Три зимовки во льдах Арктики - К.С. Бадигин

Видимо, и на ледоколе «И. Сталин» встреча Нового года прошла не лучше нашей!..

Пока «И. Сталин» продвигался на север, «Седов» дрейфовал дальше и дальше на юг. В 17 часов 1 января он находился на 81°06',0 северной широты и 3°09' восточной долготы. В 19 часов 2 января мы спустились до широты 81°01',9 и долготы 3°18'. С каждым часом становились все явственнее признаки приближения к кромке льдов, Количество разводьев в районе «Седова» возрастало. Вечером 2 января от севера через восток до востоко-юго-востока было видно водяное небо».

Наконец в этот же вечер совершенно неожиданно были отмечены первые отзвуки отдаленной океанской зыби. Работая с теодолитом, Буйницкий заметил, что пузырек воздуха в уровне медленно перемещается с севера на юг и обратно. Эти колебания происходили строго периодически, словно во время качки.

Буйницкий немедленно сообщил мне об этом странном явлении. Качка в дрейфующем льду? Это предположение казалось совершенно невероятным, но я все же отправился к теодолиту. В самом деле, уровень показывал, что судно медленно, почти неуловимо покачивается.

Я снял уровень с теодолита и побежал с ним в кормовой кубрик. Установив уровень здесь в горизонтальной плоскости, мы с огромным волнением глядели на воздушный пузырек, заключенный в трубочке с прозрачной жидкостью. Вот он дрогнул, пополз на север, потом остановился, пополз обратно, ушел на юг и снова через строго определенный промежуток времени вернулся...

Отправившись в радиорубку, я набросал донесение, которое Полянский тотчас передал на ледокол «И. Сталин».

«Наблюдается равномерное килевое покачивание судна, хорошо ощущаемое уровнем. Все благополучно...»

Но на ледоколе в это время были озабочены новым, совершенно неожиданным осложнением: пароход «Узбекистан», который вез в своих трюмах несколько сот тонн пресной воды для котлов «И. Сталина» и «Седова», вдруг сел на камни у южной оконечности острова Форланд. Капитан «Узбекистана» просил помощи.

Командование экспедиции было вынуждено повернуть ледокол назад и полным ходом направиться к терпящему бедствие судну. Мы не могли возражать против такого решения, - в данную минуту положение у «Седова» было менее опасно, чем у «Узбекистана». И все же отсрочка подхода ледокола была для нас неприятной неожиданностью.

К счастью, ледоколу не пришлось задержаться у острова Форланд. М. П. Белоусов по радио разрешил капитану «Узбекистана» слить пресную воду за борт. Облегченный «Узбекистан» был поднят приливом и сам, без посторонней помощи, сполз с камней.

Потеряв на этой операции восемь ходовых часов, ледокол снова направился к «Седову».

До 79°40' северной широты ледокол «И. Сталин» дошел по чистой воде, но затем ему пришлось войти в тяжелые льды. Немногим больше одного градуса разделяло теперь наши корабли. Но какой это был трудный градус!

Всю ночь со 2 на 3 января ледокол упорно пробивался на север, освещая путь мощными прожекторами; мела пурга, дул холодный западный ветер. К 7 часам утра «И. Сталин» достиг 80°08' северной широты. Дальше лежали сплоченные торосистые поля, среди которых трудно было отыскать не только разводье, но даже трещину. Все же капитан флагманского корабля не сдавался. Он вновь и вновь атаковывал льды, прокладывая путь к «Седову».

* * *

3 января в 9 часов утра, как обычно, все люди «Седова» разошлись по своим рабочим местам. Из кают доносилось потрескивание и шипение, - механики пробовали батареи парового отопления, которые с часу на час должны были заменить нам камельки. Буторин и Гаманков убирали помещения. Андрей Георгиевич, стоявший на вахте с 8 часов утра, готовил очередные метеосводки и приводил в порядок вахтенный журнал.

Буйницкий тщетно пытался «поймать» в просветах низко опустившихся облаков хоть одну звезду, чтобы определить координаты «Седова», - нам очень важно было узнать, как далеко находится от нас ледокол.

Часов в одиннадцать Буторин зачем-то вышел на палубу. Взглянув на горизонт, он увидел нечто такое, что приковало его к месту и на миг лишило дара речи: где-то на юго-востоке мелькнул как бы луч прожектора.

Вначале наш боцман не поверил собственным глазам. Уже несколько раз его жестоко обманывали звезды, которые он принимал за огонек ледокола. Быть может, и на этот раз на горизонте мелькнула звезда в просвете между облаками?

Буторин вглядывался в темноту. Через несколько минут видение повторилось.

Боцман подозвал Андрея Георгиевича, указал ему на то место, откуда мигал луч прожектора, а сам бросился разыскивать меня.

