Warhammer 40000: Ересь Хоруса. Омнибус. Том III - Дэн Абнетт

Раз наука оказалась бессильна, мне следует обратиться за ответами к сверхъестественному.

Я протягиваю руку к эликсиру — дистиллированной смеси из укрепляющих ферментов и иных белков, полученных от трансчеловеческих доноров. Их смерти служат достойной цели. Мне нужнее, моя работа важней.

Я ввожу состав в кровь, и его мощь ошеломляет меня. Нервные окончания кричат кинжально-острой болью, синапсы в мозгу вспыхивают, как протуберанцы. Я пошатываюсь, под действием эликсира едва не теряя контроль над собой. Но скоро все утихает, оставляя ощущение жизненной силы, обновленности. Мыслительные процессы, физические способности, выносливость, острота осязательных ощущений — все улучшается. Вот только это обман. Паллиатив для неизлечимой болезни, развитие которой мне не затормозить, какие бы меры я ни принимал.

Понимая, что долго эликсир работать не будет, а скоро и вовсе перестанет давать эффект, я решаю обратиться к демону. Это будет также значить, что мне придется признаться во всем отцу. Но не в таком виде.

— Броня, — кидаю я теням.

В ответ ко мне шаркает медленное, но по-прежнему одушевленное и верное своему долгу существо.

Мне протягивают наголенники того же фиолетового цвета, что глаза автоматона. Мой помощник — еще один секрет от легиона. Его броня старше моей, символ молнии на ней истерся и потускнел. В нагруднике, напротив сердца, все еще зияет щель от меча, от раны, которую не излечить. Швы на шее и лице идентичны моим. Идентично и его лицо.

Он отдает честь, касаясь левой стороны груди правой рукой, сжатой в кулак. Жест неуклюж, но по-прежнему преисполнен верности долгу.

Я на него не отвечаю.

— Спасибо, Ликеон, — говорю я своему вассальному брату и чувствую, как мне становится лучше.

Гай Хейли

Кривой

«Мстительный дух» изменился, как и сам Гор, но утомительные премудрости управления боевым флотом остались прежними. Война есть война, и неважно, ведется она по распоряжению Совета Терры или по воле завывающих богов. В конечном итоге, всё всегда упирается в числа.

Пятьдесят восьмым просителем на сегодня оказался невысокий логистик, в основном состоявший из страха и жира. Постоянно моргая, он бормотал о своем деле, каждую секунду — если не чаще — бросая взгляд на пару юстаэринских терминаторов, стоявших с обеих сторон базальтового трона в центре Двора Луперкаля.

Престол пустовал — он принадлежал примарху, и никто иной не мог взойти на него.

Гор не принимал просителей, у магистра войны не было времени на мелкие заботы.

Малогарст, его советник, вершил правосудие именем повелителя, сидя на стуле у подножия трона — и, если бы не величественный вид самого легионера, он мог бы показаться смешным. Престол предназначался полубогу, высоко было его подножие, а зал вокруг него — головокружительно высок и пышно изукрашен. Ветерок из вентиляционных отверстий шевелил знамена с именами славных побед, звезды безжалостно взирали из пустоты через бронестекло иллюминаторов, а голубоватые тени ревниво стерегли статуи и оружие, укрепленное на стенах.

Гора здесь не было, но зал пропитался сутью магистра войны.

В сравнении с господином Малогарст выглядел незначительным. Хуже того, он был далеко не самым безупречным из сыновей Гора, с вечно сгорбленной спиной и посохом, всегда остающимся на расстоянии руки — падший ангел, недостатки которого ещё резче выделялись в тени повелителя.

Но, пусть хребет воина был сломан, его интеллект уцелел. Имя Малогарста, обладателя искривленного тела и разума, стало синонимом страха.

Наконец, жирдяй перестал шлепать губами.

— Через три дня мы должны начать атаку на Ламрис, — произнес советник, — и ты решил отвлечь меня подобной мелочью? Сейчас?

Респиратор превращал его голос в рык — Малогарст с некоторых пор почти не снимал броню и дыхательную маску. Доспех стал костылями воина.

Но логистик всё равно побледнел от ужаса.

— Простите, мой господин, но составление точного расписания заправок до атаки — крайне важный момент. График необходимо разработать до того, как мы пройдем срединную линию системы. Я не могу выполнять свою работу, когда…

Малогарст оборвал смертного, с силой ударив посохом о мраморный пол. Отражаясь от стен, по залу разнеслись многократные отзвуки громкого треска.

