Фантастика-1988,1989 - Андрей Платонов

А вот еще одно сообщение, найденное нами не так давно. В 1822 году в Москве на русском языке был издан перевод с французского книги Г. Пропиака «Достопамятности в мире, или Описание существующих на Земле редких произведений природы и искусства» (часть 1). В ней мы читаем небольшой, но весьма любопытный раздел «Остекляненныя крепости в Гейланде, что в Шотландии», который мы позволили себе привести целиком, стараясь выдержать стиль начала XIX века:

«Остекляненныя крепости, видимыя в Гейланде и находящиеся на вершинах гор, имеют в себе странность, совсем несвойственную сей части земного шара. Важнейшая из них была близ Инвернесса, имея во внутренности около трехсот футов длины и сто в ширину. Защита ее состояла в двух стенах, сделанных из разного вещества камней, посредством растопления тесно соединившихся между собою. От них и поныне остаются еще довольно большие массы. Шотландские ученые прилежно вникали, желая узнать, каким образом были растапливаны сии каменья — особливо в такой стране, где совсем нет лесу; однакож все их догадки не имеют никакого вероятия».

Откуда взялась в древности такая высокая температура в безлесной стране?.. Откуда? Как? Почему? — вопросы, которые мы уже неизвестно в какой раз повторяем.

ЕЛЕНА КОЛЕСНИКОВА

ПРИЗРАКИ РОЖДАЮТСЯ НОЧЬЮ

В прошлом веке Французская академия вынесла постановление — не рассматривать работы о камнях, падающих с неба, поскольку падать им неоткуда. Сегодня во Франции действует комитет по метеоритам. Нельзя забывать старую, но справедливую истину — с изучения природных феноменов и начинается всякая наука. Этому правилу следуют двое ленинградских ученых М. Вальчихина и С. Гуревич. Оба кандидата наук, она — биохимик, он — психотерапевт, вполне серьезно пытаются объяснить малопонятные явления, опираясь на законы физики, биологии, математики… Предлагаем их версию, раскрывающую тайну привидений.

— Однажды, путешествуя по Эстонии, мы набрели на полуразрушенный старинный замок, — вспоминает Гуревич. — Построенный вдали от селений и дорог, он был почти неизвестен туристам. Нас встретила пожилая смотрительница и повела по прохладным, сырым, таинственным залам.

Кто-то спросил о привидениях.

«Живет тут одно, — буднично, без удивления ответила смотрительница, как будто речь шла о кошке. — Я видела его пару раз в картинной галерее».

Никто не воспринял эти слова всерьез, и она, рассердившись, предложила сходить в галерею ночью. Вызвались двое. Запалив свечу, они почти на ощупь добрались до второго этажа. Пламя колебалось, огромные, размытые тени скользили по стенам, наводя страх. Дверь галереи открылась с пронзительным скрипом. Оба покрылись холодным потом, руки дрожали, хотелось бежать сломя голову. В этот момент от одного портрета отделилось белое бесформенное пятно и медленно двинулось на пришельцев. Двое солидных, уже немолодых ученых бежали, не чуя ног. Они ворвались в комнату смотрительницы, и по их бледным, испуганным лицам нам стало понятно — они его видели.

Я бы не описывал так подробно этот случай, — заметил Гуревич, — но именно он стал поводом для кропотливой исследовательской работы.

— Слушая рассказы очевидцев, — вступает в разговор М.Вальчихина, — перечитывая литературные, исторические произведения, мы обратили внимание на три любопытных закономерности. Во-первых, наши современники, люди просвещенные в науках, рассказывают о привидениях точно так же, как их описывали сто, двести, триста лет назад. Вот, к примеру, отрывок из фантастической повести М.Лермонтова «Штосс» — герой играет в карты с призраком. «Что это?» — сказал Лугин, испугавшись и кинув глаза налево. Возле него колыхалось что-то белое, неясное, прозрачное».

— Очень похожие описания можно встретить у Гоголя, Брюсова, Одоевского, — продолжает Мария Дмитриевна, — а уж английская литература просто наводнена ими. Итак, заметим — нечто расплывчатое. Пойдем дальше. Призраки селились только в определенных местах — замках, картинных галереях, мастерских художников и особенно около старинных полотен. И, наконец, привидения всегда предпочитали слабое освещение — свечу, тлеющие угли, догорающий факел… У Гоголя в «Портрете» эта деталь тоже подмечена — черты старика сдвинулись, лишь когда комнату озарило сиянье месяца. Нам казалось — еще чуть-чуть, и тайна перестанет быть тайной. Но догадка, словно озарение, пришла позже, в музее голографии. Побывав там, мы предположили, что привидение — это голографическое изображение.

— Но чье?! — удивилась я.

— Человека.

— Организм излучает широкий спектр электромагнитных волн, — рассказывает Мария Дмитриевна. — Нас заинтересовали волны в диапазоне, близком к тепловому — с частотой 1011 герц. Это частота колебаний заряженных клеточных мембран всех внутренних органов — почек, сердца, легких… Колеблются они согласованно, или, как говорят физики, когерентно. Впрочем, когерентное излучение нам больше знакомо по технике — это лазерный луч. Но ведь именно он создает голографическое изображение. Так почему бы не сравнить человека с лазером, только работающим в микроволновом диапазоне. Конечно, аналогия грубая, зато наглядная.

Чтобы понять идею ученых, необходимо сделать отступление. Как выглядит запись голограммы? С виду — обычная засвеченная фотопластинка. Лишь при большом увеличении на ней можно разглядеть тончайшие линии — тысячи полосок в каждом миллиметре. В них закодирована вся информация о предмете. Стоит осветить пластинку — и возникнет объемное изображение, неотличимое от натурального. Но если человек, подобно лазеру, излучает когерентные волны, он тоже может записать голограмму. Резонное допущение?

— Но на чем? Ведь привидения пугали воображение людей задолго до изобретения фотопластинок?

— Да голограммы-то могут возникать не только на фотопластинках, но и на материалах, чувствительных к температуре. Правда, качество записи будет куда хуже, но электромагнитное излучение все равно оставит следы. А мы уже говорили, что оно близко к тепловому, вот его и улавливают материалы, структура которых меняется под действием тепла. Например, быстросохнущие масляные пленки, лаки, краски, всевозможные пропитки для холстов и даже кровь. Не зря ведь призраки часто появлялись на месте убийства до тех пор, пока кровь как следует не смывали.

— Неужели такие допотопные голограммы могут храниться столетиями?

— Стереть запись способен лишь сильный нагрев. Не оттого ли огонь издревле считали очищающим?

— Ну, хорошо, допустим, голограмма записана. А как ее воспроизвести? — спросила я.