Другая история войн. От палок до бомбард - Дмитрий Калюжный

А мы скажем, что точно так же и «древние» авторы — Геродот, Ксенофонт — противопоставляли «своих» тяжеловооруженных воинов «чужим» всадникам и стрелкам из лука, кочевникам, которых они рассматривали как варваров.

Историк Ганс Дельбрюк говорит:

«Арабы или сарацины, уже с давних пор принадлежали к варварам-всадникам, которых римляне брали к себе на службу и из которых формировали свою кавалерию».

А ведь самого слова «араб» не было как минимум до VII века н. э. То есть крестоносец XII–XIV веков мог написать слово «араб», а «традиционный» римлянин — нет. Хотя в «древнеримских» трудах оно иногда попадается, в качестве анахронизма.

Сарацины часто были вооружены пращами, а также имели щиты иной, нежели у христиан, формы. Примечательно, что европейцы изображают всадниками турок, а арабов и эфиопов — преимущественно пехотинцами, сражающимися копьями. Рауль Канский так описывает победу крестоносцев:

«В тот момент уже ни араб копью, ни турок луку не могут доверять».

Раймунд Ажильский и другие хронисты заявляют, что сарацины вообще не имеют обыкновения сражаться мечом. Крестоносцы же почти не использовали лук, редко сражались копьем, а в основном махали мечами. У Роберта Монаха никейский султан Кылыч-Арслан говорит о христианах — тоже, кстати, не называя их христианами:

«Все прочие народы опасаются наших луков и боятся наших стрел, но эти (франки) поскольку покрыты броней, боятся наших луков не больше, чем соломы, а наших стрел — не больше, чем палицы».

Француз Амбруаз, о турках:

«Они называют нас „людьми железа“, так как у нас есть оружие, защищающее наших людей, а турки взваливают на спины свои стрелы и атакуют нас своей массой».

Раймунд Ажильский:

«Турки же или арабы, как увидели, что уже не стрелами в дальнем бою, а мечами в ближнем бою надо сражаться, обратились в бегство».

Как правило, историки не замечают всей степени преувеличения, свойственной хронистам как при указании численности сражавшихся и погибших, так и в описании различий в тактике у сарацин и франков. Смысл европейских рассказов в том, что рыцари — честные воины и сражаются в открытом бою, а сарацины стараются избежать боя, проявляя трусость или хитрость. Из хроник можно сделать вывод, что франки (европейцы) все время преследуют сарацин (азиатов), но никогда не настигают их. Затем хитрые азиаты, меняя коней, возвращаются к уставшим франкам и уничтожают их. Они «окружают нас, уповая на свою многочисленность, таков способ сражаться у сарацин», — говорит Бодри Дейльский. Петр Тудебод пишет, что сарацины приканчивают раненых, «жестоко рубя головы мечом». Так что мечи у них все-таки были.

И Фульхерий пишет, что сарацины постоянно прибегают к коварству и различного рода уловкам. То стремятся пустить стрелу в спину храброму воину, то убить коня под ним. Подлые и вероломные, пишет Гвиберт Ножанский, «они имеют обыкновение, отрубив головы противникам, забирать их в знак победы и выставлять напоказ».

Авторы хроник XII–XIII веков все же признают воинственность и смелость азиатских воинов. Бодри Дейльский именует их всех «мужами даровитыми, хитрыми и воинственными, но — о, горе! — далекими от Бога», а Альберт Аахенский называет турок «мужами-воинами, прославившимися в военном искусстве».

Основой противостоящих европейцам войск была тяжелая конница. Это была сильная кавалерия, сражавшаяся в плотном строю, как говорят, на византийский манер. А она и была византийской, хотя чаще такую кавалерию называют турецкой. Легкую же кавалерию составляли отряды народов, подчиненных султану, или находящихся с ним в союзе: арабов, бедуинов, сербов, валахов, татар, персов. Этим же отличались и монгольские войска: наличием легкой конницы при отрядах тяжело вооруженных всадников.

