Голубая Луна - Возвращение (ЛП) - Грин Саймон

- Голоса умолкли, - тихо сказал Рейвен. - Они знают вас. Они помнят вас. Я чувствую это…

- Они боятся тебя, - сказал Джек. - Почему мёртвые боятся тебя, Мама?

Появился свет - небольшая светящаяся сфера, висящая и покачивающаяся в воздухе перед ними. Он был тёплым и каким-то успокаивающим. Фишер протянула к нему руку, и он отступил перед ней. Они последовали за светом по лабиринту мраморных коридоров, пока Фишер наконец не остановилась.

- Я помню это место, - сказала она. - И я помню эту дверь.

Она шагнула вперёд, и мерцающий свет исчез, как лопнувший мыльный пузырь, когда она прошла сквозь него. Фишер остановилась перед дверью, напряжённо нахмурившись. Джек и Рейвен тесно обступили её. Дверь в стене ничем не отличалась от обычной двери.

- Это она? - наконец сказал Джек. - Дверь в Музей костей? Ты уверена?

- Присмотрись, - сказала Фишер. В её голосе слышался холодный гнев, а на лице отразилось отвращение.

Джек наклонился к двери так, что его нос почти касался её. Он мог различить тонкие очертания соединяющихся частей, как будто вся дверь была одной тщательно вырезанной мозаикой. И тут он понял, на что смотрит, и откинул голову назад.

- Что? - сказал Рейвен. - Что это, Дядя?

- Это кости! Человеческие кости! Джек едва мог говорить, так как возмущение лишило его голоса. - Вся эта дверь была сделана из человеческих костей, подогнанных друг к другу!

- Музей костей, - сказал Рейвен. - Конечно… Боже мой.

- Нет, - сказал Джек, его лицо исказилось так же, как у Фишер. - Бог здесь ни при чём.

Рейвен пожал плечами. - Я видел и похуже.

- Нет, - сказала Фишер. - Ты не видел.

Она толкнула дверь кончиком пальца, и та легко распахнулась перед ней, как будто ей нужно было лишь прикосновение, чтобы впустить их. Фишер глубоко вздохнула, приготовившись. Она знала, что их ждёт. Джек и Рейвен видели, как на её лице, в её глазах отразилось напряжение старых воспоминаний и прежнего ужаса. Она вошла в помещение, и Джек с Рейвеном поспешили за ней, потому что не хотели, чтобы она оставалась одна в Оссуарии.

Длинное узкое помещение перед ними было полностью сложено из костей. Не было сделано никаких попыток скрыть истинную природу музея. Кости рук и ног были скреплены между собой для создания стен, а суставы пальцев были вставлены в щели и зазоры. Потолок представлял собой небо из черепов, которые взирали на своих новых визитеров тёмными пустыми глазницами. Два ряда стеклянных витрин занимали всю длину помещения, выставляя на обозрение всевозможные неприятные предметы. В самом дальнем конце Оссуария стоял большой костяной алтарь с костяными руками в качестве подсвечников и выдолбленным черепом в качестве сосуда для питья. Пол под ногами вздымался и опадал костяными волнами - застывшее море отполированных реберных костей.

Джек сложил руки вместе и тихо молился. Рейвен не знал, что сказать. Фишер медленно огляделась вокруг.

- За все эти годы он ничуть не изменился, - сказала она, её голос был тщательно выверен и спокоен. - Но я полагаю, что богохульство никогда не выходит из моды.

- Это отвратительно, - сказал Рейвен. - Здесь смердит страданиями и неупокоенными мертвецами. Я каждый день имею дело со смертью, и даже я оскорблён.

- Значит, для тебя ещё не всё потеряно, Племянник, - сказал Джек. Он посмотрел на Фишер. - Когда мы завершим, это… Музей костей должен быть демонтирован и уничтожен. Даже если мне придётся делать это самому, кость за костью. Я не позволю, чтобы эта мерзость существовала.

- Так говорил твой предшественник, - сказала Фишер. - Но это всё ещё здесь. Возможно, его существование необходимо, чтобы сдерживать их. Она указала, и там были мечи. Словно тонкая пелена внезапно спала с их глаз, и они увидели то, что было там всё это время. Вместе, в отдельной небольшой нише в костяной стене, стояли три огромных меча в длинных чеканных серебряных ножнах. Они висели в воздухе, словно удерживаемые на месте своим ужасным присутствием.

