Поступили в продажу золотые рыбки (сборник) - Кир Булычев

Взгляд пришельца метнулся дальше.

Елена Сергеевна была так же молода, как десять минут назад.

– Этого не может быть, – произнес пришелец. – Это невозможно.

– Возможно, – ответил Алмаз, который первым пришел в себя и подошел сзади. Он тоже был молод и уже весел. – Есть, видать, вещи, которые не поддаются твоей инопланетной науке.

– Но почему? Как?

– Могу предположить, – сказал Алмаз. – Бывают люди, которым молодость не нужна. Ни к чему она им, они уже с юных лет внутри состарились. И нечего им со второй молодостью делать. А другие… другие всегда молоды, сколько бы лет ни прожили.

Люди в машине приходили в себя, открывали глаза. Первым опомнился Удалов. Он сразу увидал, что его детский костюмчик разорвался на животе в момент возвращения в прежний облик. Он провел рукой по толстым щекам, лысине и затем громко поцеловал в щеку свою жену.

– Вставай, Ксюша! – воскликнул он. – Обошлось!

Эти слова разбудили Савичей.

Ванда принялась радостно гладить Никиту, а тот глядел на жену и думал: «Как дурной сон, буквально дурной сон».

– Ничего, Саша, – проговорил Удалов, протягивая руку, чтобы утешить Грубина. – Обойдемся и без этих инопланетных штучек.

Очнувшийся Грубин, смертельно подавленный разочарованием, обернулся к Удалову, и тот, увидев перед собой юное лицо старого друга, вдруг закричал:

– Ты что, Грубин, с ума сошел?

Но Грубин на него не смотрел, он искал глазами Милицу, боясь ее найти. И нашел.

А Милица, встретив восторженный взгляд Грубина, поглядела на свои руки и, когда поняла, что они молоды и нежны, закрыла ими лицо и зарыдала от счастья.

– Вылезай, Елена, – сказал Алмаз, помогая Елене выйти из машины. – Хочу познакомить тебя со старым другом. Помнишь, я тебе рассказывал, как мы из тюрьмы бежали?

– Очень приятно, – сказал пришелец, который все еще не мог пережить своего поражения. – Я думаю, вы собираетесь создать семью?

– Не знаю.

Елена посмотрела на Алмаза, а тот произнес уверенно:

– В ближайшие дни.

И тут они услышали возмущенный крик Савича:

– Что же получается? Все остались молодыми, а я должен стать старым. Это несправедливо! Я всю жизнь хотел стать молодым! Я имею такое же право на молодость, как и остальные.

– Пойдем, мой зайчик, пойдем, – повторяла Ванда, стараясь увести его прочь. – Это у тебя нервное, это пройдет.

– Пошли, соседи, – предложил Удалов. – А то дотемна в город не успеем вернуться.

– Елена, – рыдал Савич, – все эти годы я тебя безответно любил!

– Ты мне только попробуй при живой жене! – Ванда сильно дернула его за руку, и Савич был вынужден отойти от машины.

– Извините, – сказал пришелец. – Я полетел.

– До встречи, – попрощался Алмаз.

Пришелец превратился в зеленое сияние, потом в луч. И исчез.

Елена посмотрела вслед уходящим к городу. Савич все оглядывался, норовил вернуться. Удаловы шли спокойно, обнявшись.

– Ну что ж, – сказал Алмаз, – по местам! А то к поезду не успеем.

Паровоз для царя

Небольшой космический корабль упал во дворе дома № 16 по Пушкинской улице. Шел дождь со снегом, осень заканчивала свое дело. Упал он бесшумно, так что Корнелий Удалов, который шел на работу, сначала даже не сообразил, какие гости пожаловали прямо к дому.

Корабль повредил край сарая, шмякнулся в лужу, поднял грязь и брызги. И замер.

Удалов вернулся от ворот, обошел корабль вокруг, прикрываясь от дождя цветным пляжным зонтиком, позаимствованным у жены, постучал корабль по боку, надеясь на ответный сигнал, и, не дождавшись, отправился будить соседа Александра Грубина.

– Саша, – сказал Удалов, толкнув пальцем форточку на первом этаже. Форточка отворилась. – Саша, вставай, к нам космический корабль во двор упал.

– Рано еще, – послышался сонный голос Грубина. – Восьми нету.

– Молчит, не откликается, – сказал Удалов. – Может, авария случилась?

– А большой корабль? – спросил Грубин.

– Нет, метра три. Системы «летающее блюдце»…

– А опознавательные знаки есть?

– Опознавательных знаков не видно.

– Ты посторожи, я сейчас оденусь. Дождь на дворе?

– Мерзкая погода. И надо же было ему именно сегодня упасть! У меня в девять совещание.

Удалов вернулся к кораблю, отыскал люк, постучал в него.

– Стемивурам зас? – спросили изнутри.

– Это я, Удалов, – представился Корнелий Иванович. – Вы нарочно к нам приземлились или как?

