Блестящая девочка - Сьюзен Филлипс

Ты теперь мой вечный раб. Я буду тебя шантажировать до конца жизни. Почесать ли мне спинку, приготовить ли ужин, заняться ли эксцентричным сексом…

Похоже, Джейк обиделся.

— Зато я люблю собак.

— Наверное, маленьких.

Джейк не отрицал.

В тот момент она почти готова была ему сказать, что согласна выйти за него замуж.

Успех порождает успех. Эта мысль не раз приходила в голову Флер Савагар в течение нескольких следующих недель. Она провела переговоры с Оливией Крейгтон насчет очередного контракта на «Бухту дракона», утроив доход актрисы за эпизод в кино. Потом она взяла себе десятого клиента — молодого многообещающего актера из Голливуда. Хотя теперь это не имело особого значения: все, к чему бы она ни прикасалась, превращалось в золото. Альбом «Бурной бухты» стал настоящим открытием, из Англии поступали хорошие отзывы об игре Кисеи, и в довершение всего у себя дома она обнаружила послание такого содержания:

«Уезжаю завтра днем. Позвоню после медового месяца. Чарли только что рассказал мне, как он богат на самом деле. А я не такая уж великая любовница».

Флер со смехом откинулась на спинку кресла. Ну конечно, Кисеи — не великая любовница!

Она говорила с Джейком два раза в день. Он звонил ей, как только просыпался, а она ему — перед сном. Они с нетерпением ждали момента, когда смогут рассказать друг другу о днях, проведенных порознь, когда снова окажутся вместе. Эти разговоры — а Флер сообщала Джейку обо всем с потрясающей педантичностью, отчего тот едва не скрипел зубами, — были хороши для их новых отношений. Физический контакт был невозможен, значит, они должны учиться общению на расстоянии.

Он говорил ей: кончай молоть чепуху и скажи, какого цвета трусы на тебе сегодня.

Позднее Флер удивлялась: почему она не насторожилась, видя, что все идет слишком хорошо? Однажды она вернулась домой в начале десятого после вечеринки, устроенной по случаю воссоединения Майкла и Дэймона под одной крышей. Флер уже вылезла из платья и повесила его в шкаф, когда зазвонил телефон. Она улыбнулась, поднимая трубку, и, понизив голос до хрипловатого шепота, сказала:

— Ты думаешь, я забыла тебя, милый мальчик?

— Флер? О Боже, детка, ты должна мне помочь. Пожалуйста. Детка…

Пальцы Флер стиснули трубку.

— Белинда?

— Не позволяй ему это сделать, детка. Я знаю, ты меня любишь, пожалуйста, не позволяй ему это сделать.

— Где ты?

— В Париже. Я… я думала, что избавилась от него. Но я должна была бы знать… — Голос стал приглушенным, мать разрыдалась.

Флер хрипло сказала:

— Белинда. Потом можешь устраивать истерику. Но скажи сначала, в чем дело.

— Он послал за мной в Нью-Йорк своих людей. Они ждали меня в квартире, когда я вчера пришла домой. Их было двое, они заставили меня ехать с ними. Флер, детка, они собираются увезти меня в Швейцарию, в лечебницу. Я знаю. Он хочет меня там запереть. Он грозит уже несколько лет. Но сейчас…

Вдруг раздался щелчок, и разговор прервался.

Флер опустилась на край кровати, все еще сжимая трубку. Минуты текли, а она все уговаривала себя, что ничего не должна своей матери, ничем ей не обязана. Белинда по своей воле решила остаться замужем за Алексеем. Она давно могла бы развестись, но была не в силах лишиться ореола, окружавшего Алексея. Поэтому, что бы ни случилось с Белиндой, она сама во всем виновата. Но она…

Она ее мать.

Флер положила трубку и заставила себя сделать то, чего давно избегала: проанализировать собственные отношения с матерью. Она вспоминала о времени, проведенном вместе; годы проходили перед ее глазами, как страницы рукописи Джейка. Она увидела то, чего не замечала раньше. Она увидела мать такой, какой та была на самом деле. Слабой, легкомысленной женщиной, желавшей иметь в жизни все самое лучшее, но совершенно не понимавшей, что значит жить самостоятельно. Она ясно увидела любовь матери к ней, Флер. Эгоистичную, опутанную условностями, связанную с разными ухищрениями, но тем не менее — любовь. Настолько искреннюю, что Белинда никак не могла взять в толк, почему Флер сомневается в этом.

Флер сказала Джейку, что слишком поздно вернулась с вечеринки от Майкла и поэтому не позвонила сразу. Потом она заказала билет на ближайший рейс в Париж. Самолет отправляется за три часа до того, как Джейк попытается позвонить ей утром. Она оставит секретарше записку, что ей пришлось неожиданно лететь в Лондон, и позвонит Джейку сразу, как только сможет. Потом она придумает, как выиграть несколько дней. Меньше всего Флер хотелось, чтобы Джейк Коранда появился в Париже с пистолетом двадцать второго калибра и ухудшил ситуацию, которая и без того не предвещала ничего хорошего. Укладывая вещи в чемодан. Флер понимала, что все будет плохо. Она не сомневалась:

Алексей снова использует Белинду как приманку.

Дом на рю де ля Бьенфезанс выглядел серым и молчаливым в парижских сумерках. Он казался таким же недружелюбным, каким она его запомнила. Флер смотрела в окно лимузина и вспоминала, как впервые увидела этот дом. Она была так испугана, так волновалась о том, хорошо ли одета, так боялась встретиться с отцом и тревожилась за мать. Но похоже, теперь кое-что изменилось. По крайней мере на сей раз она не беспокоилась об одежде.

Флер была в плаще из атласа и бархата, под которым было надето новое платье от Майкла: бархатное, узкое, винного цвета, с плотно облегающими рукавами, с глубоким разрезом на лифе, расшитом тончайшим бисером цвета бургундского. У платья был неровный подол — отличительный знак Майкла. С одной стороны оно доходило до колена, а с другой — до середины икры. Флер забрала волосы наверх, причесавшись тщательнее обычного; гранатовые серьги поблескивали сквозь локоны. В семнадцать лет Флер считала очень умным появиться на пороге дома Алексея в брюках и блузоне, но в двадцать шесть она думала по-другому.

Молодой человек в тройке, явно не слуга, открыл дверь. Может, это один из тех, кто ездил за Белиндой в Нью-Йорк? Флер решила, что он очень похож на гробовщика, видимо, окончил Гарвард и имеет степень по экономике. Но французский акцент разрушал впечатление.

— Добрый вечер, мадемуазель Савагар. Отец ждет вас.

Конечно, он ее ждет. Но Флер собиралась поступить совершенно иначе. Войдя в дом и подавая молодому человеку свой плащ, она сказала:

— Я бы хотела увидеть свою мать.

— Сюда, пожалуйста.

Флер пошла за ним в гостиную, немного удивившись легкости, с которой он согласился выполнить ее желание. Но войдя в комнату, увидела, что она пустая и холодная. Флер не смогла сдержать нервную дрожь, заметив на камине белые розы.

— Ужин будут готов немедленно, — сообщил гробовщик. — Не хотите ли сначала выпить? Может быть, шампанское?