Длина мечей достигала семи футов, ширина у перекрестья - шести дюймов, а рукоять, обтянутая тёмной кожей, была длиной в фут. В них не было ничего изящного или элегантного. Это были жестокие орудия убийства и умерщвления. Смерть и разрушение, воплощённые в стали. И всё же в этих мечах присутствовал некий притягательный шарм, нечто, взывающее к самой тёмной части человеческой души. Обещание удовлетворить все самые сокровенные мечты о мести равнодушному и несправедливому миру. Шанс заставить каждого заплатить за содеянное. Рейвен сделал шаг вперёд. Джек крепко схватил его за руку и оттащил назад.

- Не надо, - тихо сказал он. - Ты можешь их пробудить. Он убрал руку, и Рейвен неуверенно кивнул. Джек взглянул на Фишер. - Тебе не следовало приводить нас сюда. Это плохое место. Только не говори мне, что ты не чувствуешь зла в этих мечах!

- Конечно, я его чувствую, - сказала Фишер. - Я уже чувствовал его раньше, в первых Адских Устройствах. Я знала, во что ввязываюсь, когда согласился взять в руки Wolfsbane. Но эти мечи могут выиграть грядущую войну.

- Что толку от победы в войне, если это будет стоить вам вашей души? - сказал Рейвен.

- Если это спасёт жизни, если это спасёт Землю, я готова рискнуть, - сказала Фишер. - Кроме того, моя душа изрядно потускнела за столько лет. Меч, наверное, выплюнет её.

- Не шути так, Мама, пожалуйста, - сказал Джек.

- Можно использовать мечи и не поддаваться их пагубному влиянию, - сказала Фишер. - Я делала это раньше; я могу сделать это снова. И ты сможешь, и Рейвен. Я верю в вас.

- Вы думаете, Король согласится на это? - спросил Рейвен.

- Ты имеешь в виду Принца Ричарда, - сказала Фишер. - У него есть голова на плечах. Он поймёт.

Рейвен медленно кивнул. - Как мы это сделаем?

- Шагни вперёд, - сказала Фишер. - Заяви о себе мечам. Пусть меч выберет себе хозяина.

- Это неправильно! - настаивал Джек.

- Это необходимо, - сказала Фишер. Она непоколебимо смотрела на него. - Ты не обязан этого делать, Джек. Но подумай вот о чём: если ты не возьмёшь меч, это сделает кто-то другой. Можешь ли ты честно назвать кого-нибудь, кто возьмёт это и устоит? Ты был Ходоком. Кто лучше справится с одним из этих мечей, чем человек, который уже нашёл в себе силы отказаться от данной ему власти?

- Я никогда не мог победить в споре с тобой, Мама, - сказал Джек.

- Несомненно, - сказала Фишер.

Рейвен шагнул вперёд, и его рука тут же метнулась к мечу, висевшему слева. Кончики его пальцев почти ласково провели по длинной рукояти. - Soulripper. Это Soulripper… Он чувствует меня. Он хочет меня.

- Ты должен доминировать, - сказала Фишер. - Возьми меч и повесь его себе на спину. Извлекай и используй его только в случае крайней необходимости. Не извлекай его здесь. Ты не готов, пока не готов.

Рейвен кивнул, взял меч и перекинул через плечо длинные серебряные ножны. Меч свисал у него со спины до самого пола, а обтянутая кожей рукоять торчала вровень с головой. Внезапно он стал выглядеть старше, утомлённо, словно на него навалилась новая ноша.

Джек вышел вперёд, холодно глядя на меч справа. Он не пытался дотронуться до него. - Ты мне не нужен, - сказал он. У меня есть мой посох и моя вера. Но я понесу твоё бремя, Blackhowl, чтобы никому больше не пришлось. Он взял меч и неловко пристегнул его на место. Лицо его было холодным, решительным, словно он выполнял какую-то грязную, неприятную работу. После этого он встал чуть прямее, чем раньше. Возможно, вспомнив те времена, когда он носил меч.

Фишер достала третий меч из ниши. Эфес, казалось, идеально лёг в её рук. Как будто ему там самое место.

- Belladonna’s Kiss, - сказала она. - Интересно, на что ты способен. Я просто знаю, что мне это не понравится. А потом она поднесла рукоять вплотную к лицу, чтобы прошептать ей. - Я победила Wulfsbane, и я одолею тебя.

Пока она пристёгивала меч за спиной, Джек беспокойно расхаживал взад-вперёд между двумя рядами витрин, заглядывая через стекло и изучая различные экспонаты. Большинство из них выглядели отталкивающе, но он не позволял себе отвести взгляд. Когда он наконец просмотрел их все, то снова посмотрел на Фишер.