Отец смотрит на запад - Екатерина Манойло

Катя полезла в телефон и проверила в очередной раз банковское приложение. На карте по-прежнему было денег на одну поездку в метро. Она набросала несколько предложений в заметках, перечитала, добавила смайлик и разослала немногочисленным друзьям.

В комнате царил Юрок. Он рассматривал корешки книг, будто видел их впервые. Некоторые брал в руки, вертел и возвращал в шкаф, но не на прежнее место, а куда-нибудь рядом. Водил скрюченным пальцем по тоненьким деревянным рейкам на стекле, недовольно морщился и размазывал пыльный войлок по мешковине брюк.

– А я думал, ты чистюля. – Юрок облокотился на книжные полки. – Катюх, ну чего делать будем? Как договоримся? Может, ты мне педикюр сделаешь?

– Я уже написала друзьям, попросила в долг. – Катя решила не показывать Юрку, как она его боится.

– О, вот как раз узнаешь, кому ты нужна на этом свете. Хотя по своему опыту могу сказать, что никому.

Телефон завибрировал в махровом кармане. Рука Кати потянулась за новостями.

– Ну чего там? – Юрок цокнул языком.

– Мне перевели половину суммы. – Катя застучала пальцами по экрану телефона. – Я перекину вам сейчас. А остальное в понедельник, ладно?

– Ты в уши долбишься, что ли? Мне нужны все двадцать косарей. Не десять, не пятнадцать – двадцать. И не на телефон, а вот сюда. – Юрок вывернул карман брюк и улыбнулся, как будто довольный своей находчивостью и артистизмом.

– Юрий, простите, вы не могли бы выбирать выражения?

– Слушай меня сюда, коза, у меня пока еще глаза мандой не зашиты, и я вижу, во что ты хату превращаешь.

Юрок потел и кислым своим запахом постепенно проникал в Катю. Она сужала ноздри, будто настраивала фильтр. Но когда он взмахнул руками, показывая, «во что превратилась квартира», запах ударил по носу. Катя посмотрела на закрытую форточку. В наследство от предыдущих жильцов ей досталась сломанная ручка. Одна часть торчала из рамы, другая валялась между стеклами среди мертвых мух и выгорала на солнце. Катя склеила части, и теперь ей казалось, что сто́ит подойти к окну, как Юрок заметит пластиковый блеск скотча на пожелтелой ручке и обвинит ее в порче имущества.

– Ты хахаля, что ли, ждешь?

Приятно брякнуло банковское уведомление. Катя отвернулась, чтобы проверить баланс. Юрок схватил ее за локоть и силой развернул к себе. Он вдруг почувствовал себя отрицательным героем голливудского фильма, но только с хорошим для него финалом. Мысль так понравилась ему, что, прежде сутулый, он вдруг выпрямился, расправил грудь, потянулся макушкой к старой люстре и в зеркале заметил, как по-новому села на нем чоповская куртка.

«Наверное, стала мала. Я ведь качаюсь два раза в неделю», – подумал он и стал строить планы, как в выходной день после качалки будет приходить в эту квартиру и получать то, что принадлежит ему по праву. Деньги и все, что есть в его квартире. Катя не будет особо сопротивляться. Потому что, во-первых, она виновата и должна ему денег. А во-вторых, он не так уж и плох, да и какая бабам разница.

– Руки убрал! – неожиданно отрезала Катя и смахнула клешню Юрка.

– Не смей поворачиваться ко мне спиной. Что за неуважение? – процедил Юрок и уставился на оголившееся Катино плечо.

– Все! Отправила вашей маме на карточку. – Катя сначала перевела деньги, затем спрятала плечо.

– Куда ты отправила? – Юрок все еще зло, но уже не так уверенно спросил.

– Ваша мама дала мне карточку пенсионную, я туда перевела, – запинаясь, ответила Катя и пожалела. Она вдруг представила его мать, которая в ее фантазиях на фоне почерневшего от злости Юрка стала совсем белой. Представила, что он прохаживается по худой ее спине дубинкой, которую под страхом штрафа, прячась от камер видеонаблюдения, утаскивает с работы.

Юрок разочарованно хмыкнул и пошел к двери, на ходу заправляя мешковину в брючный карман. Пока он доставал ключ из куртки, которая снова стала по размеру сутулому Юрку, Катя решила, что завтра же потребует повышения зарплаты, продаст дом, в котором выросла с бабушкой, откроет счет в банке, где будет копить на собственную квартиру, а пока сменит замки в съемной. Юрок как будто услышал ее мысли и обернулся.

– Не вздумай поменять замки в моей хате. Сломаю дверь, и ты еще за нее заплатишь. Натурой.

Дверь за Юрком закрылась, и Катя поняла, что у нее есть месяц, чтобы найти новое жилье.

Всю ночь она крутилась на скрипучем диване, высчитывая, сколько денег можно получить с продажи бабушкиного дома. Цифры складывались столбиком на потолке, заслоняя собой пятно Южной Америки. Окончательно потеряв сон, Катя взяла ноутбук и открыла сайт агентства недвижимости. Листая фотографии человейников, где сдавались или продавались квартиры, она представляла, сколько таких Юрков прячется за серыми монолитными стенами.

«Еще не хватало, чтобы он мне приснился!» – подумала Катя и оставила заявку на сайте для связи с риелтором.

Утром, так и не сомкнувшая за ночь глаз, она стояла перед домом, в котором выросла, и не решалась войти. Поймала себя на мысли, что впервые смотрит на дом как собственник. Замечает, как сильно реальность отличается от той картинки, что еще вчера была в голове. Бабушка любовно называла двухэтажный деревянный дом старой профессорской дачей, а иногда убежищем. Здесь она укрылась, когда порвала отношения с институтом. Преподавать историю КПСС стало незачем, да и нельзя. Ее коллеги по кафедре порвали партбилеты и заявили о себе как о приверженцах либеральных реформ. Ирочке подобные жесты казались вульгарными, и она оставила партбилет при себе. Поэтому шлейф партийности и непонятной новой оппозиционности, а следом и недоверия тянулся за ней из школы в школу, пока Ирина Рудольфовна не продала квартиру в Москве и не переехала в добротный домик в Подмосковье.

Сейчас Катя прикидывала, как бы ей проделать обратное, поменять бесхозную, нуждающуюся в ремонте дачу хотя бы на «однушку». Во время утреннего созвона риелторша сонным голосом предупредила, что спрос на такие дома небольшой, и сейчас Катя вдруг захотела бросить затею с продажей и остаться здесь жить, но тут же представила, какими угрюмыми будут ее вечера в этом доме без бабушки, и посмотрела на часы. Риелторша должна была приехать уже десять минут назад.

Хлипкая калитка из покривившихся дощечек, которые когда-то были ярко-оранжевыми, вызывала жалость. Катя посмотрела на соседние дома, на их одинаковые зеленые заборы и вспомнила, как бабушка добродушно пожала плечами в магазине товаров для ремонта и разрешила еще маленькой Кате выбрать любой цвет. Катя хотела казаться взрослой и делала вид, что прикидывает варианты, но на самом деле она уже давно решила, что забор должен быть как мандарины, которые отец привозил на Новый год. Она с умным видом ткнула пальчиком в банку с самой яркой крышкой. На другое утро в пилотке из