Мой театр. По страницам дневника. Книга I - Николай Максимович Цискаридзе

я. И тут, повернувшись к Акимову с Цивиным, Пети злобно выдал: «Я думал, что Советский Союз закончился, но в ваших мозгах, видимо, он есть!» Взяв свои вещи, Ролан с каменным лицом покинул зал, напоследок бросив: «Пока не просмотрю этого парня, не будет ничего!»

В тот день у Пети была намечена пресс-конференция, но I акт «Лебединого» он успел посмотреть. В перерыве Ролан прибежал на сцену, обнял меня: «Я никогда такого не видел! Чтобы парень вышел в черном, на черном фоне, а перед ним стоял белый огромный человек, и этого белого человека не было видно! Я на вас буду ставить балет! Но мне надо вас еще протестировать!» Потом я узнал, что, выйдя к журналистам, Пети заявил: «Я нашел своего Германна!» А следом добавил, что Цискаридзе – великий талант, который может иметь в кармане весь мир.

Тем временем, закончив прогон, я поднялся наверх в Зал № 4 и стал ждать Пети. Сидел-сидел, Пети нет. Стал бродить по залу туда-сюда. Вдруг открылась дверь и вошел Ролан. Оказалось, все это время он за мной через замочную скважину наблюдал. Вот такой человек. Не впустил в зал никого, был со мной tête-à-tête. Задал несколько комбинаций, я сделал. Пети взял меня за плечи, пристально глядя в глаза, сказал: «Я на вас ставлю балет».

В свои 77 лет Пети находился в прекрасной форме: подвижный, активный, он очень следил за собой. Тело ему не изменяло никогда. Ему рассудок изменил за два года до смерти, последовавшей в 2011 году. Он страдал болезнью Альцгеймера. А его жена – Зизи Жанмер – наоборот, в течение 10 лет, до самого конца, была обездвижена, а голову сохранила ясную. Ее не стало совсем недавно, в июле 2020 года. Она пережила мужа на 9 лет и тихо скончалась в возрасте 96 лет в Швейцарии…

В общем, Пети уехал, объявив в Большом театре, что свой балет он ставит «на Цискаридзе». Ролан прекратил все просмотры. Уговоры взглянуть еще на кого-то из артистов не имели никакого результата.

46

Дело подходило к марту – празднованию 225-летия Большого театра. Поскольку «заслуженного артиста» мне присвоили в 23 года, следующую правительственную награду или звание по регламенту я мог получить только через 5 лет. В итоге в наградных списках, отправленных из Большого театра «наверх», значилось около тысячи человек: кому ордена, кому медали, кому грамоты, кому что – то есть всем, кроме меня.

Когда эти бумаги дошли до Кремля, там появились вопросы по кандидатурам, выдвинутым на звание «Народный артист России». Их список основательно сократили, оставив фамилии двух певиц, двух балетных артистов и добавив меня. Поскольку я танцевал все спектакли, проходившие в ранге официальных государственных визитов, постоянно маячил на телевидении, фамилию Цискаридзе там знали. Возможно, только ее-то из всей этой «пятерки» в Кремле и знали. Когда в театре вывесили список новоявленных «народных», у многих случился шок. Все были в курсе, что мои документы даже не подавались на рассмотрение.

Церемония награждения состоялась утром 28 марта. Она проходила строго по ранжиру и алфавиту: начиналась с вручения грамот и заканчивалась вручением высшей правительственной награды – звания «Народный артист России». В зрительном зале – только коллектив Большого театра, все цеха. За кулисами стояла тысячная толпа, каждый в которой ожидал своей очереди выйти на сцену, чтобы получить награду. И оказалось, что этот огромный список завершался моей фамилией, последней по алфавиту. В общем, вся церемония заканчивалась мной.

Приехала В. И. Матвиенко: являясь заместителем председателя Правительства РФ, она и вручала награды. Всех приветствовали аплодисментами. Но, когда объявили фамилию Цискаридзе, в зале случилась овация. Меня в театре любили и уважали, негативное отношение было только со стороны руководства балетной труппы и малочисленной группы солистов с их педагогами.

Пока я шел из кулисы к центру сцены, аплодисменты не смолкали. «Судя по вашей реакции, не надо объяснять, кто народный артист в этом театре!» – сказала Валентина Ивановна. Вручила мне награду, я поцеловал ей руку. «Надо же, еще и очень хорошо воспитанный человек!» – засмеялась она. Я один умудрился это сделать. Зал еще громче зааплодировал. Мне недавно исполнилось 27 лет. Я опять побил все рекорды. Мало того, что я младше всех премьеров, я еще теперь и народный артист.

В зрительный зал все награжденные шли по мостику, перекинутому через оркестровую яму, мимо Директорской ложи. Там сидели легендарные люди: М. Т. Семёнова, О. В. Лепешинская, Б. А. Покровский, И. И. Масленникова… Передо мной по этим мосткам прошло 999 человек, среди них были и артисты балета. Но, как оказалось, кроме меня, никому из них в голову не пришло подарить цветы своему педагогу. Когда я остановился перед Мариной Тимофеевной и протянул ей букет, публика вновь стала аплодировать, кричать: «Коля, браво!» В зале сидело много ветеранов. Они ко мне исключительно относились за преданность профессии, Театру. Я видел и слышал, как пожилые артисты кричали: «Коля, браво!» Меня это тронуло до глубины души. И тут Семёнова поднялась со своего места и, улыбаясь, оглядев зал, всех поприветствовала, поклонилась. Здесь грянул новый шквал аплодисментов.

Вечером в ГАБТе шел праздничный гала-концерт. Не вдаваясь в подробности, скажу, что в программе торжественного концерта места для меня – народного артиста – не нашлось. Рождественскому доложили, что я буду исполнять «Дон Кихот», ну, не проверять же ему руководство балетной труппы! «Неожиданно» обнаружив, что «Дон Кихот» я не танцую, меня срочно заменили другим исполнителем.

В тот вечер я появился в «Марше» на музыку «Млады» Н. А. Римского-Корсакова. Одетый в костюм Щелкунчика, под гром аплодисментов я прошел по сцене из верхнего правого угла в нижний левый угол, как и М. Л. Лавровский в костюме Спартака, Ю. К. Владимиров в костюме Ивана Грозного, другие звезды Большого театра прежних времен. Правда, я был среди них единственным действующим на тот момент артистом, а точнее сказать, действующим балетным премьером ГАБТа.

47

Отпраздновав юбилей, Bolshoi Ballet собирался ехать на три недели, апрель – май, на гастроли в Лондон. Мне показалось очень странным, что мы должны выступать в театре Drury Lane, где обычно идут только мюзиклы. Мало того, сцена там неудобная, а в репертуаре сплошь «Баядерки» и другие большие балеты. Я к директору ГАБТа Иксанову: «Анатолий Геннадьевич, поймите, это плохая и непрестижная для нас площадка. Давайте я свяжу вас с нормальными импресарио, с Хоххаузерами. Виктор и Лилиан многие годы возили в Лондон Большой театр, Святослава Рихтера, Давида Ойстраха!» Меня вежливо выслушали, но не услышали. «Коля! Не лезь в ЭТО!» – дал совет кто-то из умных людей.

Не только продюсерская компания, место выступлений, но и время гастролей были выбраны крайне неудачно. Лондон был забит спектаклями. Труппа Английского Национального балета танцевала в