«Мир Приключений» 1977 (№22) - Николай Коротеев

В этот момент он остолбенел.

Он почувствовал вдруг, что его словно остановили, выключили: нашла внезапная слабость, которая не позволяла сделать ни одного движения.

От слабости он выронил свой портфель на асфальт; и тотчас же почувствовал, что все прошло, что он снова может двигаться.

Первым же делом Серафим Сергеевич подхватил драгоценный портфель с тротуара, и тогда он немедленно остолбенел вновь — вновь нашла эта непонятная слабость, не было сил пошевелиться.

От бессилия он еще раз выронил тяжелый портфель; и сразу же опять обрел способность двигаться. Серафим Сергеевич был в полном смятении: происходило что-то совершенно непонятное и необъяснимое, выходящее далеко за рамки его житейского и научного опыта. Машинальным движением он опять взял портфель и в этот же момент застыл без движения в третий раз.

Сидящий за рулем «Запорожца» энергичный молодой человек проявлял к нему большой интерес. Кипятилин напрягся из последних сил, по сил никаких не было, и он так и стоял, словно большая восковая кукла, прекрасно понимая, несмотря на смятение, как нелепо он выглядит со стороны.

Но он в третий раз не удержал в руке тяжелый портфель и немедленно вновь обрел способность к движению. Как раз в этот момент светофор переключил цвета, и «Запорожец» вместе с другими машинами умчался прочь.

Подчиняясь непроизвольному порыву, Серафим Сергеевич протянул руку к портфелю, схватил его, каким-то шестым чувством уже понимая, что необъяснимые метаморфозы странным и непостижимым образом зависят от того, держит ли он портфель в руке или нет; но мысль об этом отстала от непроизвольного движения, и портфель уже опять был в его руке. Однако в этот раз не произошло ничего. Кипяти лип выпрямился и машинально помахал портфелем. Никаких сверхъестественных странностей больше не было.

Взволнованный, смятенный, научный сотрудник осторожно огляделся по сторонам. Ничего больше не случалось. Он двинулся дальше как автомат, еще долго не понимая, куда и зачем он идет.

Мог ли предполагать Серафим Сергеевич Кипятилин, что часть его энергии, которую он тратил на переноску портфеля с диссертацией, поможет стартовать с Земли представителям другой цивилизации?..

На станции Годуновка Юра и Галя, сгорая от нетерпения, ждали электричку, а потом целых сорок минут им казалось, что электричка едва ползет, чуть ли не стоит на месте.

На вокзале, конечно, было так жарко и шумно, как только может быть в душный июльский день. Вокзальные залы ожидания тоже, конечно, были заполнены до последней возможности. Но хуже всего дела обстояли там, где продавали билеты на дальние поезда. Неумолимые графики летних отпусков вели к кассам множество людей. Перед кассовыми окошечками, далеко не все из которых были открыты, люди выстраивались в очереди, замысловато протягивающиеся чуть ли не через весь вокзал.

Очень много усилий ушло на поиски, но в конце концов Юра и Галя разыскали будку телефона-автомата. Здесь тоже была длинная очередь, очень жаркая и раздраженная, словно наэлектризованная прямыми солнечными лучами. Минут двадцать спустя Юра оказался все-таки внутри раскаленной коробки, плотно закрыл за собой дверцу и набрал номер редакции, в которой Леня Скобкин проходил летнюю практику. В этот момент Леня, к счастью, оказался на месте; сдавленным полушепотом, как человек, простудивший горло, Юра выпалил в трубку последние новости о второй встрече с пифеянами. Спустя тридцать секунд в будку уже стучали — с одной стороны кулаками, а с другой монетами. Быстро раздражаясь, Юра завершил разговор и продрался сквозь очередь к Гале.

Из густого автомобильного водоворота через семь минут появился знакомый оранжевый «Запорожец». Леня Скобкин остановил машину прямо перед Юрой и Галей, и они увидели, что у начинающего журналиста совсем несвойственный ему смущенный и виноватый вид.

— Шеф поймал меня в самый последний момент, — Леня распахнул дверцу машины. — Я уже собирался уходить, когда он дал мне еще одно задание. Все выяснилось в самый последний миг, послать больше было некого. И сейчас у меня есть только несколько минут, опаздываю. Пока вам придется обойтись без меня.

Он захлопнул за Галей дверцу, огляделся по сторонам, но никто из окружающих не проявлял интереса к оранжевому «Запорожцу». На всякий случай Леня все-таки поднял в машине стекла и наконец достал из кармана Ромрой. Галя и Юра впились взглядом в его шкалу, и на некоторое время в машине воцарилась напряженная тишина. Потом в двух словах Леня рассказал о своих приключениях.

— А вы пока попробуйте… попробуйте-ка, скажем…

Леня вновь огляделся по сторонам. Оранжевый «Запорожец» стоял в самой гуще бурной жизни большого города. Множество людей вокруг занимались самыми различными делами — куда-то спешили прохожие, регулировщики управляли движением, неуемная летняя жизнь гремела, шумела, звенела; и человеческая энергия (в чем, кстати, измерить ее?) была везде и повсюду. Какая ее часть расточалась людьми впустую или шла во вред человечеству? В большом городе наверняка можно было найти множество очагов ненужной людям энергии, а кое-где, наверное, и настоящие месторождения ее, большие или маленькие.

На цветочном базаре возле вокзала взгляд Лени задержался, потом проник куда-то сквозь него, дальше.

И сейчас же в голову ему легко пришел первый ответ, и сколько еще таких ответов могло бы прийти, если только дать себе чуть-чуть времени на размышления. Он сказал об этом: громадное месторождение растрачиваемой энергии действительно было совсем рядом.

Галя уже вылезала из машины. Мгновение спустя Юра тоже стоял на мягком ст жары асфальте. Леня снова опустил все стекла машины, махнул из окна рукой, нажал стартер.

И беспокойная жизнь практиканта-газетчика понесла его вперед и дальше, маня какими-то новыми встречами, обещая новые газетные строчки, новые заголовки.

ДАЛЬНЕЙШЕЕ РАЗВИТИЕ СОБЫТИЙ

Из всей железнодорожной администрации первым это заметил кассир из кассы № 13. Кассир был в положенной форме, со строгим лицом и аккуратно подстриженными усиками.

У него все еще продолжался обеденный перерыв. Он уже съел несколько бутербродов и выпил бутылку кефира, но обеденное время еще не истекло, и он стал искать слово на «Б», фамилию автора пьес «Севильский цирюльник» и «Свадьба Фигаро» из семи букв, для кроссворда в газете «Гудок». Время от времени в закрытую дверцу маленького окошечка в стекле нетерпеливо стучали, и тогда кассир № 13 с сожалением предполагал, что в зале, в густой массе этих отпускников, пришедших за билетами, наверняка кто-нибудь да знал это слово. В такие мгновения его наполняла зависть: отпускники все-таки в конце концов и уедут куда-нибудь, а сам он, кассир, будет сидеть здесь, в душной кассе, и завтра, и послезавтра, и еще много дней, потому что его собственный отпуск пришелся, как обычно, на самую середину зимы.