Семь свитков из Рас Альхага или Энциклопедия заговоров (Тамплиеры - 6) - Октавиан Стампас

Тут старичок замолк, разумеется вызвав мой вопрос:

- Что означают такие слова?

- Черными конями запряжена повозка комиссара инквизиции, а на белом коне появится сам король Франции, - ответил старец. - Теперь-то он появится здесь, монсиньор, уверяю вас. Судьба проявит к нам благосклонность, если первым вы заметите белого коня.

- Насколько мне известно, миссия посланника заключается не только в различении цветов, - заметил я, обнажая руку до плеча и протягивая ее прямо к лицу старца.

Мрачный капюшон несколько раз кивнул.

- Удар Истины. Круг Змеи. Великий Мститель, - вроде заклинания пробормотал старец. - Нам известно, монсиньор, тайны можно не обнажать. Взгляните, монсиньор, на братьев. - Он вытянул руку, указывая на смешавшихся с веселой толпою скелетов. - Все они были доблестными рыцарями Храма. Они встали из гробов, чтобы встретить вас и засвидетельствовать собою великую несправедливость. Почему вы так медлили, монсиньор?

- У меня была отнята память, - смутившись, стал оправдываться я. - У меня было отнято имя. Какие-то неведомые силы полностью овладели моей судьбой, не желая открывать мне ни грана Истины. Наконец меня посадили на цепь, как дворового пса. Мне не дали никакого выбора. Я решил сорваться с цепи, отбежать подальше и посмотреть на мир со стороны.

- И что вам удалось увидеть, монсиньор? - усмехнулся старец.

- Немногое, - признался я. - Не более того, что вижу сейчас.

- Вы насытились? - вновь усмехнулся старец.

- Увы, нет, - вновь признался я.

- Именно поэтому пес вернулся на хозяйский двор? - вовсе не боясь моего гнева, без всякого злорадства проговорил старец.

На мое удивление, я сам не нашел в себе сил разгневаться и только смиренно промолчал в ответ.

- Разве вам не стало известно ваше высокое предназначение, монсиньор? таков был следующий судейский вопрос.

И на этот раз я промолчал.

- Разве вам претит справедливость? - добавил старец шестой вопрос и, не дожидаясь моего ответа, сказал: - Если бы вы появились, как было положено, год назад, вы бы спасли от пыток и долгого заточения братьев, добровольно принявших мученичество.

- Мне не известно, на чьей стороне справедливость, - решился я ответить-таки на тот, пятый, вопрос.

- Вы, монсиньор, хотите встать на место Господа Бога? - с заметной горечью усмехнулся старец. - Скажу я вам, почему вы решились вновь вернуться на священную дорогу. Вовсе не великая миссия посланника тешит вашу гордыню. Вам хочется во что бы то ни стало узнать, какого вы рода, кто ваши родители и каким именем нарекли вас по рождению. Вы стали печься о своем наследстве и - только о своем собственном наследстве.

И так-то моя плоть вся дрожала от холода, а теперь холод и вовсе пробрал меня до самого мозга костей. В словах старца заключалась страшная истина.

- Не кайтесь, монсиньор, - вдруг ласково проговорил могильный пророк. Не тратьте времени и сил на то, что предназначено для невежд. Мой вам совет: раз вы по своей воле вернулись на Путь, то пока забудьте о себе и попробуйте всею душою и всем разумением своим попечься о наследстве Истины.

- Что я должен делать? - покорно спросил я, опять принявшись мелко стучать зубами.

- Вы должны делать все по порядку, монсиньор, - ответил старец. Сначала вы должны различить цвета: белый и черный. Мое же предназначение пока состоит только в том, чтобы послужить вашему спокойствию: обогреть и накормить вашу милость.

И владыка города мертвых повел меня прочь от буйного веселья, попиравшего "камни покаяния" и прах человеческий.

- Любопытно, однако, узнать, в чем предназначение того, кого послали во Францию вместо меня? - спросил я старца, ступая шаг в шаг за ним между могильных камней.

Старец на миг остановился, и я заметил, что капюшон качнулся влево, а потом - вправо.

- Никто не может заменить посланника, ибо второго Удара Истины нет, услышал я его голос. - Вас либо обманули, либо тот, кто следовал во Францию по тому же самому пути, предваряя вас, имеет иное предназначение.

Ничего большего старец мне не сказал.

Едва мы углубились в лабиринт надгробий, как уже достигли небольшого склепа, из дверей которого мне в лицо дохнуло самое что ни на есть живое тепло обычного людского жилища.

Приняв приглашение, я ступил внутрь и увидел жаровню с ярко-красными углями, скромную трапезу на низком столе и лежанку, покрытую несколькими шерстяными одеялами.

Не успел старец закрыть за собой дверь, как раздалось хлопанье крыльев, и у него на плече появилась ворона, державшая в клюве свиток с завещанием флорентийского тамплиера.

- О, Карл! Ты-то всегда поспеваешь вовремя! - весело воскликнул старец, словно бы мне в упрек.

Он вытащил свиток из клюва своего верного слуги, еще раз, нахмурившись, прочел про себя завещание, а затем, вздохнув, бросил свиток на раскаленные угли. Свиток, потрескивая, стал коробиться и вдруг вспыхнул весь разом, за пару мгновений превратившись в призрачный серый иней, покрывший угли.

- Пусть так же быстро и легко сгорят все его грехи, - сказал старец, а затем обратился к птице: - Карл, ты заслужил начать трапезу первым.

Ворона тут же слетела с его плеча, ухватила с блюда одну из лепешек и, важно отойдя на край стола, принялась ее расклевывать.

- Теперь, вслед за Карлом Великим, можем приступить и мы, - сказал старец, и ничего лучшего для дальнейшего познания Истины, я, признаться, не смог бы придумать в тот час.

Простая гороховая похлебка воодушевила меня более самой вдохновенной проповеди, горячее вино властно повелело моей крови растаять и снова бежать по жилам, и, наконец, я, приняв все происшедшее за самые благоприятные знаки Провидения, стал вытирать со щек побежавшие по ним слезы умиления.

- Монсиньор, готовьтесь провести нынешнюю ночь в компании мертвецов, сказал старец, замечая перемену в моих взглядах на жизнь. - Опасаюсь, что торговец Боккаччо будет сердится на вас за то, что вы более не сможете принять его приглашение. Отлучаться нельзя, ведь черный или белый конь может появится в любое мгновение, однако ожидание может продлиться долго.

- Я терплю и смотрю, - ответил я старцу, вспомнив кое-что важное из своей румской жизни.

- Крепкие слова, - довольно проговорил старец.

Ни в эту ночь, ни в последующую восставшие из гробов тамплиеры так и не появились за нашим столом, и мне в душу стало закрадываться подозрение, что толпа плясала вовсе не с масками, а с настоящими скелетами. Впрочем, вопросов по этому поводу я решил своему новому "Вергилию" не задавать.

За два дня и две ночи, которые я провел в склепе, едва ли не безотрывно глядя в маленькое зарешеченное окошко, старец появлялся всего два раза, принося еду и новые угли. Он не произносил ни одного слова, и только его ученая ворона, сидевшая у него на плече, трескуче каркала, как только он ступал на порог: