Слепой - Вера Петрук

— Эй, а я тебя знаю, — вдруг закричал один из драганов. — Ты ведь тот самый слепой, которого искал Варг! Эй, Варг, иди сюда! Смотри, кого я нашел!

И хотя в зале было шумно, Вонючий оглянулся как раз в тот момент, когда драган стал махать ему рукой. Халруджи почувствовал взгляд Варга и понял, что незаметное устранение Вазира в коридоре уже не получится. Убить их там обоих? Но Вонючий вряд ли придет один, а Регарди был не в лучшей форме после драки с Хамной. Убежать и тайком вернуться за Сейфуллахом, когда его будут искать во дворце? Проигнорировать обоих? Укрыться за спиной мальчишки?

Древние книги учили, что решение нужно принимать в течение семи вдохов и выдохов. Ему показалось, что прошла вечность. Нырнув под руку Вазира, он бросился к выходу. Не самый лучший вариант, но ничего умнее в голову не пришло.

— Остановить его! — с таким же успехом Вазир мог вообще не повышать голос. Его все равно не было слышно. На сцене начиналось новое представление, и в зале оглушительно гремели барабаны. Пирующие взорвались восторженными криками, и Арлингу даже стало интересно, что же такое показывали артисты. Но ноги уже вынесли его в коридор.

Пьяная стража у входа была слишком увлечена представлением и не обратила на него внимания. Халруджи стремительно пронесся мимо, вспугнул обнимающуюся в углу парочку, растолкал слуг с тяжелыми блюдами и, уцепившись за балку на потолке, перелетел тележку со сменными блюдами, которая загораживала проход. "Пусть мне повезет", — подумал он, взлетая на окно и собираясь прыгать вниз. Парадная находилась на втором этаже, и падение обещало быть недолгим.

Резкий порыв ветра сорвал с него тюрбан и заставил отпрянуть. Балансируя в узком проеме, он прижался к стене, чувствуя, как от горячего воздуха сохнет кожа и покрываются коркой губы. Всегда прохладный ветер ночного Балидета вдруг превратился в обжигающее дыхание солнца. Сбитый с толку, Арлинг попытался соскользнуть вниз, на крышу парадного входа, как вдруг понял, что на него смотрят — пристально, не отводя глаз. Взгляд был знакомым, он уже чувствовал его раньше. Там, на балконе, где убили Беркута.

Гулко завывая, ветер умчался гулять по коридору, оставив после себя почти оглушающую тишину. Лицо горело, а пересохшее горло саднило, словно он весь день провел под открытым небом в пустыне. Ничто не мешало ему покинуть дворец, но Арлинг медлил. "Опасность, опасность, опасность!" — кричали все чувства разом. В городе продолжался праздник, но его шум уже не оглушал, как прежде. Казалось, будто всех пирующих накрыли большим стеганым одеялом, наподобие тех, что шьют женщины керхов. В воздухе ничем не пахло, и это настораживало сильнее, чем если бы халруджи задыхался от смердящей вони гниющей плоти или наслаждался ароматом цветущего персикового дерева. И взгляд — он никуда не делся. Немигающий, внимательный, напряженный. Возможно, после второй бессонной ночи подряд у него разыгралось воображение. Возможно, в зале было выкурено слишком много журависа, и его дым сыграл с ним плохую шутку. Возможно, та штука, что убила Шолоха, не успев разобраться с ним на балконе, появилась здесь, чтобы…

Арлинг поспешно слез с окна и, ругая себя последними словами за трусость, вернулся в парадную. Взгляд таинственного наблюдателя преследовал его, пока он не скрылся за высокими дверьми зала.

Его неожиданное появление застало драганов врасплох. Воспользовавшись этим, Регарди оставил в их руках кафтан и понесся к Сейфуллаху. Все гости были увлечены представлением на сцене, и его перемещения остались без внимания. Вазир с Варгом бросились следом, но халруджи уже был у стола Маргаджана. Перейдя на шаг, он направился к Аджухаму — медленно, спотыкаясь и слегка выставив вперед руки, как и полагалось слепому.

— Господин, меня без вас из дворца не выпускают, — солгал Регарди, наклоняясь к уху Аджухама. — Позвольте мне остаться и позаботиться о вашей безопасности.

Он специально понизил голос, чтобы придать словам весомости и насторожить Сейфуллаха. Тот смерил его тяжелым взглядом, и на какой-то миг Арлингу показалось, что мальчишка не узнал его. Но Аджухам был опытным курильщиком журависа и почти сразу пришел в себя.

— Даже мой верблюд воспитан лучше, чем ты, халруджи, — прошептал он в ответ. — Делай, что хочешь, но так, чтобы я не замечал тебя до утра. Ты только взгляни! Какие слова, какой танец! Не знаю, кому пришло в голову развлекать драганов септорией, но этот человек — гений!

Теперь Арлинг понял причину столь добродушного настроения господина. У того, кто готовил представление, было своеобразное чувство юмора. И он был безумно храбр. Если бы драганы разбирались в легендах Сикелии, шутнику бы грозила, по меньшей мере, виселица.

Эта септория существенно отличалась от той, что показывал кукольник на базарной площади. Жрецы-серкеты не кидались пустыми фразами и не резали слепунов, а, изгибаясь под ритмы музыки, пускали желтых змеек по телу артистки, растянутому на жертвенном алтаре. Арлинг слышал, как змеи скользили по ее коже, приманенные маслом, которым была умащена женщина. Кучеярка чувственно изгибалась, заставляя сердца зрителей биться чаще каждый раз, когда какая-нибудь змея исчезала под шелковым платком на ее бедрах. Танцовщицы, на которых были только пояса из монист, показывали чудеса пластики, а вокал солистки звучал мягко и завораживающе. По запаху змей и звуку скольжения Регарди догадался, что тварей покрыли золотой краской из сока гургаранских хризантем. Наверное, постановщики сцены хотели сделать их похожими на септоров, легендарных змей, которых, по преданиям, использовали древние серкеты для церемоний. В этой септории все было красиво и продумано до мелочей — от приглушенного света свечей до благовонного масла, которым были натерты тела артистов, но от ее фальши у Регарди сводило зубы.

Если бы не последние события, он бы с удовольствием посмеялся над рослым кучеяром в маске, который, назвавшись Видящим, рассказывал истории о великом боге пустыни, коверкая имя Нехебкая и лаская кучеярку на алтаре. Но мертвый Беркут, холодная джамбия под рубашкой за поясом, и Вазир с Варгом, которые пили вино, кидая в его сторону мрачные взгляды, заставляли Арлинга нервничать. Все сегодня было с ног на голову. И почему кучеяры просто не показали Маргаджану обнаженных девиц со змеями?

Впрочем, люди в Сикелии всегда любили окружать себя мистикой. И, похоже, он тоже заразился этой болезнью, раз испугался сквозняка в коридоре. Здесь, в зале, наполненном теплым светом свечей, приглушенным гомоном пьяных гостей, человеческим потом и ароматами кулинарных изысков, его замешка на окне казалась верхом трусости и малодушия. Не было никакого взгляда, а все случившееся стало результатом бессонной ночи. Арлинг облизнул потрескавшиеся от жара губы. Кто-то говорил ему, что вокруг Балидета бушевали самумы. Скорее всего, там, на окне, он наткнулся на хвост бури, случайно залетевший в центр города. А значит, вернувшись в парадную, он только усложнил ситуацию, выбрав самый неразумный выход из всех возможных.