1.Неделя Триоди Великопостной. - протоиерей Иоанн Толмачев

Господь Христос Своими чудесами вполне доказал, что Его дело было делом Самого Бога, и что Он, в действительности, был одно со Своим Отцем. Вне Его, Учителя, посланного людям с неба, была лишь смерть и тьма. Чтобы видеть это, достаточно было бросить взгляд на окружающий мир. В Его словах истина просияла со всей силой убедительности. «Я свет, пришел в мир, чтобы всякий верующий в Меня не оставался во тьме» (Иоан. 12:46). Горе, следовательно, тому, кто по своему упорству не признает Божественного Учителя и закрывает глаза перед явлением Его славы. Неверующие из Его собственных уст могли узнать о той участи, которая ожидает таковых: «и если кто услышит Мои слова и не поверит, Я не сужу его, ибо Я пришел не судить мир, но спасти мир. Отвергающий Меня и не принимающий слов Моих имеет судью себе: слово, которое Я говорил, оно будет судить его в последний день» (Иоан. 12:47–48). A это слово, в действительности, есть слово Самого Отца небесного. «Ибо Я говорил не от Себя; но пославший Меня Отец, Он дал Мне заповедь, что сказать и что говорить. И Я знаю, что заповедь Его есть жизнь вечная. Итак, что Я говорю, говорю, как сказал Мне Отец» (Иоан. 12:49–50).

Не смотря на все это, Израиль остался бесчувственным, упорным, враждебным. Напрасно Господь Бог постоянно, в течение всего времени служения Своего Сына, простирал к нему длани. Все это вызывало в избранном народе лишь неверие и противодействие. И вот, наконец, благодать, как бы видя бесполезность всех своих влияний, предоставила этот народ своим собственным преступным влечениям, и он действительно хладнокровно совершил самую возмутительную неблагодарность, самое ужасное преступление, самое непростительное святотатство, какое только может омрачать память народа.

Библиографический указатель слов, бесед и поучений на 6-ю Неделю Великого Поста

Филарет, митр. Московский. Слова и речи. Τ. II, стр. 181.

Иннокентий, арх. Херсонский. Сочинения, т. IV, 32–73; 74-99

Макарий, арх. Орловский. Собр. слов, бесед и поучений, стр. 30.

Феофан, еп. Тамбовский. Слова. Стр. 285.

Макарий, митр. Московский. Слова и речи, стр. 217.

Евсевий, архиеп. Могилевский. Беседы. СПБ. 1880 г., т. I. Проповеди на воскр. и праздн. дни. СПБ. т. II, 187.

Павел, арх. Кишеневский. Слова и речи. Т. I, стр. 369, 379.

Путятин, P., прот. Собр. поучений. стр. 50–63.

Сергиев, И., прот. Собрание сочинений, т. I.

Сеятель. Сборник поучений, стр. 240.

Лебедев, П. Α., прот. Поучения на Святую Четыредесятницу, вып. I, стр. 28; II-23; III-18; IV-20.

Дьяченко, Ежедневные поучения. Т. I, 668–680.

ВЕЛИКИЙ ЧЕТВЕРГ

Великий Четверг посвящен, главным образом, воспоминанию тайной вечери, на которой Господь наш Иисус Христос благоволил установить святейшее таинство евхаристии. В этот день благочестивые христиане, с древних времен, имеют обычай приобщаться Святых Христовых таинств. По этому поводу служители алтаря произносят обычно соответствующие случаю слова, поучения и проводят беседы с причастниками. Предлагаем здесь несколько тем для проповедей, которые могут быть произносимы как в страстной четверг, так и в прочие дни Великого Поста, когда бывают причастники.

Мы причащаемся истинного и действительного Тела и Крови Христовой

«Приимите, ядите: сие есть тело Мое… сия есть кровь Моя.»

Не простой хлеб и вино предлагаются нам в таинстве причащения, но истинное тело и истинная кровь Христова, a «с этим телом и кровию мы принимаем также и душу Его и божество Его.»[833] «Одним словом, Иисус Христос, предлагая нам Себя в святейшем таинстве, предает всего Себя и не оставляет ничего Себе.»[834]

Какое непостижимое чудо беспредельной Божьей любви! «Бог, при всем Своем всемогуществе не мог 6ы дать нам ничего более; при всей своей премудрости, не нашел бы ничего дать нам более; при всем своем богатстве, не имел бы ничего дать нам более.»[835]

1. Возможно ли это?

Трудно ли Тому, Кто сотворял сами хлеб и вино, само тело и кровь — под видом хлеба дать Тело, a под видом вина — Кровь?

