Я не сдамся (СИ) - Вольская Виктория

— Я дежурю, мама.

— А завтра?

— Нет, я хочу выспаться, если получится. Не забывай, меня могут вызвать в любую минуту. Поэтому не хочу уезжать далеко.

— Дедушка с бабушкой передают тебе привет. И папа тоже.

— Поцелуй их за меня. Я вас очень люблю.

— И мы тебя тоже. Береги себя и не думай ни о чем плохом. Пусть в этом году исполнятся все твои желания, доченька.

Я разговариваю с мамой и не замечаю, как в комнату входит Олег. Он подходит к холодильнику, достает бутерброды, наливает чай и присаживается за стол.

— Как день? — спрашивает он, спустя несколько минут.

— Спокойно — отвечаю я, откладывая телефон в сторону. Я сижу напротив и смотрю, как он кушает. Раньше мне доставало удовольствие, вот так просто сидеть рядом с ним.

Олег, молча, ставит передо мной кружку, наливает чай и кладет два кусочка сахара. Я теперь не пью сладкий чай, но не спешу ему об этом сказать. Стало приятно, от того, что он помнит — Спасибо — тихо говорю я и подношу кружку к губам.

Забытый вкус сладкого чая уносит воспоминаниями меня в нашу съемную однушку, когда каждое утро мы завтракали вместе, он так же, как сейчас, разливал чай по двум кружкам, а я делала омлет или горячие бутерброды, под его пристальным и любящим взглядом.

— Не за что — отвечает он, протягивая бутерброд.

Ему тоже не по себе, я вижу это. Неужели, помнит?

Мы поженились практически тайно. За месяц до этой даты подали заявление, не говоря никому о нашем решении. В назначенное время пришли в ЗАГС вдвоем, Олег в сером костюме, а я в платье до колена нежно — молочного цвета. Торжественность момента выдавали только вплетенные белые розы в мою прическу. Расписались, обменялись кольцами и поехали к моим родителям. Там за праздничным столом нас встретили родители и мои дедушка с бабушкой. Они ждали нас, как жениха и невесту, а встретили мужа и жену. Мама Олега плакала от радости, моя же обиделась, что мы не пригласили их на торжество. Но через пару минут подошла и обняла нас обоих, желая счастливой семейной жизни. Потом встреча Нового года, первого в нашей семейной жизни. Первые загаданные желания под бой курантов были самыми сокровенными и в тоже время очевидными для окружающих, мы просили о ребенке, уютном семейном гнездышке и вечной любви. После мы долго гуляли по ночному городу, любуясь салютами и фейерверками. Я не могла поверить, что стала его женой. Под утро мы уехали к себе домой, уединиться в нашей маленькой, но уютной спальне.

— Я самый несчастный муж на свете — улыбаясь, говорил Олег, обнимая меня со спины, лежа в постели.

— Почему? — спрашивала я, поглаживая его ладони, которые очень нежно оплетали мою талию.

— А я не знаю, взяла ли мою фамилию жена — он целовал мою шею, мочку уха, волосы.

— Взяла — смеясь, отвечала я — Зато, я самая счастливая жена, и фамилию мужа взяла и документы менять не надо.

— Моя жена — Мартынова — с гордостью произносил он, вознося снова меня к небесам.

А сейчас мы сидим напротив друг друга и пьем чай, как совершенно чужие люди.

— Олег Евгеньевич, Анастасия Николаевна, пойдемте в зал, Новый год через пять минут — вошла медсестра из приемного отделения — Маргарита.

— Я не пойду — хмуро брякнул Олег.

— А кто нам лимонад по бокалам разливать будет? Вы у нас единственный из начальства, не просить же охранника?

— Ну, хорошо — он тяжело встает со стула и направляется к двери. Я же машинально убираю обе кружки в мойку.

Мы выходим в общий зал, где уже собрались все: врачи, медсестры, санитары, водители. Все стояли возле небольшой елки и смотрели по телевизору обращение Президента. Через минуту раздается бой курантов, и Олег начинает разливать газированную воду. Когда доходит очередь до моего бокала, он задерживается, смотрит на меня как — то иначе, на несколько секунд во взгляде промелькнула грусть. Но потом он отвернулся, чтобы налить газировку в другой бокал, а когда развернулся обратно, то снова превратился в холодного и безразличного сухаря.

