Личный враг князя Данилова - Владимир Куницын

Из Москвы он написал своему тестю — австрийскому императору:

«Срочно выдвигайте на Западную Украину в помощь корпусу Шварценберга еще и Трансильванскую армию в сто пятьдесят тысяч».

Кроме стотысячной армии, направляющейся с императором на Калугу, он мог рассчитывать на десятитысячную Молодую гвардию, оставленную с Мортье в Москве, корпус Понятовского, корпуса Виктора и Удино в Смоленске, дивизию Домбровского под Бобруйском, гарнизоны в Витебске и Полоцке. Эти многочисленные войска, хоть и разбросанные по необъятным просторам России, представляли серьезную силу. Против них русским придется выставить немало полков и дивизий. Сам же Наполеон, соединившись с корпусом Шванцерберга и Трансильванской армией, получал в свое распоряжение без малого триста тысяч штыков. А если Маре наберет в герцогстве Варшавском, Литве и Белоруссии тысяч пятьдесят, Ранье усилится саксонцами, то его армия станет похожей на ту, что перешла Неман в июне. Грандиозный план Бонапарта был разумен и тщательно продуман. Трудно поверить, но он развалился всего за восемь дней.

Тяжелое сражение за Малоярославец, в котором каждая из сторон могла считать себя победительницей, полностью изменяло взгляды Наполеона. Он вдруг понял, что армия предала его. Разложившаяся в Москве грабежами и пьянством, она уже не желала воевать. Как должно за великого императора. Сорок тысяч повозок с награбленным барахлом — цена измены. И тогда Бонапарт предал армию. В одночасье он перестал смотреть на нее как свое творение, с которым готов идти к великим целям. Она перестала быть любимым детищем, о котором нужно заботиться денно и нощно. Пестовать, холить и лелеять. Она стала лишь средством, с помощью которого император собирался добраться до Парижа. Расходным материалом на пути во Францию. Теперь нужно было следить лишь за тем, чтобы материал не израсходовался раньше, чем он выберется из России.

Поздно вечером двадцать шестого октября Наполеон отдал приказ — отступать к Можайску и далее по разоренной дороге, через Вязьму и Дорогобуж, к Смоленску. Это решение и стало поворотной точкой в кампании. Гибельным для французской армии. Но императора это не интересовало. Дорога вела в Париж кратчайшим путем.

Для командования русской армией произошедшее оказалось полной неожиданностью. Никто не верил, что Наполеон решится на столь стремительное отступление. Кутузов, не зная о намерениях неприятеля, в тот же день, двадцать шестого октября, приказал отвести главные силы от Малоярославца к югу. Главнокомандующий полагал, что французы будут прорываться к Калуге в обход города, через Медынь. Однако уже на следующий день казачьи разъезды атамана Платова обнаружили длинную колонну, отступающую через Боровск на Верею, где в нее влились корпус Понятовского и подошедшая из Москвы Молодая гвардия. Стало ясно, что Наполеон поспешно отступает.

Во главе колонны шла Старая гвардия, за ней корпуса Нея, Жюно и Евгения Богарне, в арьергарде шествовал Даву, наиболее сохранивший боеспособность. Отступая к Смоленску, Наполеон стремился оторваться от русских, сохранив за счет скорости передвижения оставшиеся силы. За пять дней его армия прошла рекордное для пеших войск расстояние от Малоярославца до Вязьмы в сто пятьдесят верст.

Первое крупное сражение случилось под Вязьмой. За пять дней отступления французские войска сильно растянулись. Наполеон во главе ставки вместе со Старой гвардией уже ушел на Дорогобуж. В самом городе находился Ней. На подходе были войска Богарне и Понятовского. Корпус Даву отбивался от казаков Платова.

Русским удалось подтянуть основные силы. Кутузов решил нанести Наполеону первый после Малоярославца серьезный удар, целью которого было рассечение отступающей наполеоновской армии на две части, окружение и возможное уничтожение войск Даву, Богарне и Понятовского. Рано утром третьего ноября Даву был окружен. Однако отсечь Богарне и Понятовского не удалось — они приостановили отступление, развернули корпуса и пошли на выручку Даву. Им удалось спасти сильно поредевший арьергард от полнейшего разгрома. Объединившись, французы отошли, заняв оборону на прилегающих к городу холмах. Наполеон приказал удерживать Вязьму как можно дольше — ведь там сосредоточились почти все обозы отступающей армии с последними запасами вооружения и продовольствия. Но все усилия оказались тщетны. После полудня войска Милорадовича штурмом взяли город. Русским досталась значительная часть обозов противника.

