Стрекоза в янтаре - Диана Гэблдон

Интересно, как это он может быть против? С этой мыслью Роджер открыл глаза и тут же растерянно заморгал. Потому что перед ним, в газете, было то самое имя, которое только что пригрезилось ему на страницах брачного свидетельства, — Рэндолл.

Нет, конечно, не Брианна Рэндолл. Клэр Рэндолл. Вверху заголовок: «Возвращение из мертвых». А под ним — фотография Клэр, только лет на двадцать моложе. Впрочем, на ней она не сильно отличалась от нынешней Клэр, если не считать выражения лица. Она сидела в больничной постели, волосы взъерошены и развеваются, как знамена, тонкие губы сжаты в плотную линию, удивительные глаза сверкают и смотрят прямо в объектив.

Совершенно потрясенный, Роджер начал торопливо перебирать вырезки, затем стал читать. Газетчики явно старались раздуть из этой истории целую сенсацию, но фактов было мало.

Клэр Рэндолл, жена известного историка доктора Франклина У. Рэндолла, пропала в Шотландии во время своего отпуска. Случилось это в Инвернессе, в конце весны 1945 года. Машину ее нашли, но сама женщина бесследно исчезла. Все поиски оказались напрасными; наконец полиция и отчаявшийся муж пришли к печальному выводу, что Клэр Рэндолл, должно быть, погибла от руки какого-то бродяги, а тело ее спрятали среди скал и камней.

И вот в 1948 году, через три года после исчезновения, Клэр Рэндолл объявилась. Ее обнаружили, грязную, оборванную, в каких-то лохмотьях, бродившей вблизи того места, где она пропала. Она была цела и невредима, хотя и сильно истощена, однако, похоже, плохо осознавала, что с ней и где она находится. Речь Клэр была бессвязной.

Мысль о том, что Клэр Рэндолл может бессвязно выражаться, заставила Роджера удивленно приподнять брови, и он продолжил просматривать вырезки. Но помимо информации, что миссис Рэндолл поместили в местную больницу оправляться от потрясения, он мало что извлек из них. Попались фотографии мужа, который был «вне себя от радости». Впрочем, на них он скорее выглядел таким же потрясенным. Да и можно ли было упрекнуть его в этом?

Роджер с любопытством рассматривал фотографии. Фрэнк Рэндолл, стройный, красивый, аристократической внешности мужчина. Темноволосый, со щеголеватой грацией, читавшейся в каждом изгибе тела, он стоял у входа в больницу, застигнутый репортером в тот момент, когда собирался навестить свою вновь обретенную жену.

Роджер внимательно разглядывал длинный, четко очерченный подбородок, наклон головы и внезапно осознал, что ищет сходство Брианны с отцом. Заинтригованный этой мыслью, он поднялся и взял с полки одну из книг Фрэнка Рэндолла. Там, на задней стороне обложки, нашел более четкую фотографию. Нет, волосы у него не рыжие, а темно-каштановые. Должно быть, она унаследовала эту сверкающую гриву от дедушки или бабушки, и темно-синие глаза с кошачьим разрезом — тоже. У матери ее красивые глаза, но совсем другие. И у отца тоже другие. Сколько он ни старался уловить хоть малейшее сходство этой рыжеволосой богини со знаменитым историком, ему это не удалось.

Со вздохом он отложил книгу и собрал газетные вырезки. Хватит заниматься всякой ерундой, пора и за дело, иначе придется заниматься разборкой бумаг не меньше года.

Он уже складывал вырезки в папку, как вдруг на глаза ему попался заголовок: «Похищена феями?» И не столько сам заголовок, сколько дата под ним: «6 мая 1948 года».

Роджер осторожно опустил на стол вырезку, словно то была бомба, готовая взорваться в руках. Закрыл глаза и припомнил сегодняшнюю беседу. «А в Массачусетсе придется дожидаться, пока тебе не стукнет двадцать один год, — сказала Клэр. — Брианне ждать еще восемь месяцев». Выходит, ей двадцать? Брианне Рэндолл двадцать…

Быстро отсчитать назад в уме пресловутые девять месяцев он не смог. Подошел к «вечному» календарю, которым пользовался викарий, пришпиленному к стенке там, где нашлось свободное место. Отыскал дату и замер с пальцем, прижатым к календарю, лицо его побледнело.

Клэр Рэндолл вернулась после своего таинственного исчезновения оборванной и истощенной, бормочущей бессвязно какие-то слова и… беременной.

В конце концов Роджеру удалось заснуть, но после бессонной ночи проснулся он поздно и с тяжелой головой. Не помогли ни холодный душ, ни щебет Фионы за завтраком.

Он чувствовал себя так скверно, что отложил работу и решил прогуляться. Моросил мелкий дождик, но свежий воздух сделал свое дело — головная боль почти прошла. Правда, это возымело и отрицательный эффект: мысли его прояснились и он снова начал размышлять о своем ночном открытии.

Брианна ничего не знает. Это совершенно очевидно, судя по тому, как она говорит о своем покойном отце, вернее, о человеке, которого считает отцом. О Фрэнке Рэндолле. И очевидно, что Клэр не хочет, чтобы дочь знала, иначе бы давно рассказала ей обо всем. Или же их нынешнее путешествие в Шотландию должно послужить прелюдией к разговору? Ее настоящим отцом был, вероятно, какой-нибудь шотландец, ведь Клэр исчезла, а потом появилась именно в Шотландии. Интересно, он все еще здесь?

Поразительная мысль! Неужели Клэр привезла дочь в Шотландию специально, чтобы познакомить с настоящим отцом? Роджер с сомнением покачал головой. Нет, это чертовски рискованно — проводить такие эксперименты. Это посеет в душе Брианны лишь боль и смятение, да и в душе самой Клэр тоже. К тому же может ли тот человек занять место покойного? Ведь девушка была очень привязана к Фрэнку, это очевидно. Как она поведет себя, узнав, что человек, которого она так любила и идеализировала всю свою сознательную жизнь, вовсе ей не отец?

Роджер ощутил острое чувство жалости к ней и к себе тоже. Не стоило ему влезать во все это, лучше было оставаться в счастливом неведении. Ему нравилась Клэр Рэндолл, очень нравилась, и просто претила мысль о том, что она могла изменить мужу. Впрочем, он тут же укорил себя за столь старомодную сентиментальность. Как знать, возможно, она была несчастна с Фрэнком Рэндоллом? Возможно, у нее имелись все основания сбежать с другим мужчиной? Но почему же она тогда вернулась?..

Вспотевший и мрачный Роджер побрел обратно к дому. Повесил пиджак в прихожей и отправился в ванную. Иногда ванна очень помогала успокоиться, а он так нуждался в успокоении.

Он провел рукой по ряду вешалок в гардеробе в поисках своего изрядно поношенного махрового халата. После секундного колебания полез в дальний угол, расталкивая вешалки, пока не нащупал то, что искал. С нежностью глядел он на потрепанный домашний халат. Желтый шелк подкладки выцвел, но разноцветные павлины были по-прежнему великолепны — величественно расправив свои красочные хвосты, они смотрели на него маленькими глазками, напоминавшими черные бусинки. Он поднес мягкую ткань к носу и