«Если слово пророка Илии было довольно могущественно для того, чтобы низвести огонь с неба, то почему слово Господа не в состоянии изменить существа хлеба и вина? Если Бог мог сотворить все из ничего одним словом, то почему не может Он предложить то, что уже существует?»[836]

И что тут удивительного, когда каждый из нас нечто подобное видит в самом себе? Разнородная пища и питье, нами принимаемые, ежедневно превращаются в наше тело и кровь. Даже можно сказать, что законом подобного преобразования держится в жизни все разнообразие внешней природы, в круге которой один вид тварей переходит в другой, из низшего в высший и обратно.

Удивительно ли, если Сам Творец, в таинстве евхаристии, производит бесконечно высшим образом то, что, под известными условиями, происходит в наименьшем из Его творений?

2. Но какая необходимость в чудесном обращении хлеба в Тело, a вина в Кровь?

Чудо обращения совершается в помощь нашей немощи. Ибо кто из нас в состоянии был бы принять Тело и Кровь Спасителя, если бы они подавались нам в их собственном виде?

Были случаи, по свидетельству Церкви, что для вразумления неверия или по другим таинственным причинам, Агнец на Святой трапезе принимал иногда вид младенца, a хлеб и вино обращались в видимое тело и кровь: но, вместо радости о чуде, священнодействующие в ужасе отступали от священной трапезы, и Святая Церковь вынуждена была писать на этот случай особые правила. Поэтому Божья Премудрость положила питать нас хлебом небесным не иначе, как под видом пищи земной.

«Но почему же именно под видом хлеба, a не другой какой-либо пищи?» Отцы Церкви и на этот вопрос дают ответ. Хлеб есть насущная пища, без которой человек не может существовать и жить. Точно такое же значение имеет для нас Тело и Кровь Спасителя в духовном смысле. Далее, хлеб, назначаемый для потребления в пищу, может быть удобно сохраняем на долгое время. По этой причине и Христос желал оставить нам Тело Свое под видом хлеба, дабы оно не только питало нас в таинстве причащения, но и сохранялось на святой трапезе, пребывало среди нас и постоянно напоминало нам об Его беспредельной любви к нам.

3. Каким же образом Тело Спасителя, пребывая с душой одесную Бога Отца, и не будучи вездесуще, может находиться на каждом святом жертвеннике, и с другой стороны, как это же Тело и Кровь, непрестанно раздаваемые не подлежат умалению?

A как светит солнце? Вездесуще ли оно? Нет. Оставляет ли оно когда-либо место на небе? Никогда. A между тем свет и теплота от солнца везде, везде жизнь и радость. И вчера ли, или с третьего дня стало светить таким образом солнце? Нет, с самого творения мира. Однако же оно нисколько не умаляется в своем круге, не истощается в своей силе.

Что возможно солнцу, трудно ли для Того, Кому легче зажечь новое солнце на небе, чем человеку зажечь свечу?

Этот же пример солнца может объяснить сравнительно и то, как Тело Христово пребывает целым, хотя хлеб в таинстве раздробляется и разделяется непрестанно; ибо возьми зеркало и поставь против солнца, — в нем отразится весь круг солнца; разбей зеркало, и возьми какой угодно из его остатков, и поставь против солнца, — опять увидишь в нем весь круг солнца. Так и Тело Христово, «всегда ядомое и николиже иждиваемое.»

Поэтому «с каким благоговением и страхом, с какою чистотою душевною и телесною, мы должны приступать к этому таинству!»[837]

«Кто из вас решился бы бросить драгоценную одежду в грязный и гнилой ручей? Осмелитесь ли вы принять драгоценную Кровь Спасителя в сердце, исполненное грехов?»[838]

«Да испытывает же себя человек, и таким образом пусть ест от хлеба сего и пьет из чаши сей. Ибо, кто ест и пьет недостойно, тот ест и пьет осуждение себе, не рассуждая о Теле Господнем» (1 Кор. 2:28–29).

Великие плоды Святого Причащения

«Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь пребывает во Мне, и Я в нем»

И вот, посредством таинства причащения, мы восходим теперь на эту высоту. Ибо кто причащается Тела и Крови Христовой, тот по этому самому уже не может не быть в теснейшем соединении со Христом, не только по духу, но и по плоти. A так как с плотью и кровью Спасителя соединена полнота Божества, то, соединяясь со Христом, мы «соделались причастниками Божеского естества» (2 Пет. 1:4). Какого высочайшего дара удостаиваемся мы ныне!