Рыцари былого и грядущего. Том I - Сергей Катканов

Андрей горько усмехнулся, вспомнилось былое:

— Когда завершалась моя служба в Советской Армии, я стал очень редко бриться, ходил в грязной одежде, это можно было оправдать боевыми условиями, но дело было в другом: внешняя неопрятность выражала внутренний душевный хаос.

— Вот именно. А если бы ты тогда начал тщательно бриться и следить за одеждой, может и не дошёл бы до той грани безумия, на которой мы тебя застали. Форма влияет на содержание.

Раскрасневшийся Лоуренс перевёл дух и замолчал. Его глаза наполнились пронзительной тоской. «Наверное, какие-нибудь личные воспоминания», — подумал Андрей. Сэр Эдвард быстро вернулся в себя и посмотрел на две початых бутылки:

— Я-то думал, русский офицер — лучший в мире собутыльник. Решил, воспользовавшись твоей компанией, выпить покруче. А ты второго стакана осилить не смог. Если бы знал — не стал бы сразу обе бутылки открывать.

Сиверцев, заинтересовавшись экономической стороной деятельности Ордена Храма, полагал, что речь в основном пойдёт о финансовых операциях и немного о сельском хозяйстве. Но теперь он уже понимал, это экономика Ордена была органичной и необъемлемой частью удивительно цельной, прекрасно сбалансированной и гармоничной цивилизации тамплиеров, очень разноплановой, затрагивающей все сферы жизни, где одно неотделимо от другого. Экономику Ордена нельзя было рассматривать в отрыве от религиозных идеалов храмовников, и одновременно речь шла о такой специфической модели экономики, которую могли создать только профессиональные военные, и не просто военные, а рыцари с ярко выраженной «волей к смерти».

Тамплиерская модель была естественным порождением эпохи, непревзойдённого XII столетия европейской истории. Но Орден с невероятной стремительностью оторвался от своей эпохи и даже не просто обогнал своё время, а вообще вырвался из плена времени и стал воплощённым проявлением вечности, не будучи связан ни с какой эпохой вообще. Да, каждый отдельный храмовник мог быть весьма далёк от святости, но Орден в целом был именно свят в самом точном значении этого слова. Свят, то есть «отделен», экстерриториален — посольство вечности посреди времени. Именно поэтому Орден бессмертен. Орден воплотил в себе нечто не принадлежащее ни одной эпохе и одновременно — принадлежащее любой из них.

В первую очередь именно эта неотмирность позволила Ордену занять столь прочные позиции посреди бушующей эпохи и сделала любую конкуренцию с Орденом весьма затруднительной. Эпохе трудно конкурировать с вечностью, и конкуренция с Орденом была возможна лишь в той степени, в какой он был обременён грузом преходящего, «временного», без чего, конечно, не обходились. А в силу своего «вечного» элемента Орден был просто обречён захватывать вокруг себя все возможные позиции, проникая во все без исключения сферы жизни. Никто не знал места Ордена в мире, у него в земном мире просто не было места. Всепроникающее разрастаясь, Орден невольно стремился подменить собой мир, что в конечном итоге и стало причиной его гибели, потому что отменить мир вообще всё же было не в силах Ордена.

Андрей решил закончить эту мысль потом, а сейчас он просто поражался всесторонности Ордена, в которой понемногу начинало проблёскивать уже нечто зловещее.

Взять хотя бы флот. По множеству косвенных признаков можно судить о том, что Орден Храма имел чрезвычайно мощную эскадру, хотя и нет достаточных документальных свидетельств, позволяющих иметь об этом подробное представление. Сколько у них было судов — неизвестно, но если демпинговые цены со стороны флотоводцев-тамплиеров существенно подрывали дела гильдии марсельских судовладельцев, значит марсельцы столкнулись с конкурентом, обладающим весьма широкими возможностями.

Впрочем, в Марселе тамплиеры могли закрепиться не раньше XIII века, а до этого развивали легендарный порт Ла-Рошель на Атлантике. Порт был защищён стенами, превращавшими его в настоящую крепость, вокруг Ла-Рошели постепенно сложился достаточно плотный пояс тамплиерских командорств, позволявших храмовникам полностью контролировать дороги, которые сюда вели. Десять самых важных дорог тамплиеров заканчивались в Ла-Рошели.

