Тайны дома Романовых - Вольдемар Балязин

Словесность и литературу преподавал П. А. Плетнев, и его уроки очень нравились Ольге Николаевне. Она любила и занятия французским языком и литературой, и историей искусств, и музыкой. Ольга Николаевна охотно играла на фортепьяно и органе, но из искусств более всего любила скульптуру и живопись.

Кроме того, у Ольги Николаевны была воспитательница Анна Алексеевна Окулова, женщина глубоко верующая, истая русская патриотка, прекрасно знавшая отечественную литературу и родной язык. Окулова была демократична в своих убеждениях и имела широкий круг знакомых, которые принадлежали к простолюдинам, но отличались особенно высокой нравственностью или какими-либо талантами.

Окулова убедила Ольгу Николаевну создать училище для девочек из семей священников. В первом наборе оказалось 12 девочек, живших на полном обеспечении Великой княжны. Первая их начальница была родственницей Окуловой, а учебной работой ведал ученый протоиерей Иоаким Кочетов.

За всеми этими делами и хлопотами Ольга Николаевна, казалось, и вовсе забыла о замужестве, но помог случай.

Великая княжна была доброй христианкой и нежной дочерью. Она всегда ухаживала за матерью, которая со временем стала часто болеть. Зиму 1845—1846 годов Ольга Николаевна провела в итальянском городке Палермо, где лечилась императрица Александра Федоровна. Там же находился и Николай I.

В это время в Палермо приехал наследный принц Вюртемберга – Карл-Фридрих-Александр. Его приняли в царской семье, и, познакомившись с Великой княжной, он был настолько поражен ее красотою и грациозностью, что тут же сделал предложение, которое было сразу принято.

Из Палермо царская семья вместе с женихом Ольги Николаевны отправилась в Венецию, а оттуда в Зальцбург, куда приехала мать жениха, королева Вюртемберга, чтобы познакомиться с невестой сына. К счастью, будущие свекровь и невестка понравились друг другу.

С середины июня 1846 года толпы петербуржцев ожидали на берегу Финского залива в Петергофе прибытия корабля с августейшими женихом и невестой. Корабль должен был прийти к летней царской резиденции из Кронштадта, где по придворной традиции родственники должны были встречать жениха Ольги Николаевны.

25 июня, в день 50-летия Николая I, Ольга и Карл-Фридрих обручились.

Весь июнь стояла холодная и дождливая погода, а в день обручения засияло солнце, на небе не было ни одного облачка, термометр показывал +21 °С и все были уверены, что это предвещает молодым безоблачное счастье.

Свадьба началась 1 июля, в день рождения императрицы. В 8 часов утра пять пушечных выстрелов известили о предстоящем венчании, которое состоялось в церкви Петергофского дворца. Затем молодые пошли из церкви в Стольную залу, где было произведено венчание по протестантскому обряду, ибо жених был лютеранином. После обеда в Белом зале, в 8 часов вечера в Петровском зале начался бал.

…Свадебные торжества продолжались больше недели. Все эти дни гремели пушки, звонили колокола всех церквей, и казалось, что возвратился золотой век Екатерины Великой, когда в ее честь давал в Таврическом дворце и его парке волшебный праздник фельдмаршал Потемкин. Только теперь торжества проходили в Петергофе и его огромном парке, расцвеченном тысячами свечей и фонариков.

Николай I превратил свадьбу во всенародный праздник, разрешив петербуржцам всех чинов и званий гулять в садах и парках Петергофа.

10 июля петербургское дворянство дало бал в честь новобрачных, на котором присутствовала вся царская семья, все высшие сановники и генералы, резиденты всех аккредитованных в России государств.

На следующий день, 11 июля, праздновались именины Ольги, которые для августейших особ именовались «тезоименитством».

И снова на праздник были допущены все, кто пожелал.

Праздник проходил в Санкт-Петербурге, на островах Крестовском и Елагине, вся царская семья каталась в открытых экипажах, а молодожены бросали в собравшихся серебряными монетами.

Наконец, с наступлением темноты, многодневный праздник окончился грандиозным фейерверком.

Вскоре Ольга Николаевна, взяв с собою немалый штат приближенных, выехала в Вюртемберг. Своим духовником она выбрала зятя протоиерея Кочетова Ивана Базарова, который прожил при ней до самой ее кончины. Уехала с Ольгой в Вюртемберг и Анна Окулова.

В сентябре Ольга Николаевна прибыла в Штутгарт, столицу Вюртемберга, где русский посланник князь Александр Горчаков собрал для нее хорошую библиотеку, необходимую для ознакомления новой кронпринцессы с историей и всеми сторонами жизни ее нового отечества.

Следующий, 1847 год был в Вюртемберге неурожайным. Начался голод. Ольга Николаевна принимала самое активное участие в помощи голодающим и своею щедростью покорила вюртембергцев.

