В тени пророчества - Сергей Кусков

Через минуту сквозь открытую дверь бункера прогремел хлопок, перекрывший своим звуком на несколько мгновений гул взрывающихся на поверхности бомб.

Сати потянулся и повернул в сторону оба рычажка, одновременное нажатие которых активирует электронную систему связи с кучей ракетных шахт, расположенных на всей территории необъятной Сибири, Урала, Дальнего Востока и Средней Азии. А также на платформах медленно перемещающихся по стране железнодорожных составов. Посылает сигнал на советские подводные корабли, находящиеся на глубине в водах, близких к территории противника. Главного противника. Система надежная, даже сверхнадежная. Единственная вещь в этой стране, на которую по настоящему хватило денег.

— Сколько у нас времени?

— Пять минут на запуск. Около сорока минут полет. Примерно столько же до ответного удара. — Мертвым голосом ответил один из специалистов, поседевший прямо здесь, в бункере, у всех на глазах.

— Отлично! — шаман встал. — Поздравляю всех с концом света, товарищи! — затем развернулся и вышел.

В его собственном рабочем кабинете, таком же бункере, только меньшем по размерам, он сел и открыл ящик стола.

— Конец света… — тихо прошептал он. — Конец всему.

Затем достал из нижнего ящика табельный ПМ и прислонил к виску. Он только что убил несколько миллиардов человек. Жить после этого не собирался…

Шаман снова стоял в незнакомом помещении. Окон не было. Как и дверей. Источников света не было тоже, но в помещении было светло.

Это скорее было похоже на комнату. Небольшую, круглую, метров двадцать в диаметре. Он стоял как раз посередине. Никаких доспехов или иных вещей из предыдущих мороков, только меч в руке. Тот самый, или похожий на него

Вдруг раздался непонятный звук. Сати обернулся. Сзади него стоял… Он сам. В тех же одеждах, тех же шкурах, с тем же самым мечом в руке. И также с непониманием и удивлением смотрел на него.

И тут до шамана дошел смысл всего показанного. В первом мороке он должен был убить себя ради других. Во втором — всех ради всех. И теперь предстояло убить себя ради себя. Они скрестили клинки.

Сколько времени продолжалась эта свистопляска, никто не мог сказать. Ощущение времени в круглой комнате отсутствовало напрочь. Это был не бой, скорее некий фарс. Потому, что каждый из противников в совершенстве знал, что думает другой и как ударит. Сати словно видел глазами противника себя самого. Он как бы сам нападал на себя, и сам же от себя защищался. Если бы шаман знал, что такое шахматы, он бы понял, что это игра с самим собой. С той лишь разницей, что в шахматах надо передавать ход противнику, разворачивая доску, а в этом поединке все происходит одновременно. Черные ходят вместе с белыми, и обоими управляешь ты.

Выпад сменялся выпадом, отражение отражением, а конца и края поединку не было видно. Оба противника стали сдавать, уставать, но одновременно друг с другом. Они просто оба обессиливали, становясь слабее, но не получая преимуществ друг перед другом.

Что-то тут не так. Этот бой может продолжаться вечность. Противник снова атаковал. Снова он с точностью до детали знал, как именно тот хочет поступить, поэтому уклонился и отбил выпад. Тот Сати тоже знал, как поступит этот Сати, поэтому изменил направление клинка, целя в грудь. Но и этот прием этот Сати знал, отбив меч в сторону.

Противники одновременно остановились, глядя друг на друга.

— И что дальше? — в один голос одновременно спросили они. Из этой комнаты выйти может только один. Это правило игры. Оба знали это.

— Не знаю. — Также в унисон ответили противники. Их мечи скрестились вновь.

Тут шамана вновь посетила догадка. Он крутанулся и подставил свою грудь под удар клинка. Меч того, другого Сати, вошел в грудь по самую рукоятку.

«Я не могу убить себя. Не могу убить себя сам. Значит это не он, а САМ должен убить себя! Гениально и просто!»

На лице противника застыло удивленное и немного испуганное выражение. Он обиженно дотронулся до своей груди, из которой толчками вытекала кровь. Затем его глаза остекленели, и с тем же обиженным выражением лица тот упал на спину.

Всё. Тело исчезло. Комната исчезла. Меч, торчавший в груди, но как бы не в ней, также исчез. Исчезло все окружающее, все звуки, цвета, запахи и чувства. Исчезло даже его собственное тело. Разум оказался один, плывя в той черной бесконечности, которую старый Ной называл космосом.

С ним начали говорить. Это были не голоса, не звуки, это были образы. Километры образов, тысячелетия прожитых жизней. Они шептали, говорили, кричали. Жаловались и хвалились. Плакали и смеялись.

Он понял, кто были они, те существа, построившие эти гробницы. Это, и правда, были гробницы. Но не для людей. В смысле, не для существ. И не для их правителей. Это были гробницы для оружия. Для ЗНАНИЯ об оружии. И теперь это знание перешло к нему, вместе с мириадами других образов, подобно вихрю ворвавшихся в голову. Гробница опустела.

Оружие. Оно было, но как бы и не было. Оно находилось везде вокруг, но в то же время и нигде. И оно было поистине ужасно!

Шаман увидел, как небесные армии крушат последние цитадели тех существ, которые возвели эти памятники. Как мужественно сражаются они с армиями Неба и Света. Как бессильно погибают, падая один за другим. Но НЕ ИСПОЛЬЗУЮТ его.

Эта раса предпочла уйти, но не переходить рубеж.

И эти пирамиды — наследие. Для них, людей. Потому, что только люди смогут использовать ЭТО в борьбе с Небом.

И вновь шаман стоял на вершине пирамиды. Холодный и злой степной ветер обдувал его со всех сторон, трепетал волосы и бороду. Вокруг расстилалась ночь. Он смотрел на восток.

— Ты доволен? Ты получил, что хотел, Сатанаил?

Шаман медленно повернулся в сторону говорившего. Это был вестник. Он стоял рядом, точнее висел в воздухе, но вестников это нисколечко не смущало.

— Что, Гавриил, боитесь? — шаман усмехнулся.

— Мы ничего не боимся, шаман.

— Тогда почему ты здесь? Чтоб остановить меня?

Теперь усмехнулся Гавриил.

— Нет. Просто предупредить. Ты знаешь НАСКОЛЬКО оно страшно?

Сати зло улыбался.

— Помни Сатанаил, возврата не будет. Кто переступит грань, потеряет все.

— Я не боюсь, Гавриил.

— Я знаю. — Кивнул вестник — Поэтому не угрожаю. Ты сам должен понять опасность и отказаться.

— И оставить мир в цепях рабства? Ваших цепях? — шаман повысил голос. Ангел вздохнул и покачал головой.

— Ты многого не понимаешь, шаман. Слишком многого.

— Я не боюсь вас. И буду бороться. И если вынудите, я использую его.