Время волков - Алексей Ворон

— Неправда! — воскликнул я. — Твой остров идет к гибели уже много лет, и не я виной тому, что твой народ решил поселиться на кратере вулкана.

Шаман внезапно побледнел, кровь отхлынула от его лица.

— Что я такое сказал? — удивился я, решив, что обидел его.

Но Шаман не ответил. Он покачнулся, отступил от края обрыва, ссутулился и, как-то вдруг постарев, пошатываясь, побрел к Кийе. Там он лег у ее ног и еле слышно пробормотал:

— Прости меня, Дочь Солнца, силы мои на исходе. Я подвел тебя.

С этими словами Шаман умер. Кийя тихо плакала, склонившись над ним. Я схватился за голову. Смерть Шамана означала, что нам не удастся открыть Проход через Мглистые Камни. В отчаянии я завыл.

Кийя наклонилась к Шаману послушать его сердце, подняла ему веки, видимо, все еще надеясь обнаружить в нем признаки жизни.

— Нам нужно идти, — сказала Кийя.

— Куда?

— Не знаю.

— Остров в огне, куда бы мы ни пошли, огонь настигнет нас! — закричал я.

Огонь! Я помнил последние слова Бренна — мне больше не спастись из огня.

— Пойдем, куда шли, Блейдд, к Мглистым Камням.

— Зачем? Тебе не хватит силы открыть их.

— Я попробую. Мы должны предпринять хоть что-нибудь, чтобы спасти тебя. Помоги мне похоронить его.

— Вот это как раз ни к чему! — зло выкрикнул я. — Не сегодня-завтра все будет на дне Океана!

Кийя сняла с себя плащ и накрыла тело Шамана.

— Прощай, — сказала она.

Я завопил:

— Я никчемный, никому не нужный волк, способный лишь причинять горе хорошим, великодушным людям, вроде тебя. Я не способен ничем отблагодарить тех, кто добр ко мне, лишь наношу им еще больший вред.

— Когда ты закончишь жалеть себя, — ледяным тоном произнесла Кийя, — можешь последовать за мной.

Она поднялась и пошла дальше по крутой тропе, ведущей вниз. Ее слова охладили меня, и я, устыдившись своей слабости, понуро брел за ней, не решаясь заговорить, лишь тупо смотрел, как вздрагивает ее спина. Я не сразу догадался, что она плачет. Еще бы ей не плакать, она осталась одна, и ей приходилось не только справляться с собственной слабостью, но и выносить мои приступы. Я пообещал себе, что возьму себя в руки, и ей больше не придется утешать меня. Догнав Кийю, я обнял ее за плечи и сказал:

— Он был стар, ты уже оплакала его. О чем же рыдать теперь?

— О себе, — всхлипнула Кийя.

— Брось, мы доберемся до Мглистых Камней и вырвемся из этого кошмара.

— Да, ты вырвешься, если мне удастся открыть их, ты, но не я.

— Почему? Я не оставлю тебя!

— Нет, Блейдд, я останусь здесь. Я уже погибла, мой мир уже погиб. Моя магия — устарела. Даже во времена существования Красного Континента магия, построенная на крови Древних, считалась редкостью и одобрялась далеко не всеми. Теперь же, что теперь представляет собой моя магия? Лишь жалкие воспоминания о былой силе.

— Моя Морана была последней, кто давал тебе силы, да?

— Неужели ты до сих пор не смог позабыть ее? Хотя, что я говорю, конечно, кто может сравниться с женщиной из Дивного Народа. Ты навеки ослеплен, как и я. Но меня, в отличие от тебя, ждет за гранью мой Анарауд, в отличие от тебя, я была любима им, и я иду к нему и жажду этой встречи. Ждет ли тебя за гранью кто-нибудь?

Ждет ли? И сейчас я вижу, стоит мне лишь опустить веки, бледные глаза моего вождя. Там, у Зеленых Холмов, где назначаются встречи, я должен буду встать под его знамена — у Зеленых Холмов, дойти до которых оказалось гораздо труднее, чем я предполагал.

Глава 9

Меч Небес

И еще одно, не менее ужасное землетрясение пережили мы с Кийей. Стихия трепала нас, словно щепки, и каждый раз я с удивлением обнаруживал, что тела наши, хоть и покрыты ссадинами и ушибами, все еще целы. Земля стала невыносимо горячей, как и воздух, свет теперь шел не с темного неба, затянутого тучами, а из-под земли, лишь огонь освещал все вокруг. Дороги и тропы исчезли, кругом были завалы и трещины. Там, где прежде шла знакомая мне дорога, теперь высилась каменная глыба, где были поросшие редкими деревьями склоны, несся сейчас бешеный поток грязной воды, увлекая за собой камни. Когда нам удалось обнаружить пролом в скале, дно которого оказалось проходимым, мы, не раздумывая, пошли по нему, несмотря на опасность обвала.

Мы с Кийей почти не разговаривали, так как силы наши были на исходе. Уже второй день мы шли по грязному дну пролома. Над нами нависло темное, тяжелое, измученное небо в лохмотьях, словно разодранное неведомым зверем. Страшный рев стихии теперь не прекращался. Кожа наша была иссушена и изранена. Кийя шагала босой по этому раскаленному дну, усеянному острыми кремнями, спотыкалась и падала, но тут же вскакивала, бросая отрешенный взгляд в сторону Атласа, который больше не был виден за темными клубами дыма. Я сделал из древесной коры подобие сандалий и привязал их к ногам Кийи.

Раскаленный воздух было больно вдыхать. От каменистой почвы шел жар. Камни оставляли ожоги. Из земли вырывались клубы серого пара. Складывалось впечатление, что мы находимся в гигантской кузне, и я бы не очень удивился, если бы на горизонте появился силуэт кузнеца-великана в кожаном переднике.

Запах серы и гари вызывал тошноту. Всюду было пламя. Я старался не смотреть на него, огонь слепил, а мне было необходимо сохранять остроту зрения в темноте.

Антилльские Мглистые Камни установлены таким образом, что их невозможно увидеть издалека. Находясь на небольшом плоском возвышении, они были окружены со всех сторон более высокими горами. С пути мы давно сбились, да и не было здесь больше путей. Ни нюх, ни чутье мое уже не могли помочь мне найти дорогу. Кийя почти все время молчала, поглощенная своими мрачными думами. Я старался держаться ближе к ней, чтобы в случае опасности успеть прийти на помощь. Уже не один раз по земле проходила волна такой силы, что мы падали, потеряв равновесие.

Наконец наши блуждания закончились. Неожиданно мы наткнулись на Мглистые Камни. Они словно прятались от нас в тени, не в силах решить, достойны ли мы их лицезреть, но потом сжалились над нами и неожиданно явились перед нашими взорами.

Вот они, гигантские ворота, хоровод мрачных каменных великанов. Алые блики, пробегавшие по ним, толчки земли, раскачивающие их, создавали жуткое впечатление, что камни двигаются и живут. Словно древние колдуны давно разбитого воинства встали в круг для ритуального танца перед тем, как выйти в последнее сражение, в котором им уже не суждено победить.

Мы с Кийей замерли перед столь величественным зрелищем, боясь приблизиться и нарушить их суровое уединение. Земля двигалась волнами, точно поверхность океана. Устоять было трудно.