Я сидел в кают-компании, когда туда стремглав влетел Буторин. На его лице можно было прочесть одновременно и радость, и смущение, и удивление, и какую-то неуверенность в самом себе.

- Константин Сергеевич! - выпалил боцман. - На зюйд-зюйд-осте прожектор!..

Я усомнился. Мало ли что может почудиться, когда ждешь не дождешься встречи с ледоколом! Все же на всякий случай мы вышли из кают-кампании и поднялись на мостик. За нами гурьбой повалили на палубу наблюдатели-добровольцы.

Было темно. На небе ни одной звезды, - низко ползущие облака обложили весь горизонт. Густой мрак скрадывал все, что находилось дальше 10-20 метров от судна.

- Ну, где же прожектор? - спросил я Буторина.

Боцман отвечал виноватым тоном:

- Вон там, на зюйд-зюйд-осте было видно...

Андрей Георгиевич подтвердил:

- Был, был... Я тоже видел...

Минут пять вглядывались мы в темноту. Ничего, кроме смутных очертаний торосов, нагроможденных близ судна, разглядеть не удавалось. И вдруг, в тот самый момент, когда мы уже хотели сойти с мостика, на юго-юго-востоке мелькнул далекий голубоватый отсвет, - какая-то светлая черта, похожая на луч прожектора, пересекла горизонт и уперлась в тучу, образовав характерный отблеск.

- Вот!.. Вот!.. - раздались со всех сторон голоса.

- Зря я не говорил бы, - с гордостью произнес боцман, к которому разом вернулось его самообладание и спокойствие.

С огромным нетерпением ждали мы теперь очередного срока радиосвязи с ледоколом, - хотелось проверить правильность наших предположений. И в 2 часа дня я вызвал к радиотелефону Белоусова:

- Видим вас на юго-юго-востоке! Для того чтобы лучше убедиться, хорошо бы поставить минуты на две-три прожектор вертикально...

Белоусов ответил:

- Константин Сергеевич, будем идти только вперед, назад возвращаться не будем. Лед очень тяжелый, с удара прохожу три-четыре метра. Винты заклинивает. Возьму немного к западу. Судя по нашим расчетам, до «Седова» осталось по прямой миль тридцать - тридцать пять. Прожектор сейчас направим в зенит...

Мы снова высыпали на палубу. На юго-юго-востоке была попрежнему смутно видна почти горизонтально полоска голубоватого света, упирающаяся в облака. И вдруг эта полоска вздрогнула и начала выпрямляться. Достигнув вертикали, она замерла.

- Ура!.. - закричали на палубе. - Прожектор!.. Прожектор!..

Этот далекий голубой луч радовал нас. Он как бы звал, манил «Седова» к югу, обещал скорую встречу с долгожданным ледоколом. Теперь даже закоренелые скептики заговорили о том, что наш дрейф близится к концу.

Как хотелось нам подать ледоколу «И. Сталин» ответный сигнал! Но из-за нелепой случайности мы были лишены возможности это сделать: как раз накануне наш старший механик, вынув из прожектора зеркало, чтобы протереть его, поскользнулся и упал. Зеркало разбилось на мельчайшие кусочки.

Я решил попытаться заменить чем-либо разбитый прожектор. У нас сохранилась мощная лампа в 1000 свечей. Присоединив ее к проводке, мы зацепили лампу фалинем и начали осторожно подтягивать под самый клотик гротмачты.

Вызвав еще раз по телефону капитана ледокола, я сообщил:

- Прожектор видим ясно, совершенно ясно на юго-юго-востоке. Через полчаса подготовим свое освещение. Желаю успеха!..

В 15 часов наша тысячесвечовая лампа была поднята под клотик. Механики пустили в ход «Червоный двигун», и лампа вспыхнула ярким светом. Но, к сожалению, ее свет не мог заменить направленного луча прожектора, и некоторое время спустя пришлось лампу выключить.

В 12 часов 50 минут 3 января нам и штурманам ледокола «И. Сталин» удалось одновременно определить свои координаты. «Георгий Седов» находился на 80°56',0 северной широты и 3°10' восточной долготы. «И. Сталин» в то же самое время был на 80°33' северной широты и 4° 15' восточной долготы.

Итак «Георгий Седов» и «И. Сталин» к вечеру 3 января сошлись во льдах как будто бы на очень короткую дистанцию. Не больше трех часов понадобилось бы ледоколу, чтобы преодолеть это пространство, если бы оно было заполнено более или менее разреженным льдом. Но законы арктического мореплавания учат, что самый короткий по расстоянию путь во льдах далеко не всегда является самым коротким путем по затраченному времени. И в самом деле, для того чтобы пройти эти 20-25 миль, мощному ледоколу потребовалось затратить не день и не два, а целую декаду. Только 13 января «И. Сталин» после долгой и упорной борьбы с многолетними льдами подошел к «Седову».