— Мы все несем свою ношу. И что же, ты решил, что твое бремя тяжелее, чем у магистра войны?

— Нет, мой господин!

— Это — Двор Луперкаля, — легионер указал на широкую арку. — Дальше находятся дворцовые покои магистра войны, а я — его советник. Здесь ты стоишь в одном шаге от уха самого Владыки Гора, поэтому тщательно обдумывай то, что собираешься произнести в него.

— Мой господин, простите меня. Я буду стараться пуще прежнего и прошу только о небольшой помощи, — жирный человечек сглотнул, уже не отводя глаз от юстаэринцев.

Малогарст обхватил череп, служивший навершием посоха.

— Не смотри на них. Я и сам могу убить тебя без труда.

Опершись на длинную, тонкую эбеновую трость, советник тяжело поднялся и, прихрамывая, подошел к логистику. Жирдяй рухнул на четвереньки, но Малогарст, нагнувшись к полу, схватил смертного за клок волос и аугментических интерфейсных кабелей. Затем легионер рывком вздернул адепта в воздух — постчеловеческие мускулы легко справлялись с тяжестью, но кости Кривого стонали от нагрузки. Логистик хватал воздух, открывая и закрывая влажный рот, изо всех сил пытаясь не закричать. По щекам смертного из-под плотно сжатых век катились слёзы.

— Что сделал бы магистр войны, — спросил Малогарст, глядя прямо в лицо человечку, — окажись он в столь затруднительном положении?

От жирдяя воняло тухлятиной, омерзительной смесью кислого пота и отчаяния. Советник уже не ожидал услышать хоть что-то — похоже, логистик боялся, что неверный ответ будет стоить ему жизни.

И правильно делал.

Однако же, смертный оказался умнее, чем представлялось с виду.

— Магистр войны в любой ситуации нашел бы способ достичь желаемого результата, — прохрипел он.

Малогарст оценил спокойствие человека пред лицом смерти, и это спасло жизнь логистика даже в большей степени, чем его ответ.

— Именно! И неважно, идет речь о свержении лживого Императора или доставке необходимых припасов четырем маловажным эскадрам крейсеров! — легионер выпустил жирдяя. — Убирайся, и впредь выполняй свой долг без жалоб. Если увижу тебя снова — вырву сердце своими руками.

Отвернувшись, Малогарст направился обратно к стулу возле трона, и с каждым шагом в позвоночнике, сросшемся с тазом, раздражающе вспыхивала боль. Сжав зубы, советник вновь занял свое место.

Боль была одной из постоянных, последнее время присутствующих в жизни Малогарста. Второй неизменной величиной стала ответственность.

А совсем недавно он понял, что возникла и третья.

Незащищенность.

С каждым уходящим днем советник становился всё уязвимее. Его всегда уважали, но никогда особо не любили, а сейчас в легионе царили дикие нравы. Давно подавляемые старые обычаи вновь всплывали на поверхность — жестокий лик Хтонии выступал из-под видимой цивилизованности, навязанной Императором. Война заставила сбросить маски, соперничество среди космодесантников стало более явным и жестоким.

Близость Малогарста к магистру войны вызывала зависть, а «умствования» Кривого в сообществе воинов порождали только насмешки.

Итак, с одной стороны, советник отдалялся от своих братьев. Невеликое дело, если бы в то же время не рос разрыв между ним и Гором — конечно, ни один человек или постчеловек не мог и надеяться близко сойтись с примархом, но двести лет дружбы хотя бы перекинули мостик через гигантскую, фундаментальную пропасть различий.

Но с недавних пор магистр войны слишком вознесся над заботами смертных — особенно после Молеха.

Никто не рискнул бы оспорить авторитет Гора, но многие осмеливались бросать вызов Малогарсту в борьбе за расположение примарха и шанс повлиять на его решения. Кривой ощущал растущее чувство беззащитности, неведомое прежде — теперь он стал целью.

Но опасность не помешает воину исполнять долг.

— Следующий, — тяжело вздохнув, произнес Малогарст.

Прием шел без пышных церемоний и называния имен просителей — очередного смертного, дождавшегося своей очереди, просто вызывали из вестибюля.

Появился Ракшель, посланник давинцев, разместившийся на борту «Мстительного духа». Мягко ступая по проходу, ведущему к трону, он остановился в десяти метрах от Кривого и низко поклонился.

Малогарст смотрел на посланника без приязни — звезда давинцев давно закатилась.

Затем советник заговорил, не дав получеловеку начать привычно долгую и раболепную литанию восхваления.