— С Новым годом — хором прокричали все и звонко «встретились» бокалами.

После боя курантов по телевизору начинается концерт, и все остаются в зале смотреть новогоднюю передачу. Я стою у регистратуры и тихонько потягиваю сладкий лимонад. Играет медленная мелодия, мужчины приглашают девушек на танец, а я любуюсь ими, стоя в сторонке.

— Пошли, потанцуем — слышу тихий голос рядом. Поворачиваю голову и не верю собственным глазам. Олег приглашает меня на танец. Точно меня? Может, рядом со мной стоит кто — нибудь. Я оглядываюсь по сторонам, но никого кроме нас нет.

— Зачем? — настороженно спрашиваю я.

— Боишься?

— Чего мне бояться? Пошли.

Я подаю свою руку, и он нежно сжимает мои пальцы в своей ладони. Танцуем мы, как школьники, практически на расстоянии вытянутой руки. Его левая рука касается моей спины и по коже пробегают мурашки. Мои пальцы дрожат в его руке, взглядом уткнулась в пуговицу на его халате, так как страшно поднять голову и встретиться с его глазами. Пока мы переминаемся на одном месте, музыка меняется. Кто — то из коллег переключает канал, но мы продолжаем танец, нет ни сил, ни желания оторваться друг от друга. Думать ни о чем не хочется, поэтому я вслушиваюсь в текст песни и понимаю, что эта мелодия, под которую мы сейчас движемся, словно специально для нас написана. Именно этих слов я ждала много лет от него.

Любви быстрокрылый век

Исчез, словно талый снег,

Затих, как осенний сад

Его не вернуть назад,

Не вернуть назад!

Мелодия уносит меня в прошлое, потребность в НЕМ преобладает над разумом, невыносимо хочется сомкнуть руки на его шее, придвинутся ближе, медленно опустить ладонь от шеи к груди и ощутить биение его сердца. Я хочу почувствовать, что оно так же бешено бьется, как и моё.

А может ночь не торопить

И всё с начала повторить?

Нам всё сначала повторить.

От своих мыслей я отхожу, когда понимаю, что прижата к его телу и моя голова опускается на его грудь. Я поднимаю взгляд, и мы безотрывно смотрит друг на друга, пытаясь сказать глазами то, что никогда не произнесем словами.

А может снова всё начать?

Я не хочу тебя терять!

Я не могу тебя терять!

Не дожидаясь окончания песни, я останавливаюсь. И мне плевать, что множество взглядов коллег, направлены на нас. Мне не чем дышать. Я слаба. Мне необходимо убежать, уединиться и прийти в себя. Я позволила воспоминаниям взять верх над собой, это не допустимо. Ни рядом с ним и ни здесь.

Я забегаю в свой кабинет, останавливаюсь у стола. Выравниваю дыхание и закрываю глаза. Этого не может быть! Я не могу любить его до сих пор. Я его ненавижу. Ненавижу всем сердцем. Отчего же тогда, у меня внутри все трепещет. Стоило ему только немного приласкать меня, и я растаяла, как кусок масла на горячей сковороде. Странное сравнение, но самое точное.

Вздрагиваю от того, как хлопает дверь и закрывается на ключ. Мне не надо оборачиваться, чтобы понять, кто вошел. Я и так это знаю. Все же нахожу в себе силы и разворачиваюсь. Хочется прогнать его, но язык не поворачивается. Мы, несколько минут молча, стоим, а потом будто лопается что — то между нами. Пару шагов навстречу друг другу, и вот я уже в его объятиях. Мы целуемся: дико, бешено, я не успеваю даже сделать вдох, между поцелуями, он не отпускает меня, жадно кусает губы и резкими движениями разрывает на мне халат.

Нет никого, кроме нас.

Нет ничего, кроме желания соединиться в единое целое.

Только где — то издалека доносится слова:

А может ночь не торопить

И всё с начала повторить?[1]

Глава 8

Дежурить с Настей я не хотел, и вовсе не из вредности, для меня новогодние праздники всегда были особенными, и разделять, хотя бы один из них, с бывшей женой я не стремился.