Внешняя политика Руси, России и СССР за 1000 лет в именах, датах, фактах. Выпуск 1 - Вильям Похлебкин

Сам умелый переговорщик, Громыко понимал искусство дипломата как умение завязывать и поддерживать полезные контакты с иностранными дипломатами и представителями властных структур для получения необходимой информации, а затем квалифицированного ее анализа.

Из иностранных политиков и дипломатов Громыко выделял госсекретарей США Г. Киссинджера и С. Вэнса, министров иностранных дел ФРГ В. Шееля и В. Брандта, итальянских премьер-министров А. Моро и А. Фанфани, британских премьеров Г. Вильсона и Г. Макмиллана. Андрей Андреевич любил рассказывать близким о встречах с ними, вспоминал курьезные ситуации. Например, Генри Киссинджер, приезжая в Москву, постоянно боялся прослушивания со стороны КГБ. Однажды он во время встречи указал на люстру, висевшую в комнате, и попросил, чтобы КГБ сделал ему копию американских документов, так как у американцев «вышла из строя» копировальная техника. Громыко в тон ему ответил, что люстры делались еще при царях и в них могут быть только микрофоны.

Очевидцы отмечали огромную энергию Громыко, его выносливость, колоссальную трудоспособность, умение работать быстро и эффективно, высокую компетентность. Его феноменальная память вызывала удивление даже у видавших виды политиков, к каким, без сомнения, принадлежал канцлер ФРГ В. Брандт. Он писал в своих воспоминаниях, что, встретив Громыко вскоре после его отставки с поста Председателя Президиума Верховного Совета СССР, был поражен тому, что даже восемнадцать лет спустя он «мог точно вспомнить каждый из тех 55 часов, которые у него в феврале, марте и мае 1970 года заняли беседы с Э. Баром», когда готовился Московский договор между СССР и ФРГ 1970 года.

«Многие считали и продолжают считать Громыко скованным, угрюмым, скупым на эмоции и юмор человеком, что порой подчеркивалось и его нарочито строгой одеждой и общим, внешне суровым обликом, - пишет В. Суходрев. - Его часто называли «мрачный гром». Но на самом-то деле это не так. Например, в советском посольстве в Вашингтоне, когда сидел за столом, он был прекрасным рассказчиком. Не по вопросам текущей политики, вспоминал что-то из прочитанного о своих предшественниках дореволюционной эпохи (о Горчакове и других), рассказывал что-то из литературы. И еще он был заядлый охотник. Наверное, его приучил к этому Хрущев. Но он действительно пронес эту страсть и через Хрущева, и через Брежнева.

В деловом общении его собеседников поражали острота ума и глубокое знание дела».

Помимо охоты Громыко любил читать, особенно книги по истории. Часто перечитывал Ключевского, Соловьева, Карамзина. Он собрал большую библиотеку.

«Все наши успехи, - говорил Громыко сыну Анатолию, - на переговорах, приведших к заключению важных международных договоров и соглашений, объясняются тем, что я был убежденно тверд и даже непреклонен, в особенности, когда видел, что со мной, а значит, и с Советским Союзом, разговаривают с позиции силы или играют в «кошки-мышки». Я никогда не лебезил перед западниками и, скажу тебе откровенно, после того как меня били по одной щеке, вторую не подставлял. Более того, действовал так, чтобы и моему не в меру строптивому оппоненту было несладко».

В октябре 1988 года Андрей Андреевич вышел на пенсию и работал над мемуарами.

Он ушел из жизни 2 июля 1989 года. По просьбе семьи Андрей Андреевич Громыко был похоронен не у Кремлевской стены, а на Новодевичьем кладбище.

«Государство, Отечество - это мы, - любил говорить он. - Если не сделаем мы, не сделает никто».

Э.А. Шеварнадзе

Не успели избрать Горбачева Генеральным секретарем, как Шеварнадзе умело похвалил Михаила Сергеевича на первом же пленуме ЦК и решительно поддержал его линию, которая еще не была толком сформулирована. Эдуард Амвросиевич говорил о том, как весь мир откликнулся на избрание Горбачева, процитировал статью из газеты «Вашингтон пост» и добавил лукаво: «Я знаю, что Михаил Сергеевич не любит, когда его хвалят. Но это не я, это американц говорят...»

Никто не ждал, что Горбачев назначит его министром иностранных дел. Но Михаилу Сергеевичу нужен был не столько профессионал, сколько союзник.

Во время разговора с Громыко, который уже переходил в Верховный Совет, Горбачев спросил, кого он видит на посту министра иностранных дел. Громыко сразу же назвал своего первого заместителя Георгия Марковича Корниенко, затем как бы нехотя добавил еще две кандидатуры – посла в США Добрынина и посла во Франции Воронцова. На прямой вопрос «Как Вы смотрите на Шеварнадзе?» он не посмел возражать, сказав лишь: «Нет, нет, я не против. Я же понимаю, это продуманное предложение»...