В Смоленске Наполеон надеялся дать войскам передышку, пополниться продовольствием и вооружением. Но запасы оказались более чем скромные. А главное — возникла реальная угроза окружения.

Корпус Витгенштейна, усиленный петербургскими и новгородскими ополченцами, начал наступление с севера и захватил Полоцк и Витебск. Дунайская армия Чичагова, оказавшаяся в глубоком тылу противника и действовавшая до сих пор против австрийского корпуса Шварценберга, с боями пробилась к Минску и заняла его.

В этих условиях Наполеону стало уже не до передышки — надо было срочно уходить на запад. Пробыв в Смоленске всего несколько дней, не дождавшись подходивших с востока войск, Наполеон приказал срочно отступать по направлению к селу Красное и далее на Оршу, пока еще не сомкнулось русское кольцо окружения.

Из Смоленска французская армия уходила четыре дня. Первыми шли остатки разбитых корпусов Жюно и Понятовского. Следом Старая гвардия вместе с Наполеоном. Затем Богарне и Даву. Прикрывал отступление третий корпус Нея. Создавая такой расчлененный порядок отступления, Наполеон исходил из лучших побуждений — началась русская зима, его солдаты не имели теплого обмундирования, не могли ночевать в походных палатках на бивуаках, и император полагал, что они будут отдыхать от переходов в избах. Но он жестоко просчитался. Крестьяне и казаки поджигали деревни на всем пути отступления. Войскам приходилось ночевать под открытым небом, спасаясь от стужи у костров.

Атаки русских становились все настойчивее. Они громили наполеоновские войска на марше по частям. Всего в одном переходе от Смоленска корпус Милорадовича обрушился на арьергард Старой гвардии.

Наполеон понял свой просчет. Прорвавшись к Красному, выбил оттуда отряд Ожаровского. Здесь он решил дожидаться подхода остальных колонн.

Кутузов, расположившийся с основными силами южнее, у деревни Шилово, изготовился нанести мощный удар по войскам Наполеона уже на марше, не дожидаясь их концентрации в Красном. Он разделил армию на три части. Тормасов обошел Красный с юга и перерезал французам дорогу к отступлению. Милорадович должен был отсечь корпус Даву и разгромить его. Тем самым отрезать и путь Нею. Наконец, Голицыну надлежало ударить по самому Красному.

Все три отряда одновременно начали атаку. Первым добился успеха Милорадович — были наголову разбиты корпуса Богарне и Даву. Наполеон понял, что попал в ловушку. Не дождавшись арьергарда Нея, французский император вместе со Старой гвардией и остатками корпуса Даву вышел из села.

II

После разведки, проведенной Даниловым, Кутузов не стал терять времени даром. Основные силы русской армии в обход Смоленска вышли к Красному. Отряды Платова и Уварова постоянно наносили удары по растянувшимся наполеоновским колоннам.

Данилов забрал «свой» эскадрон в Московском драгунском полку. Вместе с казаками князь носился лесными тропинками вдоль тракта, пытаясь определить, где находятся лазутчики. По его просьбе Кутузов отдал приказ Милорадовичу нанести удар по арьергарду Старой гвардии Наполеона. Во время боя лазутчики себя не обнаружили, но наградой стало пленение двух тысяч отборных солдат французского императора. Перед началом сражения за Красный Данилов вернулся в расположение родного полка, предупредив, однако, Залесского, что действовать будет самостоятельно. С началом атаки эскадрон вместе со всем полком пошел на Красный, затем свернул в сторону и занял место на небольшом холме, откуда хорошо было видно село и часть тракта. В подзорную трубу он разглядел, как пехота идет штурмом прямо в лоб на позиции французов, а драгуны по окраинам пытаются зайти им в тыл.

— Грамотно Залесский направление атаки выбрал! — проговорил Азаров. — Наполеону не устоять в Красном. Начнет отходить. На тракте Тормасов стоит. Чтобы его обойти, придется на север отклоняться да лесами пробираться. Вот тут драгуны его и достанут, потому что Красный с другой стороны обошли.

— Верно, Андрей! Нам туда же нужно. Там ближе всего к Наполеону. А значит, и к графу Каранееву.

Эскадрон стремительно слетел с холма и устремился в ту точку, где вели наступление драгуны. Только овраг, тот самый, от которого летом свое героическое отступление начал Неверовский, обогнул с другой стороны. Поднимаясь из балки, Николай услышал несколько мощных взрывов. В душе шевельнулось нехорошее предчувствие.