– Послити, маратакра, – сказал голос изнутри.

– Открывай, открывай, я подожду, – ответил Удалов.

Люк щелкнул, отворился.

Внутри стоял, протирая заспанные глаза, неизвестный Удалову встрепанный космонавт в пижаме.

Внешне он напоминал человека, если не считать чрезвычайно маленького, по пояс Удалову, роста, зеленоватой кожи и жестких волос, которые пучками росли на лбу и на кончике носа.

– Прекграни вслука! – воскликнул космонавт, поглядев на небо, потом на Удалова и на строения, окружающие двор.

– Погода как погода. Для этого времени года в наших широтах мы лучшего и не ждем.

Космонавт поежился на ветру и произнес:

– Струку, крапатака.

– Оденься, – сказал Удалов. – Я подожду.

Он заботливо прикрыл за ушедшим космонавтом люк, а сам зашел за бок корабля: там меньше хлестало дождем. Розовая краска с корабля облезла – видно, не первый день его носило по космическим далям.

Пришел Грубин, накрытый армейской плащ-палаткой.

– Этот? – спросил он, указывая на корабль.

– Вот именно, – подтвердил Удалов.

– Некрупный. А ты как, достучался?

– Сейчас оденется, выйдет.

– Он к нам с визитом или как?

– Еще не выяснил. Погода ему наша не понравилась.

– Кому такая понравится! Не Сочи.

– Всегда я жду чего-нибудь интересного от прилета межзвездных гостей. Развития технологии, науки, искусств, – сказал Удалов. – Даже сердце замирает от перспектив.

– Погоди, может, у него враждебные цели, – сказал Грубин.

– Не похоже. Он в пижаме был, видно, проспал посадку.

– А на каком языке говорит?

– Язык пока непонятен. Ну ничего, расшифруем.

Расшифровывать язык не пришлось. Люк заскрипел, отворился, на землю соскочил космонавт, на этот раз в прозрачном плаще и такой же шляпе.

– Ну что ж, – проговорил Удалов. – Только учтите, что у меня в девять начинается совещание.

Космонавт вытащил из кармана черную коробочку с дырками, затянутыми сеточкой. Включил нажатием кнопки.

– Переводчик у тебя такой, что ли? – догадался Грубин.

Черная коробочка сразу произнесла:

– Вокрочитук па ла-там-пракава?

– Воста, – сказал космонавт, и коробочка повторила:

– Правильно.

С этого момента общение между космонавтом и людьми упростилось. Да и догадка Удалова оказалась правильной: космонавт принадлежал к развитой и продвинутой цивилизации.

Общаться с таким представляло большой интерес.

– Что за планета? – спросил космонавт.

Ему было холодно, он переступал с ножки на ножку, и потому Грубин предложил:

– Зайдемте ко мне, поговорим в тепле. Ну что за беседа на такой погоде.

– Если, конечно, не спешите, – добавил Удалов.

Космонавт махнул ручкой, что означало: куда уж спешить, и они пошли через двор к Грубину.

Космонавт вел себя прилично, вытер ноги, правда, по причине малых размеров на стул его пришлось подсадить.

– Планета наша называется Землей, – начал, когда все устроились, Удалов. – Завтракать будете?

– Нет, спасибо, – отказался космонавт. – Это в каком секторе?

– Сами понимаете, – объяснил Удалов, – у вас свой счет на сектора, у нас – свой.

Тем временем Грубин принес бутылку кефира, налил себе и космонавту. Удалов отказался, потому что завтракал. Космонавт принюхался к кефиру и сообщил, что слишком кисло, а у него желудок слабый.

– А вы откуда будете? – спросил Удалов.

– С Вапраксилы, – ответил космонавт.

Но это тоже ничего не сказало Удалову. Потому что Вапраксила свободно могла именоваться альфой Птолемея или бетой Центавра.

– И чего пожаловали? Экспедиция?

– Нет, – сказал космонавт, которого звали Вусцем, – нечаянно я к вам попал. Сломалось у меня что-то. Или в приборах, или в двигателе. Вообще-то, я летел к моей тетке на Крупису, а вылезаю – оказывается, не Круписа.

– Нет, у нас не Круписа. – сказал Удалов.

– Хотя погоди, – перебил его Грубин. – А не исключено, что они Землю Круписой называют.

– Нет, – возразил Вусц, – на Круписе я бывал неоднократно. Там ничего похожего и совершенно иное население. Не говоря уж о климате.

– Да, неприятная история, – согласился Удалов.

Тут в дверь постучали.

– Кто там? – спросил Грубин.

– Это я, Ложкин, – ответили за дверью. – Выходи скорей. У нас на дворе пустой космический корабль стоит. Может, его обитатели уже разбежались по квартирам с целью грабежа.

– Заходи, Ложкин, – пригласил Грубин. – И будь спокоен.

Ложкин зашел, увидел космонавта и смутился. По суетности своего характера он нечаянно оклеветал гостя.