Мария Федоровна - Александр Боханов

А куда же подевались сказочные драгоценности? Они не исчезли, обретя новых, родовитых владельцев, не считавших нужным объяснять подробности, и ни минуты не сомневаясь, что стали их собственниками на вполне законных основаниях. В общем-то так оно и было; с юридической стороны претензии предъявлять вряд ли возможно. Моральные же соображения в мире больших денег никогда не играли определяющей роли.

Однако нельзя упускать из вида, что здесь речь все-таки шла не о каких-то «акулах» биржевых операций и «некоронованных королях большого бизнеса», а о людях, обязанных олицетворять моральные устои монархической власти. То, что мог с легкостью позволить себе какой-либо финансовый махинатор, не имели права позволять корононосители. Иначе исчезала та разница, которая отличала любителя легкой наживы от «правителя милостью Божией». Как ни удивительно, но эта разница совсем и не различима в деле о продаже драгоценностей Марии Федоровны, а Король Георг V и Королева Мария этот печальный факт и подтвердили.

Когда возникли первые признаки общественного интереса к «бриллиантовой сделке века», а случилось это уже в 60-е годы, после появления в печати авторизованной биографии Ольги Александровны, то это вызвало замешательство самых высокопоставленных лиц в Англии. Хотя умершая уже к тому времени Ольга никаких обвинений против кого-то не выдвигала и никаких претензий не высказывала, но общий контекст ее рассказа о пережитом невольно затрагивал престиж в первую очередь Королевской Семьи. К тому времени на престоле находилась (и находится до сих пор) внучка Георга V королева Елизавета II, что само по себе делало тему весьма злободневной. Появились заявления и опровержения, утверждающие, что сделка с драгоценностями являлась «вполне законной», а Королева Мария за все вещи Царицы «заплатила». Буквально так оно и было.

Однако как эта сделка была обставлена, насколько уплаченные суммы соответствовали действительной стоимости уникальных предметов, о том существуют разноречивые суждения. В конечном итоге появилась цифра в 100 тысяч фунтов стерлингов, полученных за драгоценности, и которая якобы и была переведена на счет Ксении и Ольги. Причем первая получила 60 % суммы, а вторая — 40 %. С указанными ранее 350 тысячами, которые привел в своих воспоминаниях Понсоби, — разница огромная.

Вопиющее несоответствие цифр озадачило еще биографа Ольги Александровны Йена Ворреса, который в авторизованной книге ее воспоминаний, опубликованной в 1964 году, решил в этом деле разобраться. С этой целью он обратился к Эдварду Пикоку, директору Английского банка, в свое время исполнявшему роль распорядителя фонда Великих княгинь.

Тот поведал биографу, что фонд имел в наличии 100 тысяч фунтов, которые он и переводил сестрам последнего Царя. Когда же Воррес назвал сумму в 350 тысяч фунтов, указанную покойным Понсоби, то сэр Эдвард «не смог дать толкового объяснения», заявив, что, возможно, в данном случае «Понсоби изменила память». «Слабоумие» оказалось очень удобным аргументом, который, как представлялось, все объяснял и тему закрывал «раз и навсегда».

Однако сомнения по поводу достоверности приводимых аргументов не исчезли. Самые важные в их ряду. Во-первых, куда подевалась опись драгоценностей, была ли она вообще? И, во-вторых, — почему опытный ювелир Харди готов был выложить сразу же в качестве залога за них 100 тысяч, при том, что залог всегда и везде отражает лишь часть реальной стоимости? Ну и, наконец, кому все-таки были проданы драгоценности, помимо королевы Мери?

Известно, что некоторые состоятельные дамы, не входившие в круг Королевской Фамилии, носили потом украшения императрицы Марии, например, жена упоминавшегося уже русского экс-министра финансов П. А. Барка. Позже, когда сын Ольги Александровны Гурий Куликовский (1919–1984) попросил фирму «Хеннел» назвать покупателей драгоценностей своей бабки, то вопрос был сразу же отметен ссылками «на коммерческую тайну».

Бескомпромиссные утверждения британской стороны о том, что драгоценности принадлежат Королевской Фамилии «на законных основаниях», с формально-правовой точки зрения являются убедительными. Тем не менее невольно вызывает недоумение нежелание обнародовать материалы этого «законного основания». Казалось бы: прошло столько лет, никто не покушается на британскую собственность, тем более у Марии Федоровны нет уже и никаких правопреемников. Так почему же все держать в секрете? Убедительных объяснений так никто дать и не удосужился, хотя конкретные вопросы возникали снова и снова.

В 1965 году проживающий в Канаде младший сын Ольги Александровны Гурий обратился с письмом в «Хеннел» за разъяснением: сколько было продано предметов, какие суммы были за них выручены и кто являлся покупателем. Фирма удостоила любезным ответом, но, как уже упоминалось, последний вопрос был сразу же снят с обсуждения.

Что касается прочих, то внуку Марии Федоровны было сообщено, что «Хеннел» располагает «полным и подробным отчетом о продаже украшений» и фирма готова его представить, попросив заплатить за услугу 80 гиней (225 канадских долларов). В письме упоминалось, что речь идет о 76 предметах, и хотя проситель заплатил указанную сумму, но обещанный перечень ему так и не был представлен.

Гурий умер в 1984 году, а через год, в 1985 году, журналистка Сузи Менкес опубликовала в Лондоне сенсационную книгу «Королевские драгоценности», где подробно описала историю реликвий Марии Федоровны, в том числе и попытки Гурия Куликовского докопаться до истины. Журналистка утверждала, что Гурий обращался и в Букингемский дворец. «Они проверили бумаги, — писала Менкес, — и обнаружили правду: Королева Мери держала у себя драгоценности до 1933 года, затем она заявила, что из-за депрессии и обвала рынка жемчуга их цена упала; она заплатила только 60 000 фунтов стерлингов. В 1968 году, через 40 лет после того, как драгоценности Императрицы Марии были извлечены из шкатулки, внучка Королевы Мери Королева Елизавета оплатила долг».

Появилось новое легендарное сказание. Старший брат Гурия Тихон Куликовский (1917–1993), не знавший ни о каких «выплатах королевы», был озадачен подобным повествованием, обратился за разъяснениями и в «Хеннел», и в Букингемский дворец. Ответы поступили, но по содержанию они скорее походили на отповедь надоедливому глупцу из какой-нибудь конторы «по устройству вечной жизни», чем на официальные бумаги из респектабельных учреждений.

Секретарь Королевы сэр Роберт Фелллоуз был лаконичен: «После серьезного наведения справок я не обнаружил никаких оснований для истории в книге Сузи Менкес, утверждавшей, что Королевой делались выплаты вашей семье в 1968 году». Послание от «Хеннел» тоже не было многословным. В нем говорилось, что фирма сменила владельца, что никто из бывших сотрудников в ней не работает и что не существует «никаких следов предыдущей переписки или какой-либо иной работы по этому вопросу».