Когда назначили Шеварнадзе, лучшие умы министерства впали в прострацию. Считалось, что если остановятся на профессионале, то министром назначат Корниенко, если на политике – то это будет В.И.Ворортников (Председатель Совмина РСФСР). А тут – провинциал, грузин.

Шеварнадзе изменил ритм мидовской жизни. Он допоздна работал, приезжал на Смоленскую площадь и в субботу. Очень удивлялся, если вечером кого-то не оказывалось на месте. Скоро все дисциплинированно сидели на местах и раньше министра домой не уезжали.

В мае 1986 г. на совещании в Министерстве Шеварнадзе сказал, что надо отказаться от прежнего постулата: СССР должен быть столь же силен, как и любая возможная коалиция противостоящих ему государств. Этот постулат заставлял бешено вооружаться, подорвал экономику и тем самым национальную безопасность страны. Призыв к разумной достаточности, ведущий к ограничению военных расходов, впрочем, предопределил столкновение Шеварнадзе с военными. Шеварнадзе стал олицетворением политики сокращения вооружений, взаимопонимания и взаимодействия с окружающим миром.

После агрессии Саддама Хуссейна против Кувейта в 1990 г. Шеварнадзе взял на себя ответственность за отход от прежних советских установок на поддержку иракского режима. Он с госсекретарем США Бейкером осудил действия Саддама, и они вместе призвали объявить эмбарго на поставки оружия Ираку (именно при поиощи советского оружия и было осуществлено нападение на Кувейт). Шеварнадзе возражал и против попыток Е.М.Примакова воздействовать на Саддама посредством уговоров.

Партийное собрание Министерства обороны дважды обращалось к Горбачеву с требованием привлечь Шеварнадзе к уголовной ответственности за продажу интересов Родины. В Верховном Совете и в печати министр подвергался критике и откровенным оскорбоениям, превратившись в козла отпущения. Он обижался на Горбачева, который его не поддержал, хотя министр проводил президентскую линию.

20 декабря 1990 г. на четвертом съезде народных депутатов Шеварнадзе, попросив слова, заявил, что уходит в отставку. Он говорил, что против него развернута травля, что в стране наступает диктатура... Горбачев со своей стороны обиделся, что Шеварнадзе не счел нужным заранее поставить его в известность о своем решении, и опасался, что после этой громкой отставке в мире решат, что за уходом министра последует резкое изменение политики.

По просьбе Горбачева Шеварнадзе еще некоторое время – до вступления в должность Бессмертных 16 января 1991 г. – исполнял обязанности министра.

После августовского путча первый зам Юлий Квицинский звонил Шеварнадзе и просил подумать о возвращении в министерство. Тот заинтересованно спрашивал, каково мнение коллектива. К нему даже отрядили представителей, чтобы подтвердить, что коллектив его ждет. Но назначили Панкина...

Горбачев пытался вернуть Шеварнадзе сразу после путча, однако тот заявил жестко: «Я Вам не верю, Михаил Сергеевич». Да и Горбачев еще до путча плохо отзывался от Шеварнадзе: рвется к власти, сам хочет стать президентом. И все же примирение состоялось.

В ноябре 1991 г., вернувшись в кресло министра иностранных дел всего на три недели, он успел заявить, что главным своим приоритетом считает сохранение единого государства. Он отменил все зарубежные визиты и вместо этого пытался в ходе поездок по стране поладить с республиканскими руководителями. Он всерьез боялся распада Союза. Но дальнейшие события от него уже не зависели...

А.А. Бессмертных

Александр Александрович Бессмертных родился в г.Бийске Алтайского края 10 ноября 1933 г., но сумел поступить в элитарный МГИМО. В 1957 г. он принят на работу в МИД, в 1960-66 гг. работал в секретариате ООН. По возвращении в Москву устроился в секретариат министра А.А.Громыко, затем – вновь командировка в Посольство СССР в Вашингтоне. С 1983 г. в должности начальника американского отдела Бесмертных курировал двусторонние отношения с США и проблемы разоружения.

Шеварнадзе сразу же оценил Бессмертных и сделал его своим заместителем, а потом и первым заместителем министра. Бессмертных рвался обратно в Вашингтон, и в мае 1990 г. его назначение на должность посла в США состоялось. Однако уже в декабре того же года Шеварнадзе подал в отставку, и имя Бессмертных оказалось одновременно в двух списках кандидатов на министерский пост – составленных самим Шеварнадзе и Горбачевым.