А различия в тактике ведения боя между разнообразными местными войсками и европейцами сводились к следующему: первые применяли сложные тактически приемы — ложное отступление и заманивание противника; а вторые — европейцы, действовали прямолинейно и неосмотрительно. То же самое мы видим и в случае с «монголами». Плано Карпини писал о принятом у них притворном отступлении и о том, что начальники их «стоят вдали против войска врагов». Эту же тактику историки находят, говоря о византийцах:

«Сила византийской конницы была в ее универсальности. Она могла использоваться для таранного удара или врассыпную. Все кавалеристы (кроме „контосеров“) владели луком и, в случае неудачной атаки, тяжелая конница, рассыпавшись, могла применить это оружие… Собственно иначе и быть не могло, потому что границы государства (Византии) окружали народы скотоводов, воины которых в первую очередь в бою применяли луки. Чтобы научить этому искусству своих конников, по приказу Юстиниана было даже выпущено специальное пособие: „Руководство для стрельбы из лука“».

Для порядка отметим, что Юстиниана традиционная история относит на V век н. э., который лежит на той же линии № 4 нашей синусоиды, что и «крестоносный» XII век и, кстати, IV век до н. э., время Александра Македонского.

Вот мнения разных специалистов.

Д. Зенин (в статье «Реабилитация Чингисханова воинства»):

«Вооруженные силы, имевшиеся в распоряжении Чингисхана, состояли из национальной знати — рыцарей — и феодально-зависимой легкой конницы — лучников».

Б. Лиддел-Гарт («Энциклопедия военного искусства») сообщает, что основой византийской армии во времена Юстиниана была тяжелая конница, вооруженная луками и пиками. Ее поддерживала легкая конница, состоящая из лучников.

Г. Брикс пишет:

«Когда Александр по возвращении из индийского похода задумал слияние народа и войска македонского и персидского, он из последнего зачислил в гетеры (тяжелая конница) некоторое количество юношей… и вследствие этого образовалась 5-я гинпархия. Она хотя и не состояла вся из варваров, но тем не менее таковые были в корпусе гетеров… С завоеванием Персии многие ей подвластные или платившие ей дань племена перешли под власть Македонии, и потому в войске Александра появились всадники (легкая кавалерия): арахозские или паропамизские, бактерийские, согдианские, скифские, дрангийские, арийские и парфянские, а по временам даже и индийские».

Говоря привычным нам языком, войска Александра, в параллель и войскам Чингисхана, и войскам Ласкарисов, были многонациональными. К тому же от племенной принадлежности воина зависело и деление конницы на тяжелую и легкую. И пехота была во всех случаях.

Обученные китайцами монголы в XIII веке, как это ни удивительно для историков-ортодоксов, воюют совершенно по-византийски:

«Конный бой начинался, только когда вражеские воины и их кони уже были сильно ослаблены стрелами. Тогда монгольские лавы следовали одна за другой, поражая противников копьями и саблями. В начале атаку производили средневооруженные конники. Завершался бой атакой ударных подразделений тяжеловооруженной конницы, которая направлялась в наиболее слабые места во вражеских боевых порядках. Если все же с первого раза не удавалось рассеять противника, атаку возобновляли, и действовали так до тех пор, пока враг не дрогнет».

Это пишет В. Тараторин, и тут же пытается исправить впечатление от своих же слов: и вооружены-то монголы не так, как европейцы, и столкновение с рыцарями не выдерживают. Все это естественное желание традиционного историка показать инаковость: отличить монгола от турка, турка от араба, араба от византийца, а последнего — от европейского рыцаря.

А Франко Кардини приводит данные, которые позволяют увидеть прямую параллель между тактикой древних парфянцев и тактикой как монголов, так и византийцев. Хотя расцвет Парфянского царства, существовавшего якобы на юго-восток от Каспийского моря, пришелся на I век до нашей эры, его военные достижения известны римлянам III века н. э. — и то, и другое находится на одной и той же линии веков (если смотреть по «римской» волне синусоиды):

«Конечно, ударные отряды иранской кавалерии не были вообще непобедимыми, вернее сказать — были непобедимыми при определенных условиях и на определенной местности. Так, в ходе кампании 271 г. знаменитые пальмирские клибанарии были разбиты римской легкой кавалерией, состоявшей из мавров и далматинцев, которые пустили в ход старую парфянскую военную хитрость: сначала притворное бегство, затем неожиданная атака на утомленного преследованием противника».

В нашей версии эти «римляне» — просто ромейские (византийские, то есть никейские или турецкие) войска ласкаридов, подчиняющих себе Иран и прочие страны региона. И до XIII века византийским императорам приходилось усмирять подвластные земли, а уж тем более, когда они оказались в изгнании. Выбитые в 1204 году франками из Константинополя = Рима на Восток, они вынуждены были организовывать сопротивление западным европейцам, а для этого — объединять силы.