, чтобы наживка на крючке ожила и сонная рыба наконец-то выбралась из тины и водорослей и закусила наживкой вместе с крючком.

— Возьмите.

Она протянула Шешелю ключи. Теперь они лежали у нее на раскрытой ладони. Помимо них к колечку крепился маленький золотой брелочек в форме сердца.

Бог ты мой, от такого предложения у любого кругом пойдет голова. Шешель почувствовал, что ноги его начинают дрожать, точно это земля под ними трясется или он перенесся на палубу катера, в чреве которого работает двигатель, отчего палуба ритмично содрогается.

Рука его чуть затряслась — плохой признак, после которого, к примеру, хирургу надо искать более спокойную работу, читать лекции или мемуары писать, но уж никак не оперировать. Гонщику тоже не стоит в таком состоянии за руль садиться. Не заметишь, как въедешь в дерево или канаву. На небесах только и поймешь, что случилось.

Но не стоит так много значения придавать этому жесту. Если актриса решила поиграть с ним, почему бы не ответить ей тем же? С ней трудно тягаться, но отчего не попробовать? Шешель улыбнулся. Дрожь в его теле прошла.

— Благодарю.

Он взял ключи, но надеть смог бы разве что на мизинец — таким маленьким было колечко. Рисковать не стал, потому что не знал — снимет ли его позже. Или для этого придется густо намазывать палец мылом. Сжал связку, но не сильно, чтобы не раздавить золотое сердечко.

Он открыл правую дверь, галантно подставив руку, чтобы актриса, забираясь в авто, смогла опереться на нее, потом осторожно захлопнул дверь, обошел авто кругом спереди, искоса поглядывая на радиатор, точно наездник на еще не оседланную лошадь. Начни обходить ее сзади — обязательно лягнет. Уселся в водительское кресло, пробежался пальцами по рычагам, как музыкант по клавишам, завел двигатель и несколько секунд прислушивался к его дыханию.

Когда Елена ступила на подножку авто, то почувствовала дрожь в коленках, быстро толкнула тело вперед, иначе не устояла бы на ногах и сорвалась вниз. Мягкое кожаное кресло, приняв ее, чуть прогнулось, обтекая и принимая очертания ее тела. Дрожь не ушла, а, напротив, даже усилилась, разлилась по всему телу слабостью. Откуда чувство такое, как у впервые танцующей с кавалером гимназистки? Ноги от страха подгибаются и приходится прямо висеть на партнере по танцу, а тот-то думает, что подруга совсем танцевать не умеет и именно из-за этого давит ему носки. Хоть голову бы подняла вверх. Чего под ноги смотреть? Спасаломская поняла, что, попытайся эту минуту Шешель поцеловать ее, она не смогла бы ему сопротивляться и у нее не хватило бы сил, чтобы отвесить ему хлесткую пощечину за такое дерзкое поведение. Пожалуй, это было бы даже приятно. Она замечталась, попробовав угадать, какой вкус у губ Шешеля. Наверное, они пахнут табаком и машинным маслом. Они сухие, как папиросная бумага, а чтобы они стали мягкими, их надо вымачивать в вине. Бокала хватит.

Она не могла скрыть своих мыслей. Они отражались в ее глазах. Жаль, что Шешель не смотрел на нее, всецело поглощенный изучением авто. Не понять этих мужчин. Такая женщина сидит рядом, а он только на приборы поглядывает, будто рядом с ним и никого и нет.

Она не услышала, как заработал двигатель, заурчал, будто у авто был желудок, в который только что через пищевод, или что там у него есть, провалилось немного еды и он принялся ее переваривать.

— Ну что же, поехали, — сказал Шешель, нажал на педаль газа, авто сорвалось с места.

Елену чуть качнуло назад. Именно это движение вырвало ее из страны грез. Она выставила руки, уперлась ладонями в панель с приборами, посмотрела на Шешеля, надеясь, что он наконец-то повернется к ней лицом. Но тогда ей станет доступна и та вторая половина — обезображенная шрамом. Она любовалась его профилем. Черты лица тонкие, глаза спокойные, красивые. От него веет надежностью. Спасаломская прищурилась, улыбаясь и опять погружаясь в грезы. Ей было приятно ехать.

Шешель действительно повернулся, точно мысли умел читать, но с небольшим запозданием. Казалось, что все, что простиралось за лобовым стеклом авто, ему интереснее, нежели созерцание своей соседки. О, поклонник известной актрисы ни секунды не упустил бы и не отрываясь глядел бы на нее, пока авто, которое он вел, не врезалось бы в стену дома или фонарный столб. Но это, когда они на улицу выедут. Пока же единственным препятствием перед ними были запертые ворота студии. Авто они не остановят, но сломать могут.

Он ничего не сказал. Только слегка улыбнулся. Ворота расступились с едва заметным скрипом. Авто вздрагивало, когда наезжало на рытвины, точно корабль, в который то и дело попадали неприятельские снаряды. Но пока они не могли потопить его, хотя вода в трюме, несмотря на все усилия экипажа, прибывала.

Скорость постепенно увеличивалась. Елена поняла это, когда почувствовала, что ее вдавливает в спинку кресла, а дома стали мелькать слишком быстро перед глазами, и для того, чтобы прочитать вывески на витринах, приходилось встречать и провожать их взглядом.

Никогда прежде она не чувствовала себя так уютно в своем авто. В нем всегда чего-то не хватало. Но чего, она не знала. Положила плюшевую игрушку рядом с приборной панелью. Не помогло. Теперь она поняла, что за рулем должен был сидеть другой человек. Интересно, сколько он попросит, если нанять его на должность личного водителя? Она от такой мысли развеселилась, а спрашивать не стала, потому что ответ знала заранее. Никогда он не согласится. Обидится еще после такого предложения, остановит авто, выйдет вон, не сказав ни одного слова на прощание, побредет к своему дому пешком или поймает пролетку и умчится на ней. Даже когда она привяжет его к себе, он все равно не сможет проводить с ней все свое время. Дикий зверь недолго может жить в клетке. В неволе он умрет.

«Знаю. Знаю».

Темнело, но вечер еще висел в небесах и на землю не спустился, а поэтому нетрудно было разобрать двигающееся следом за ними по улице, в метрах тридцати позади, авто — черное, как оторвавшийся от ночи кусок. Черный «Олдсмобиль». Прежде он стоял невдалеке от студии. Как только ее покинула Спасаломская, авто пристроилось к ней в хвост.