На перекрестке двух миров - Юлия Цыпленкова

Он отошел к окну и встал там, вроде бы заинтересованный открывшимся ему видом, но вскоре снова смотрел на меня. Мне захотелось подмигнуть ему, чтобы показать — его подозрения верны, но делать этого я не стала. И не столько потому, что это было неприлично, но во избежание случайно произнесенного громко имени, которое могло взбудоражить не только дворец, но и всю округу, а потом и Камерат. Тем более Лакас был рядом, а король еще его не покинул.

— Пожалуй, нам пора откланяться, — услышала я слова, произнесенные госпожой Каммид. Впрочем, интонация была скорей вопросительной, чем утвердительной.

И если помещица ожидала приглашения задержаться, то была разочарована, потому что матушка поднялась на ноги:

— Было приятно провести время в вашем обществе, — сказала она, не позволяя супругам передумать. — Всего доброго, господин Каммид, госпожа Каммид.

— И нам, ваше сиятельство, безумно, просто безумно приятно было оказаться в вашем ослепительном обществе. Такая честь, — поспешила заверить ее помещица. — Уж не откажите в любезности, навестите нас, мы будем счастливы.

— Непременно, — заверила их родительница и первой развернулась к двери, чтобы проводить назойливых гостей.

Поднялись с мест и магистр с моим супругом, Элдер уже и без того был на ногах. Раскланявшись с нами, помещики, наконец, ушли, а вместе с ними и матушка. И когда за ними закрылась дверь, я медленно выдохнула и откинулась на спинку дивана, на котором сидела рядом с Танияром. Он обернулся ко мне, и я сжала руку супруга, ища в нем поддержку. Супруг ответил пожатием, и я поднялась на ноги.

Амбер последовала за мной взглядом, но вскоре вновь разговаривала с Элькосом, только ее муж теперь и вовсе не сводил с меня взгляда. Дыхание его вдруг участилось, и граф прижал к груди ладонь.

— Шанриз, — прочла я по его губам и склонила голову, подтверждая догадку.

В это мгновение дверь открылась — вернулась графиня Тибадская. Она сделала несколько шагов и остановилась под моим взглядом. Должно быть, он был несколько шальной, потому что матушка недоуменно приподняла брови, а после нахмурилась, не понимая происходящего.

— Вам дурно? — спросила графиня. — Чем я могу вам помочь.

— Родная моя, — прошептала я.

А затем сняла маску. И гостиную затопила тишина, только часы продолжали отсчитывать минуты…

— Боги, — сдавленно выдохнула матушка.

Она протянула в мою сторону руку, сделала неуверенный шаг… Вдруг надрывно вскрикнула и повалилась на пол, лишившись чувств.

— Матушка, — охнула я и поспешила к родительнице.

Упав рядом с ней на колени, я сжала руку ее сиятельства и позвала:

— Матушка… Родная моя.

За спиной уже слышались стремительные шаги, и спустя мгновение рядом присел Танияр. За ним спешил магистр.

— Отнесите-ка графиню на диван, — распорядился Элькос. — Сейчас мы приведем ее в чувство. — И когда дайн поднял мою родительницу на руки, маг укоризненно покачал головой: — Что же это вы эдак-то, душа моя? Довели свою мать почти до разрыва сердца, надо же подготовить прежде было. Не зря я тут с каплями сижу.

— Ах, оставьте, — отмахнулась я. — Сделанного уже всё одно не воротишь.

Я хотела поспешить к матушке, и вправду чувствуя угрызения совести от собственной поспешности, но не успела сделать и шага — меня перехватил Элдер Гендрик. Он сжал мои ладони и вгляделся в лицо. Глаза графа лихорадочно сияли.

— Я знал, что это вы, знал, — произнес Элдер, продолжая блуждать взглядом по моему лицу. — Этот поворот головы невозможно спутать ни с кем. Я так много писал вас, что каждый жест, каждую эмоцию сумел бы воспроизвести по памяти… Боги, Шанриз, это ведь вы, и вправду вы!

— Сестрица!

Истеричный возглас за спиной заставил вздрогнуть. И когда я обернулась, на шею мне бросилась Амберли. Она уткнулась мне в шею и разрыдалась, а я стояла, всё еще удерживаемая Элдером, чувствовала, как становится влажно на коже от слез сестрицы, и смотрела на матушку, над которой хлопотал магистр. После подняла растерянный взгляд на Танияра и встретилась с его улыбкой…

А потом меня с силой тряхнули за плечи, да так, что я клацнула зубами. Я воззрилась с изумлением на Амберли.

— Где ты была, негодница, где?! — визгливо вскрикнула сестрица. — Как смела ты не дать о себе знать? Да знаешь ли ты, что было с твоей матушкой, что было с нами всеми… со мной… — и она вновь захлебнулась в слезах.

Порывисто прижав ее к себе, я только в эту минуту обнаружила, что Элдер отступил. Но это лишь скользнуло по краю сознания.

— Дорогая моя, — лихорадочно зашептала я, ощущая, что и сама вот-вот расплачусь, — милая моя сестрица, не вини меня. Потерпи еще немного, и я всё вам расскажу. Всё-всё.

— Почему ты не дала о себе знать? — сквозь слезы спросила Амбер. — Разве же не понимала, как мы тревожимся?

— Я не могла, сестрица, — ответила я. — Потерпи еще немного и отпусти меня к матушке, прошу.

— Ох, — графиня Гендрик, порывисто отстранившись, прижала к губам тыльную сторону ладони, — ее сиятельство…

Мы обе посмотрели туда, где приходила в себя матушка. Она открыла глаза и воззрилась на Элькоса, но уже через мгновение снова смежила веки и опустила на лицо руку.

— Мне показалось, что я увидела Шанни, — хрипловато сказала она. — Три года прошло, а я всё не могу отпустить ее. Бедная моя девочка…

И я поспешила к родительнице. Опустилась на колени рядом с диваном и позвала дрогнувшим голосом:

— Матушка, вам не привиделось. Я жива, и я здесь.

— Боги, — гулко сглотнула ее сиятельство.

Она медленно убрала руку от лица и повернула в мою сторону голову. Встретившись с ней взглядом, я растерянно улыбнулась. После взяла за руку и прижалась к ней губами.

— Шанни, — прошептала родительница, — мое дитя…

— Да, родная моя, это я, — ответила я, избегая смотреть ей в глаза.

Вдруг стало нестерпимо стыдно за промедление, пусть оно и было оправдано, за то, что не могла сказать о себе. За то, что исчезла, хоть и не по своей воле, за беспамятство. За всё, что причинило боль моей матери.

— Простите меня, дорогая моя, любимая, — произнесла я, покрывая ее руку поцелуями. — Простите свою дочь, матушка. Простите за всё.

— Шанни, — только и повторила родительница.

Графиня села, и я уместила голову на ее коленях. Матушка рассеянно гладила меня по волосам, кажется, так еще и не придя в себя от потрясения. И никто в эту минуту не смел потревожить тишины ни вопросом, ни восклицанием, ни даже вздохом. А потом я подняла взгляд