Дары ненависти - Людмила Астахова

Мальчик, воображая себя великим флотоводцем, подтолкнул длинной палкой свою «лодочку», чтобы она подальше отошла от берега.

Идгард?

Это ведь он больше всего любит истории про мореплавателей и готов сделать что угодно, даже выучить дополнительно десять слов на классическом диллайнском, лишь бы заполучить в руки «Замечательные путешествия барона Купайна, совершенные оным в Южных Морях». Голос крови, что тут думать.

И как это часто бывает во сне, Джона вдруг очень ясно увидела лодочку вблизи. Как будто через подзорную трубу. На кусочке дубовой коры в плавание отправились улитка и гусеница.

«Зачем же ты мучаешь живых тварей?» – хотела было спросить женщина.

Но не успела даже рта раскрыть. Мальчик вдруг изо всех сил стал лупить палкой по воде, поднимая волны. И, конечно же, утлый кораблик перевернулся. Улитка сразу пошла ко дну, а гусеница еще немного поизвивалась на поверхности, а потом утонула и она. Мелкие ничтожные тварюшки, но сердце шуриа почему-то мучительно сжалось.

– Как тебе не стыдно?!

Злой мальчишка повернулся, откинул волосы назад и посмотрел на Джону светло-серыми, какими-то стеклянными глазами. И лицо у него было совсем не как у ребенка – маленькое, сморщенное, словно печеное яблочко, густо-густо покрытое сеточкой морщинок. У людей таких лиц не бывает.

Считается, что сны бывают обыкновенными и пророческими. Некоторые люди даже деньги зарабатывают, расшифровывая чужие ночные видения. Например, прославленная на весь Синтаф госпожа Чулли из Аскеррона. Уже, должно быть, целый дворец отстроила на гонорары от своих предсказаний. Природа человеческая такова, что жажда знать будущее сравнима только с обычной жаждой. Обыватель, а точнее, обывательница, последнюю рубашку с себя снимет, лишь бы заплатить тому, кто убедит, будто ему под силу заглянуть в грядущее. И грех не воспользоваться этой человеческой слабостью. Сны, карты, выливание воска, остатки кадфы в чашке – все подойдет, из всего можно извлечь сокровенное знание. Было бы желание.

Дар, который открыла в себе леди Джойана Алэйа, вряд ли кто-то счел бы уникальным. Потому что гадать, что будет дальше, если просыпаешься и видишь стоящую над тобой в угрожающей позе ролфийку с окровавленным штыком в руке, бесполезно. Все и так понятно – будет допрос, и хорошо, если без особо жестокого пристрастия.

Призрак Эйккена тоже не стал заниматься предсказаниями. Он и так знал, чего ждать от эрны Кэдвен.

Но подавать виду, что встревожена, Джона не стала.

– Ну как? Подожглось? – спросила она и, сладко зевнув, демонстративно принюхалась.

От девушки пахло пожаром. Точнее, жестоким ночным поджогом. И убийством.

«Я тебя не боюсь, эрна. Мы с тобой одной веревочкой связаны, хоть ты пока не слишком в этом уверена».

– Подожглось-подожглось, – буркнула в ответ Грэйн, извлекая из сумки кусочек ветоши и принимаясь подчищать штык.

«Уважаю!» – одобрительно хмыкнул призрак.

Покойный Эйккен похоже принял эрну… в стаю.

– Желтоглазый смесок, правда, ушел… с-собака. Ничего, с ним мы еще побеседуем… потом…. Но сейчас, змейка моя, я поговорю с тобой.

«Началось», – мысленно вздохнула Джона.

– О! О чем? – пролепетала она самым невинным тоном.

Огорченный взгляд, трепет ресниц и надувшиеся от деланой обиды губки – разве это не рабочие инструменты любой аристократки? Графиня мы или кухарка?

«О боги… – устало подумала Грэйн. – Ну вот, выкручивается. А я так хочу спать…»

Однако штык надобно было очистить до конца, к тому же эта работа позволяла не смотреть на шуриа. Грэйн и не стала смотреть. Она подняла штык на уровень глаз и, прищурившись, оценила степень чистоты. Неудовлетворительно. Что ж, продолжим… А потом песочком его, песочком, чтоб заблестел, да и заточить бы не худо. Пригодится. А что до шуриа…

– Ну, как же? Например, о том, как же ты умудрилась оказаться в нужное время в нужном месте. – Эрна Кэдвен вновь принялась отскребать со штыка диллайнскую кровь. – Да еще и с моими пистолетами в руках. Заряженными.

Джона решила начать отвечать сразу на последний вопрос – про пистолеты, – надеясь оттянуть момент объяснения своей неестественной проницательности.

– Они лежали в караулке уже заряженные. Насколько я помню, ты сама их зарядила, прежде чем… – шуриа сделала вид, будто смутилась, а потом добавила: – Прежде чем попала в плен.

На самом деле, не ясно, стоит ли рассказывать про призрака. Ролфи не суеверны, но неизвестно, как эрна воспримет присутствие духа. И вообще – поверит ли она?

«Эйккен, что мне делать?» Но вредный предок молчал, словно пленник на допросе.

«Попала в плен!» Какая прелесть! Как же это называется?.. А, эвфемизм! Мудреное слово, в самый раз для скользкой увертливой змейки. Ядовитой змейки, любительницы жалить в спину. Но ролфи не слишком жалуют иносказания, предпочитая называть вещи своими именами. И Грэйн невозмутимо поправила оппонентшу, демонстративно пробуя кончик штыка ногтем:

– Прежде чем ты своим предательским ударом не лишила меня победы и не сдала в руки врагов, хотела ты сказать. О да. Я помню. – Право же, такие вещи действительно сложно забыть! Особенно когда не только шишка на затылке, но и след от петли на горле постоянно напоминают о случившемся! – Значит, лежали в караулке? И ты вот так запросто вышла из дома, прошла в караулку и попросила добрых совиных смесков – ах, милейшие! а подайте-ка мне ролфийкины пистолетики! да-да, и патронную сумку тоже! Шуриа, не виляй, – и угрожающе крутанула штык, намекая.

Джона даже обиделась:

– Во-первых, меня тоже заперли, – запальчиво бросила она. – И когда я услышала, что приехал тив Удаз, то сразу же решила бежать. Вылезла в окно, и тут… тут я узнала, что тебя хотят повесить. Разве я могла допустить такую несправедливость?

В улыбку, которой графиня Янамари одарила ролфийку, было влито столько яду, что он, казалось, тек по устам.

«И я уже жалею, что оказалась такой добросердечной шуриа и спасла жизнь этой упертой девице!»

– В караулке все равно никого не было. Пистолеты лежали на столе. А что – надо было оставить их там? Тебе они не нужны?

«Ну надо же, как мне, оказывается, повезло!» – не менее ядовито подумала Грэйн и улыбнулась, решив съязвить и вслух тоже:

– О, так мне повезло, что приехал именно тив Удаз? Приедь другой тив, ты бы допустила… несправедливость? Да ладно, ладно, змейка, можешь не юлить больше! Ты сбежала – или тебя отпустили? И ты побежала – с моими пистолетами! – именно меня спасать, а не свой змеиный хвостик! Какое благородство, ну надо же… Кстати говоря, а почему ты вообще решила сбежать?

И помолчав немного, добавила уже без издевки: