Не время почивать на лаврах (СИ) - Селютин Алексей Викторович

Терезин и Фабрицио сидели рядом. Лениво умяли что-то вкусненькое, но продолжали играть деревянными солдатиками прямо на столе. Из Терезина, как я быстро успел убедиться, получился бы отличный "усатый нянь"; хоть усы над его верхней губой едва-едва показались, он обращался с ребёнком как профессионал. В принце или проснулась его природная доброта, или, после долгого религиозного одурманивания, жажда простого человеческого общения. Играя с Фабрицио, Терезин не обращал внимание на то, что происходит в округе. Он был настолько искренен, что малыш перестал испытывать страх практически сразу. Они играли вырезанными из дерева фигурками, на деревянных лошадках водили рыцарей в бой и не замечали трогательного взгляда королевы Исиды. Наверное, за всю свою жизнь Терезин никогда не был более счастлив, чем сейчас.

Поэтому ужин проходил в тишине. Все наблюдали за интересной картиной и не хотели ни о чём говорить.

Но потом примчал Фелимид. Его я давненько не видел. Рыжая шевелюра и рыжая борода были аккуратно подстрижены. И сам он возмужал, как мне показалось. Окреп и раздался в плечах.

Но когда врата трапезной залы распахнулись, первым он бросился не ко мне. И не перед королем на одно колено припал. Взглядом он выделил Мириам и направился к ней быстрым шагом. Она или растерялась, или не понимала, как правильно себя вести после долгой разлуки. А потому слегка замешкалась. Так что когда Фелимид сжал её в объятиях, она едва успела выбраться из-за стола.

Стул упал на пол, а Терезин захихикал в ладошку, когда Фелимид и Мириам принялись обниматься и целоваться. Одной рукой я растерянно почесал черепушку, а второй рукой показал Терезину кулак. А затем по очереди посмотрел на Феилина, Иберика и Сималиона. Но эта троица, я уверен, до конца жизни будет играть в трёх знаменитых обезьянок, которые ничего не видели, ничего не слышали и ничего никому не скажут.

Эмоциональная встреча супругов завершилась быстро. Мириам выглядела смущённой, когда Фелимид обнимал и целовал её лицо. Он тихо шептал слова благодарности за то, что спасла ему жизнь, и просил прощения, что поверил в ложь первосвященника и не пришёл на помощь. А я набрался духу поздороваться с Фелимидом, только когда преодолел некую скованность. И ещё раз поблагодарил небо за то, что изменения с Мириам всё же не произошли.

- Милих, - вместо короля, Фелимид опустился на одно колено передо мной. - Никогда я не смогу отблагодарить тебя по заслугам за то, что ты совершил. Я уже клялся тебе в вечной верности, теперь клянусь умереть за тебя в тот момент, когда ты этого потребуешь. Я стану на пути копья, грудью закрою от стрелы. И выполню любой твой приказ, даже не думая его оспаривать.

Мириам не поднимала глаз от пола во время этой речи. И я её понимал. Я чувствовал себя примерно так же.

- Я возвращаю тебе эту отступницу, - улыбнулся я. - В благодарность за то, что ты для меня сделал. Мы через многое прошли вместе. Ты рисковал жизнью, вовремя пришёл на помощь вместе с людьми принца Тревина. Спасение дорогого тебе человека - это меньшее, что я могу сделать. Держи эту даму крепко и никогда не отпускай. Она этого достойна.

После этого ужин превратился по-настоящему в семейный. За трапезным столом сидели самые близкие для меня люди. А когда прискакал Каталам, по-отечески крепко обнял Иберика и не менее крепко меня, было бы кощунством не нырнуть в бочку с мармасским.

Впервые за долгое время я отпустил ситуацию. Да так отпустил, что не запомнил, после какого бокала заснул. Утром, когда мы с Его Величеством шли исполнять мою главную просьбу, он сообщил, что меня доставили в аниранские покои уже спящим и нежно уложили на кровать. И окружающие отнеслись с пониманием к тому, каким образом аниран снял накопившееся напряжение.

Чувствовал я себя утром не очень хорошо. Но на родной Земле, да и на этой планете, подобное со мной уже происходило. Так что я знал, что похмелье продлится недолго. Главное, как говорится, перетерпеть.

Но место, куда мы с королём отправлялись, требовало оставаться собранным и сосредоточенным: во время вчерашней попойки я расчувствовался, благодаря алкоголю погрузившись в воспоминания, и просил утром сопроводить меня к магистру Анумору.

