Главный свидетель - Сандра Браун

— Кто из вас ДВОИХ восполнит мне все пробелы в этом деле? — тотчас приступил к расспросам Пепердайн. — Я желаю досконально знать, как все происходило.

Кендал пристально следила за тем, как врачи и санитары осматривали тело Мэта. Она не чувствовала особой печали по поводу гибели бывшего мужа, но ей было жаль его так неудачно сложившейся жизни.

— Мэта застрелил Гиб.

— Это мы уже поняли, — заметил Пепердайн. — Как вы думаете, это из-за миссис Линэм?

— Да. Мэт сказал, что это отец убил ее.

— Ее нашли B номере мотеля с перерезанным горлом, — сообщил им Пепердайн.

— Мэт и в самом деле ее любил, — печально произнесла Кендал. — Но для счастья у него не было возможности, особенно с таким отцом, как Гиб.

— Один из наших снайперов готов был снять старика, когда он убил Мэта, — объяснил Пепердайн, — но у Гиба на руках находился ребенок — мы не могли рисковать.

— Он что, все это время находился под прицелом? — спросила Кендал.

— Да. Но когда вы сели на стул и приняли из его рук ребенка, то сами оказались на линии огня, — наставительно добавил он. — После того же, как он выстрелил в Джона…

— Не стоило и волноваться, — пробурчал тот, когда санитары перекладывали его на носилки, — невелика птица.

Пепердайн настоятельно потребовал от Джона прекратить подначки, но Кендал ясно видела, что для двух старых друзей подобный обмен любезностями не впервой.

Пепердайн не прерывал объяснений.

— После того как Бернвуд выстрелил в Джона, вы резко изменили свое положение, то есть уперлись спиной в стенной шкаф. Мы, разумеется, понимали, что, приставив пистолет к головке ребенка, вы всего-навсего блефовали, чтобы выиграть время.

— Конечно. Да и Гиб это знал. Но тут я вдруг сообразила, что после выстрела в Джона, он положил винтовку на стол, то есть стал безоружным. Тогда я направила пистолет на Гиба и выстрелила.

— Все правильно, за исключением одного — наш снайпер выстрелил в Гиба чуточку раньше. И насквозь прострелил ему голову.

В самом деле, картина того, как голова старого Бернвуда разлетелась на кусочки, оказалась не самым приятным воспоминанием и еще долго стояла у Кендал перед глазами. Содрогнувшись, она только крепче прижала к себе Кевина.

— Каким образом вы заполучили оружие Джона? — продолжил выяснять детали Пепердайн.

Кендал взглянула на раненого.

— Это я дал миссис Бернвуд пистолет, — глазом не моргнув, выпалил Джон.

— Правда, — мгновенно подхватила она. — Он передал мне его для сохранности.

— С какой это стати ты поручил свое табельное оружие заботам этой леди? — настойчиво выпытывал агент. — Насколько мне известно, ты ведь страдал амнезией! Во время всего этого переполоха я как-то упустил это из виду. Так когда же к тебе вернулась память?

— Уймись, Джим, — застонав прохрипел Джон. — Кендал сделает свое заявление позднее. В данный же момент ей необходимо позаботиться о ребенке, а мне, насколько я понимаю, предстоит небольшая операция.

По приказу Пепердайна толпа агентов расступилась, и он лично проводил носилки с Джоном к одному из автомобилей скорой помощи.

— Хоть бы все у тебя было хорошо, — вымолвила Кендал с плохо скрываемым беспокойством.

— У меня-то будет, — заверил он бодро и хлопнул Кевина по попке. — А вот как у него?

— Он об этом даже и не вспомнит.

— Зато я не забуду, — нежно прошептал Джон. — Даже самые мельчайшие подробности.

Санитары подняли носилки с раненым и погрузили в автомобиль. Они все еще смотрели друг на друга через стекло, даже когда захлопнулась дверь. Кендал проводила машину долгим взглядом, пока та не скрылась из виду, свернув на шоссе.

— Миссис Бернвуд, — Пепердайн коснулся ее локтя. — Мой автомобиль к вашим услугам, мы доставим вас с сыном в город.

— Спасибо.

Он уселся на заднее сиденье рядом с ней и кивнул шоферу:

— Джон — парень крепкий. Он поправится.

Она слабо улыбнулась:

— Я знаю.

— Знаете, что он крепкий парень или что он поправится?

— И то, и другое.

— Гм. Похоже, он весьма привязался к вашему сыну? — Пепердайн кивком головы указал на Кевина. — Вот уж никогда не думал, что Джон так освоится.

— А что такого?

И Джим рассказал ей про случай в Нью-Мексико.

— Он до сих пор обвиняет только себя.

— Думаю, что и впредь не перестанет, — заметила она, задумчиво кивнув головой. — Он привык серьезно относиться к своим обязанностям.

— Да он просто помешан на своей персональной ответственности за все на свете! И всегда. Не сомневаюсь, что со временем он также инкриминирует себе трагический конец Рути Фордхэм.

— Надеюсь, что нет. Это уж будет слишком.

Пепердайн промолчал, продолжая с любопытством смотреть на Кендал.

— Боюсь вам напомнить, что вы по-прежнему являетесь главным свидетелем и находитесь под охраной Министерства Правосудия.

— Да, да, я расскажу обо всем, что видела в ту злополучную ночь в окрестностях Проспера, мистер Пепердайн.

— Те самые досье, которые вы столь предусмотрительно хранили в своей квартирке в Денвере, уже сослужили нам службу в качестве бесценного материала по делу о «Братстве».

— Очень рада. «Братство» надо выкорчевать с корнем — они ведь не давали пощады своим жертвам. Я постараюсь, чтобы ни один из членов этой организации не остался безнаказанным. Любой ценой.

Он понимающе кивнул и посмотрел в окно:

— Есть еще одно дело, требующее разбирательств, — о похищении офицера Федеральной службы безопасности. — Ничего не поделаешь. Придется отвечать.

— Гм. Власти рассматривают данный инцидент со всей серьезностью.

Глядя ему прямо в глаза, она открыто заявила:

— Я до смерти боялась своего бывшего мужа и свекра, и, как показали события, мой страх был полностью оправдан. Я считала, что единственный способ спасти себя и Кевина — это исчезнуть, раствориться среди людей и скрываться до конца своих дней. Я не раскаиваюсь в содеянном. В случае необходимости поступлю точно так же, за исключением, разумеется, единственного — мне бы не хотелось впутывать в это дело Джона. Из-за меня он рисковал жизнью и я себе этого никогда не прощу.

— Он исполнял свой долг.

— Конечно, свой долг.

— Миссис Бернвуд, когда к нему вернулась память?

— Я бы сама хотела это узнать, но, к сожалению… — ответила она честно.

— Миссис Бернвуд…

— Я ненавижу это имя. Пожалуйста, не называйте больше меня так.

Пепердайн испытующе посмотрел на нее:

— Как, в таком случае, я должен вас называть?

— Это Круки.

— А я скажу, — заявила Рики Сью, поддерживая на коленке Кевина, которого весьма занимали пурпурные воланы ее туалета, — что это не просто Круки, а сволочи, каких мало. Ведь они хотели меня укокошить.