Когда в 1848 году в Западной Европе началась революция, Вюртемберг тоже попал в ее водоворот. После восстания в Бадене и Дрездене революция пришла и в Штутгарт.

Толпы бунтарей не раз осаждали дом, где жили кронпринц и Ольга. (Именно дом, а не дворец, потому что дворец был построен только через 6 лет после ее приезда в Штутгарт, в 1853 году, да и тот был тесным и неуютным.) Когда однажды вооруженные бунтари окружили их дом, Ольга вышла на балкон и сказала: «Я никого и ничего не боюсь! Я – дочь императора Николая, помните об этом, и лучше всем вам разойтись по домам».

Толпа разошлась, а некоторые даже кричали: «Да здравствует кронпринцесса!»

За время своей жизни в Вюртемберге Ольга Николаевна не раз бывала в Москве и в Санкт-Петербурге, чаще всего по случаю свадеб или похорон.

В 1864 году ее муж стал королем Вюртемберга Карлом I, и только тогда они переселились в королевский дворец.

Наиболее значительным событием своей «королевской» жизни Ольга Николаевна считала свадьбу Великой княжны Веры Константиновны, вышедшей в 1874 году за Вильгельма-Евгения, герцога Вюртембергского.

А дальше пошли сплошные горечи и утраты: она тяжело переживала длительную болезнь и последовавшую 9 февраля 1876 года смерть своей сестры Марии – эти печальные события заставили Ольгу Николаевну долго прожить в Санкт-Петербурге. В 1877 году скончался муж Веры Константиновны – молодой герцог Вюртембергский Вильгельм-Евгений.

В мае 1880 года умерла императрица Мария Александровна, с которой Ольга Николаевна дружила еще до своей свадьбы и переписывалась более 30 лет. И окончательно сразила ее весть об убийстве брата – императора Александра II.

С тех пор королева Ольга заболела, а когда в 1891 году умер ее муж, она слегла и 18 октября 1892 года скончалась.

Эпизоды внешней и внутренней политики России в конце 40-х годов XIX столетия

1848 год, начавшийся в Петербурге, как всегда, масленицей, балами и маскарадами, вскоре превратился в один из самых трудных и горестных для царской семьи годов. Он стал почти двойником 1831 года, когда в Россию пришла холера, а в Европу – революция. Теперь, спустя 17 лет, эти два бедствия вновь появились на исторической сцене неразлучными спутниками.

21 февраля Николай получил из Варшавы телеграмму, извещавшую, что Луи-Филипп отказался от престола, а 22 вечером, на балу у цесаревича Александра, император объявил о получении депеши, в которой сообщается, что Франция провозглашена республикой.

На следующий день во время доклада министра двора П. М. Волконского Николай сказал, что пошлет в Париж 300 тысяч солдат, но, как и в 1830 году, когда тот же Луи-Филипп оказался в результате революции на троне и Николай хотел поддержать законного претендента своими войсками, вовремя одумался. 14 марта был опубликован манифест, в котором говорилось, что, «возникнув сперва во Франции, мятеж и безначалие скоро сообщились сопредельной Германии и, разливаясь повсеместно с наглостью, возраставшею по мере уступчивости правительств, разрушительный поток сей прикоснулся, наконец, и союзной нам империи Австрийской и королевства Прусского. Теперь, не зная более пределов, дерзость угрожает в безумии своем и нашей, Богом нам вверенной России. Но да не будет так!»

И уже 19 марта началось выступление первых русских полков к западной границе. А вскоре там была развернута 33-тысячная армия, готовая по первому слову царя двинуться в Пруссию или Австрию, Венгрию или Францию. Однако в 1849 году армия Паскевича вошла только в Венгрию, подавив там революцию и сохранив в стране монархический режим дома Габсбургов. Во всех же других странах правящие режимы справились с бунтарями сами, не менее повстанцев опасаясь русских войск, которые, вернувшись в Россию, принялись за свои прежние дела – разводы, парады, смотры и маневры, не вынеся ровным счетом ничего из прошедшей кампании для боевой подготовки и модернизации вооружения.

Старый преображенец, генерал Н. К. Имеретинский писал, что по приходе в 1849 году из венгерского похода, когда были разбиты мятежники-мадьяры, «преображенцы опять принялись за свои гладкостволки, расстрелянные, разбитые, снаружи зачищенные кирпичом и внутри совершенно ржавые и негодные. А иностранные военные агенты особенно прилежно и неупустительно посещали смотры „практической стрельбы“. Много памятных книжек было написано на разных языках, и везде, во всех реляциях подробно описывалось, что в русской гвардии при стрельбе в цель на двести шагов из 200 выпущенных пуль лишь десятая часть попадает в мишень в одну сажень ширины и такой же высоты». И все же в глазах Николая и официальной военно-бюрократической элиты Российской империи только что одержанная победа над венгерскими инсургентами стала апофеозом могущества самодержавной власти.