Охота. Я и военные преступники - Карла дель Понте

Мне в очередной раз рассказали о том, что у Младича «есть целая охранная сеть, связанная с военными. Эти люди предпочтут убить генерала, чем выдать его трибуналу». Я тут же переключилась на генерала Кргу, начальника генерального штаба югославской армии, недавно переименованной в армию Сербии и Черногории. Вместе со ставленником Коштуницы и ангелом-хранителем Младича, генералом Ако Томичем, генерал Крга несколько месяцев тому назад уверял меня, что армия не охраняет Младича. «Вам может помочь генерал Крга, — саркастически заметила я, постаравшись сделать свое замечание максимально ядовитым. — В мае 2003 года я передала Белграду информацию о местонахождении Младича… и знаю, что она тут же стала ему известна Младичу». После беседы Вуйович и представитель США вышли из здания трибунала через черный ход абсолютно незамеченными.

Мы ждали. Телефоны звонили, но известий об арестах Ратко Младича, Горана Хаджича или кого-то из тех, кто скрывался в Сербии, так и не поступило. Прошло девять дней, и судебная палата объявила свое решение по запросу об освобождении до суда двух обвиняемых, которые, согласно обвинительным заключениям, активнейшим образом участвовали в развязанной Милошевичем кампании по захвату территории Хорватии и Боснии и Герцеговины. Речь шла об Йовице Станишиче и Френки Симатовиче, руководителях полувоенного подразделения сербской службы безопасности «красные береты». Члены этого подразделения были причастны к военным преступлениям, а также к убийству Зорана Джинджича в 2003 году. Через несколько дней после убийства Джинджича Станишич и Симатович были арестованы местной полицией. Но белградские власти так боялись этих людей, что министр внутренних дел Душан Михайлович и министр иностранных дел Горан Свиланович буквально умоляли меня составить обвинительное заключение против них, чтобы Белград мог передать их Гааге. Теперь прокурорской службе приходилось прикладывать массу усилий к тому, чтобы Станишич и Симатович остались за решеткой. Новое белградское правительство, то же самое, которое только что осыпало нас признаниями в любви, рассказывало о «медведях в лесах» и не могло никого арестовать, тут же предоставило письменные гарантии того, что при необходимости немедленно повторно арестует Станишича и Симатовича и вернет их в Гаагу.

Обвинение полагало, что условное освобождение применимо только к тем обвиняемым, которые сдались добровольно, согласились дать показания нашим следователям и прокурорам и проявили готовность сотрудничать с обвинением. По нашим данным, Станишич и Симатович добровольно не сдавались. Они согласились приехать в Гаагу, но лишь для того, чтобы вырваться из весьма неприглядных сербских тюрем, в сравнении с которыми тюрьма Схевенинген — настоящий пятизвездочный отель. Эти люди могли дать полезные показания практически по всем делам, рассматриваемым трибуналом по бывшей Югославии, но вместо этого предпочли молчать. Обвинение утверждало, что, поскольку Станишичу и Симатовичу угрожало пожизненное заключение, по окончании срока условного освобождения они могут сбежать, как Хаджич. Кроме того, находясь на свободе, обвиняемые могли использовать свои связи в полиции и преступном мире для запугивания свидетелей и членов их семей. В обращении к судебной палате один из следователей обвинения заявил, что множество потенциальных свидетелей по делам против Станишича, Симатовича и Милошевича уже отказались давать показания из страха за свою безопасность: «Они ясно дали нам понять, что, пока эти люди находятся на свободе, общение с нами для них небезопасно». Один из потенциальных свидетелей сообщил следователю, что был «красным беретом». По его мнению, Станишич и Симатович были «самыми влиятельными людьми страны и… [мне] не хотелось бы беспокоить их, поскольку это могло бы иметь [для меня] самые печальные последствия».

Требования секретности не позволяют мне рассказать о рекомендациях, полученных судебной палатой, в поддержку условного освобождения Станишича и Симатовича. Секретность не позволяет назвать и организации, которые давали подобные рекомендации. В конце концов, судебная палата сочла, что на свободе обвиняемые не будут представлять опасности для жертв или свидетелей. Данное решение основывалось и на «личных гарантиях», данных Станишичем и Симатовичем, и на том факте, что судьи предписали обвиняемым не вступать в контакты с жертвами и свидетелями.

Станишич и Симатович немедленно вернулись в Белград. Хочу еще раз подчеркнуть, что прокурорская служба не уполномочена выполнять полицейские функции. Доказать запугивание свидетелей очень сложно, даже если прокурор располагает средствами для расследования данного обвинения. К сожалению, я не имею права обсуждать прямые жалобы, получаемые нами от потенциальных свидетелей, которые могли вполне реально почувствовать, что в сербских лесах появилось еще два «медведя». Но могу сказать, что спустя несколько месяцев после принятия судебной палатой решения об условном освобождении, один западный дипломат, который внимательно следил за политической обстановкой в Сербии и за состоянием сотрудничества этой страны с трибуналом, сообщил мне о своих подозрениях: он считал, что Станишич активно способствует тому, чтобы Младич оставался на свободе. По словам того же дипломата, правительство Коштуницы горько сожалеет о решении освободить этих людей.

31 августа 2004 года в зале № 1 возобновилось слушание дела Милошевича. Милошевич начал предъявлять аргументы защиты. Он решил защищать себя сам, не прибегая к услугам адвокатов. Это позволило ему затрагивать политические вопросы, произносить пламенные речи, апеллируя к своим сторонникам в Сербии и во всем мире. Милошевич по-своему истолковывал все произошедшее в Югославии:

Есть один фундаментальный исторический факт, из которого следует исходить, чтобы понять обсуждаемые события, и из которого проистекло все, что происходило на территории Югославии с 1991 года по сей день. Это насильственное разрушение европейского государства, Югославии, которая возникла из государственности Сербии, единственной союзницы демократического мира в этом регионе на протяжении последних двух столетий.

Милошевич считал Сербию жертвой и только жертвой. Он заявил, что Германия, Ватикан, США и государства-члены Евросоюза организовали заговор для уничтожения Югославии. Он утверждал, что в 1991 году сербы в Хорватии столкнулись с явной угрозой геноцида. Милошевич описал военный парад, состоявшийся в Загребе 28 мая 1991 года. На этом параде Туджман появился в военной форме, достойной Тито. Все солдаты, принимавшие участие в церемонии были вооружены автоматами, предположительно поставленными в Хорватию из Германии. Разумеется, Милошевич и словом не обмолвился о том, что накануне парада дважды встречался с Туджманом, чтобы обсудить раздел Боснии и Герцеговины.