Сенешаль Ла-Рошели (СИ) - Чернобровкин Александр Васильевич

9

Брест тоже не сильно изменился за два с лишним века. Семибашенная стена все также грозно высится на берегу моря, защищая расположенный внутри и окруженный рвом замок. Разве что появился второй ряд городских стен, более низких и толстых, которые сильно осложнили работу нашей артиллерии. Сделать пролом в такой или обрушить часть куртины удастся не скоро. Штурмовать тоже нежелательно. В Бресте две сотни английских лучников с огромным запасом стрел и столько же латников. Плюс горожане, которых угрозы Бертрана дю Геклена не испугали. За такими крепкими стенами, под командованием опытных бойцов Роберта Ноллиса и Вильяма Невилла, горожане не боялись никого. Тем более, что мы не могли перекрыть подходы с моря. В порт постоянно приходили корабли с провизией, оружием, солдатами.

Коннетабль Франции Бертран дю Геклен собрал в своем шатре совет, чтобы обсудить, как лучше захватить Брест. Обычно на таких мероприятиях чукчи советуют таджикам, как справиться с сильной жарой, и дебаты идут жарче этой жары, вариантов предлагают на один больше, чем присутствующих. На этот раз совет прошел тихо. Вариант был всего один — брать измором. Внешнюю стену попробовать разрушить бомбардами и требюшетами или подкопами, а потом перейти к внутренней. На осадные орудия и подкоп никто не надеялся, но не сидеть же без дела несколько недель или даже месяцев?!

— И попросить кастильцев, чтобы перекрыли подходы с моря, — подсказал я.

— Кастильцы не скоро здесь будут! — пренебрежительно отмахнулся Оливье де Клиссон.

— Мы тоже не скоро захватим Брест, — сказал я.

— Попрошу короля, чтобы подключил кастильцев, — в кои-то веки встал на мою, а не на сторону побратима, Бертран дю Геклен.

Оливье де Клиссону быстро наскучило торчать под стенами Бреста. Он отозвался на просьбу герцога Анжуйского, отправился осаждать замок Ла-Рош-сюр-Йон, гарнизоном которого командовал рыцарь Роберт Генакри. Сам герцог отправился домой, пообещав снабжать его отряд всем необходимым. Оливье де Клиссон забрал с собой все требюшеты, которые под стенами Бреста, по его мнению, были не нужны. Еще один отряд в количестве четырех сотен бойцов отправился осаждать замок Дерваль, принадлежащий Роберту Ноллису. Это ведь так обидно — защищать чужую собственность, когда пытаются захватить твою! Командовал гарнизоном замка его кузен Хьюго Брок. По словам бретонцев, которые его знали, не самый отважный рыцарь. Так мягко говорили о знатных трусах.

К нашему удивлению кастильцы прибыли через три недели после того, как Бертран дю Геклен обратился с такой просьбой к королю. Пришли шесть галер под командованием Эрнандо де Леона, одного из участников морского сражения под Ла-Рошелью. Оказывается, они крейсировали возле устья реки Лауры, блокируя с моря Нант. Кастильский адмирал был курчав, черноволос, с длинной густой бородой, кряжист и невысок ростом, всего сантиметров на пять опережал коннетабля, а посему был принят благосклонно. На шее у Эрнандо де Леона висела толстая золотая цепь с овальным эмалевым образом Христа. Рукава его алой котты были разрезаны до локтей, и в прорези проглядывала черная шелковая туника. Смотрелось это стильно. Не удивлюсь, если вскоре многие бретонские рыцари обзаведутся чем-то подобным. Они, конечно, не такие отъявленные модники, как жители южных графств королевства Франция, но всё яркое обожают.

Поскольку сидеть в осаде было скучно, «английские» деревни в округе мы уже разграбили, я спросил коннетабля Франции:

— Нельзя ли мне поучаствовать в морской блокаде вместе с Эрнандо де Леоном?

— Ты не боишься моря?! — не без насмешки произнес кастильский адмирал, запустив короткие и толстые пальцы левой руки в густую бороду, словно хотел выдернуть клок из нее.

— У меня был свой корабль, на котором я плавал от Таны до Честера, — ответил я и не без насмешки спросил: — Ты знаешь, где находятся Тана и Честер?!

— Честер знаю, а Тану нет, — честно признался адмирал.

— А где Кафа, знаешь? — спросил я.

— Не бывал, но слышал о ней. Генуэзцам принадлежит, — ответил он.

— От Кафы до Таны на галере дня три-четыре пути, — рассказал я.

— Есть хоть что-то, в чем ты не разбираешься?! — восхищенно воскликнул коннетабль Франции.

— Разве что в блинах! — шутливо отвечаю я.