Вопрос о том, почему тамплиеры закрепились именно в Ла-Рошели представляется достаточно праздным. На многих исследователей возбуждающе действует то обстоятельство, что отсюда и в Англию неудобно было плавать, и в пиренейские государства несподручно, а уж в Святую Землю — и совсем глупо, а максимально удобен этот порт был для плавания в Америку. Можно подумать, тамплиеры в XII веке могли выбрать на карте любой портовый город для того, чтобы создать там базу своего флота. Они закрепились именно в Ла-Рошели просто потому, что именно там они получили возможность закрепиться. Как они могли выбирать, где им подарят земли или торговые права? Вряд ли Алиенора Аквитанская, облагодетельствовавшая тамплиеров, засыпала и просыпалась с мыслью об Америке.

Да, кстати, и без всякой Америки для внутриевропейских морских сообщений это был достаточно удобный порт. На север — Англия, Шотландия, Ирландия. На юг — пиренейские государства. Говорят, что для связи с последними использовали наземные дороги, но ведь и в Палестину существовала дорога по суше, только почему-то чаще всего крестоносцы предпочитали добираться туда по морю. Наземные дороги в те времена таили в себе столько опасностей, что даже морские бури порою представлялись относительно безобидными. В любом случае, за Пиренеи попадали как по суше, так и по морю, предпочитая иметь выбор, а для связи с Португалией порт Ла-Рошель был просто идеален. И в Святую землю из Ла-Рошели плавали, хотя это действительно получалось весьма неловким крюком через Гибралтар, но надо помнить, что современную Южную Францию тогда никому и в голову не приходило считать Францией. Лангедок был не только не подконтролен, но и не сильно дружелюбен по отношению к французской короне, а тамплиеры при всей своей интернациональности были тесно связаны с французской монархией и хотя имели в этой части Средиземноморья определённые позиции, но о создании там крупного порта до альбигойской войны и речи не шло. В Марселе тамплиеры начали закрепляться только в эпоху Людовика Святого.

Так что Ла-Рошель храмовники развивали просто потому что больше нечего было развивать, вне зависимости от мечты пересечь Атлантику. Вообще-то версии относительно того, что тамплиеры плавали в Америку порою оснащены достаточно убедительными аналитическими выкладками, но сам пафос этих версий с самого начала не понравился Сиверцеву. Очень уж они отдавали желанием произвести дешёвую сенсацию, а за этим, как правило, стоит неспособность понять и почувствовать, что Орден был подлинным духовным чудом. Ну, может быть, и плавали тамплиеры в Америку. Могли вообще-то. Но по сравнению с величием цивилизационного феномена Ордена Храма эта вероятность представляется не столь уж значимой, никак не способной повлиять на понимание роли, которую Орден сыграл в мировой истории.

Информация о том, каким мощным, развитым, крупным был тамплиерский порт Ла-Рошель показалась Сиверцеву важной по другой причине. Грандиозность этого порта убедительно доказывала, что эскадра Ордена была столь же грандиозной. А это очень важно с точки зрения в первую очередь духовной, с точки зрения утверждения и господства христианских идеалов на просторах Средиземноморья. Не секрет, что франки были мореходами не лучшими. В Средиземноморье настоящими морскими державами были только итальянские республики — Генуя, Пиза, Венеция. Они имели мощные флоты, у них были высокопрофессиональные моряки. При этом итальянцы были торгашами не просто по профессии, но и по самой своей природе, по душе. Руководствуясь в своих действиях почти исключительно торгашескими интересами, они были не лучшими христианами. Таким образом, крестоносное движение, которое изначально было органичным воплощением христианских идеалов, вызванное высоким стремлением создать политическое пространство святости, это движение романтиков-идеалистов сразу же попало в жесточайшую зависимость от шкурных интересов итальянцев. Не имея своего флота и будучи вынужденными нанимать один из итальянских, крестоносные франки многое вынуждены были делать не ради служения Христу, а ради служения итальянскому барышу. Чего стоит один только четвертый крестовый поход, превратившийся в позор христианства и дискредитировавший саму идею крестовых походов, исключительно из-за того, что крестоносцам нечем было расплатиться с венецианцами за флот и они, проявив слабость, позволили дожу-торгашу использовать себя в качестве заурядных безыдейных наёмников.

А Орден Храма, создав мощный флот, произвёл настоящую христианскую революцию на море. Теперь не только тамплиеры, но и все благочестивые рыцари Европы были избавлены от необходимости обслуживать интересы итальянского капитала. Ведь итальянцам за использование флота приносили горы золота, а эти горы складывались из политых трудовым потом денье, собранных по всему христианскому миру ради Господа, а получалось — ради интересов торгашей. Теперь паломников и крестоносцев перевозил преимущественно тамплиерский флот, и ни один ливр вложенный в этот флот, не служил чьему-то личному обогащению, не способствовал формированию у торгашей жировой прослойки. Деньги, которые получали флотоводцы Ордена за перевозки, работали только на идею, тратились только ради Христа.