По указанию Его Величества, тело профессора Гуляева забальзамировали, накрыли хрустальным саркофагом и, совсем не по закону, разместили в королевской усыпальнице. Король отдал соответствующий приказ и попросил внести этот момент в летопись.

В склеп под дворцом мы спускались вдвоём. Сырой воздух, гнетущая атмосфера и взгляды каменных предков Анфудана Третьего заставили меня погрузиться в тяжкие думы. Я вспоминал своего наставника и обещал себе под нос, что, когда всё закончится, возведу в его честь памятник.

- Я оставлю тебя, аниран, - тихо похлопал меня по плечу Его Величество. - Отдай последние почести не менее достойному посланнику небес. Он заслужил это.

Я не сразу смекнул, почему король сказал именно так. А когда разобрался, на моём лбу собралась гармошка.

- Всё верно, - Его Величество уверенно выдержал мой офигевший взгляд. - Я разобрался. Я часто посещал магистра в моменты его болезни. И видел, что его болезнь не похожа ни на одну из мною виденных. Он просто старел. Чахнул, как сессилия перед приходом холодов. Поэтому я пошёл искать подтверждение своим догадкам в биб-ли-о-теку... Да, аниран. Хоть и поздно, но я всё же ознакомился с копией священной книги. Многое оттуда почерпнул. И всё понял.

- Вы поняли, что магистр Анумор - аниран?

- Признаться, я должен был догадаться раньше, - развёл руками король. - Магистр появился ниоткуда. Но умел и знал куда больше, чем все мои магистры вместе взятые. Одно Всевидящее Око чего стоит. А па-ро-вой двигатель... Но тогда я не видел дальше своего носа. И не раздумывал. Жалею, что лишь его смерть заставила меня задуматься.

- Не стоит жалеть, Ваше Величество, - я крепко сжал плечо короля. - Он знал, на что шёл. Если вы прочли даже копию, должны понимать, что милихом сможет стать лишь один. Иного пути не будет.

- Эта ноша возложена на твои плечи, - король доверительно посмотрел мне в глаза. - Но я сделаю всё от меня зависящее, чтобы её пронёс именно ты, а не кто-либо иной. Иначе, теперь я точно уверен, наш мир ничто не спасёт.

- Спасибо за доверие, - шмыгнул я носиком.

- Не за что. Я буду ждать тебя наверху.

Король ушёл, оставив меня в одиночестве. На негнущихся ногах я подошёл к хрустальному саркофагу, установленному в нише у стены.

Увиденное заставило меня сжать губы: тело профессора Гуляева выглядело ужасно. Практически неузнаваемый высушенный скелет, обтянутый кожей. Бедолага был похож на седовласую куклу из голливудских фильмов ужасов. У меня появилось стойкое ощущение, что после того, как он лишился дара, организм пожирал его самого. Питался остатками жизненных сил. Съедал мышцы, жиры, кости. Иначе я не мог себе объяснить, почему под хрустальным саркофагом лежит мумия.

Я молча стоял над телом какое-то время. Я не знал, что сказать. Но сделать я мог ещё многое. Прямо там, в тёмном прохладном склепе, в очередной раз я пообещал профессору, что не остановлюсь. Что буду двигаться вперёд, несмотря на любые преграды. Не пощажу тех, кто пощады не заслуживает. Переступлю через тех, кто будет стоять на пути. И принесу спасение этому несчастному миру.

- Спи спокойно, первый аниран, - повторил я уже не перед письмом, а перед телом. - Даю слово, что смотреть на избавившийся от недуга мир ты будешь с самого высокого памятника в Обертоне. Прощай.

Его Величество ждал меня вместе с гессерами. Посмотрел в глаза, убедился, что со мной полный порядок, и подхватил под руку.

- Послы жаждут встречи. Сегодня с утра всем сообщили. А Гвелерг, как мне показалось, даже соскучился, - король засмеялся. - Идём, поговоришь с ними.

***

Послы Эзарии, Флазирии, Декедды и острова Темиспар хоть одеты были совсем нескромно, скромно топтались в приёмной зале. И затихли сразу же, когда показались мы с королём. Рауф Бумедьен и Иса Онай лишь почтительно склонили головы в приветствии, тирам Гвелерг улыбался на всю ширину своего огромного рта, а посол Декедды - Амран Хабиб - гордо задрал подбородок после рядового "здравствуйте". То есть как бы намекал, что он всё та же маленькая и гордая птичка.