Бертран дю Геклен не понимает всей глубины моей шутки. Бретонцы уверены, что во всем мире только они одни пекут и едят блины. Делают их двух видов: из пшеничной муки, сладкие, с добавлением меда или сахара, который пока могут позволить себе только богатые, и из гречневой, соленые, которые едят с начинкой, самой разнообразной, начиная от ломтика копченого окорока и заканчивая огурцами. Сворачивают, как и русские, треугольником, но едят обязательно с угла. На этом не заканчивается их сходство с русскими. Еще бретонцы обожают ржаной хлеб, а также склонны к алкоголизму и матриархату. Мне кажется, у нас с ними были общие предки. Не славяне и не кельты, а те, кто первыми расселились по Европе после окончания ледникового периода. Может быть, арии или киммерийцы. Большую часть их предков перебили кельты, римляне, германцы, но осколок этноса выжил в этом и других углах Европы. Возможно, Бертран дю Геклен не сильно ошибался, когда говорил, что у меня в роду были бретонцы.

Днем кастильские галеры стояли с высунутыми на берег носами западнее Бреста. Я бы сказал, что это были немного уменьшенные копии больших венецианских галер. Двадцать четыре весла с каждого борта, по три гребца на весло. Две мачты, немного наклоненные вперед, с большими латинскими парусами, сшитыми из полос зеленого и оранжевого цвета. На носу и корме башни. В носовой стояли три бомбарды: в диаметральной плоскости большая, калибром миллиметров двести, а по бокам от нее две маленькие, «сотки». В кормовой башне располагались арбалетчики. Вдоль ее высоких бортов были сделаны вертикальные бойницы. Экипаж, включая гребцов, составлял около двухсот человек. Адмирал Эрнандо де Леон пригласил меня и десятерых моих арбалетчиков на свою галеру.

— Ты знаешь эти воды лучше нас, будешь подсказывать, — решил он.

Он, видимо, думал, что я давно здесь живу. Но эти воды я действительно знал лучше кастильцев. И в двенадцатом веке здесь побывал, и в двадцать первом. В будущем для захода в порт на большом судне приходилось ждать разводку моста Рекувранс — самого большого разводного моста в Европе. Он перекинут через устье реки Пенфельд, на левом берегу которой располагался город. Рядом с мостом будет стоять башня Тур-де-ла-Мот-Танги, которая есть и сейчас, но меньше, скромнее и без крыши. Более спокойное место для постановки на якорь, чем Брестский рейд, трудно найти на всем Атлантическом побережье Европы. С юга прикрывает полуостров Крозон, с севера — полуостров Леон, а шесть рукавов залива будто специально созданы природой для якорных стоянок разного типа судов. Зато подходы к порту — хуже не придумаешь. Вдоль материка разбросаны острова, скалы, подводные рифы, что в сочетании с сильными приливно-отливными течениями и туманами делает плавание в этих местах нескучным. На одной из безымянных скал, похожей на гнилой зуб и расположенной милях в тридцати от острова Уэссан, от которого, как принято считать, начинается Ла-Манш, будет установлен самый высокий и мощный в Европе маяк. Его свет временами будет виден на британских островах Силли — северной точке начала Ла-Манша, а это без малого сто миль. Впрочем, до строительства этого маяка придется подождать еще лет шестьсот. Пока что на высоких мысах материка и заселенных островов местные жители разводят костры. Для помощи своим и гибели чужих. Выброшенные на берег после кораблекрушения грузы и трупы принадлежат или хозяину этого отрезка берега, или тому, кто первым нашел. Этот бизнес иногда бывает очень прибыльным. Говорят, после разгрома английской эскадры многие местные жители стали сказочно богаты.

Узнав о прибытии кастильской эскадры, жители Бреста сразу прекратили сообщение с полуостровом Крозон. Может быть, ночью, несмотря на поочередное дежурство наших галер напротив крепости, и проскакивала какая-нибудь маленькая лодочка, но погоды она не делала. Мы в свою очередь сделали налет на расположенные на полуострове деревни, после чего возить оттуда стало нечего, некому и не на чем. Удача нам улыбнулась в конце второй недели. Днем в залив, не подозревая о присутствии кастильцев, зашли три торговых английских корабля. Это были одномачтовые с прямым парусом когги длиной за двадцать метров, шириной около семи и водоизмещением тонн около трехсот. Корпус собран внакрой. Форштевень резко скошен. На баке небольшая башня с зубцами. На мачте «воронье гнездо», довольно большое, на трех-четырех человек, над которым крест, покрашенный в золотой цвет. Кормовая башня или, точнее, боевая палуба, удерживалась на столбах и доходила почти до середины корабля. Руль навесной. Говорят, когги очень мореходны, выдерживают жестокие штормы, но плохо управляются и тихоходны. Сейчас их влекли к Бресту не столько паруса, сколько приливное течение.