Жизнь, как морской прилив - Кэтрин Куксон

Прежде чем сесть, Эмили сняла пальто и шляпку, а Мэри, взяв их у нее, предложила:

— Давай их сюда, а то эта орава быстро запустит в них руки и все испачкает.

После того как она устроилась за столом, тетя Мэри поставила перед ней тарелку супа, из которого, подобно остову корабля, торчали бараньи ребра. Дядя Фрэнк, обсасывая подобную кость, которую держал в руках, сказал:

— Я слышал, что у тебя был не самый удачный период в жизни, девочка.

Она проглотила полную ложку супа, а потом ответила:

— Да, можно и так сказать, дядя Фрэнк.

— Ну, ты можешь оставаться здесь столько, сколько захочешь, ты это знаешь. Хотя жаль, как сказала Мэри, что мы не можем устроить тебя здесь на ночлег, но тебе будет вполне хорошо через дорогу у миссис Причард.

— Да уж, клопы составят тебе компанию... — Пэт наклонился к ней через стол с ехидной улыбкой на лице.

— У нее нет клопов. — Мэри протянула руку и дала своему великовозрастному сыну хорошую оплеуху, а он на это рассмеялся и воскликнул:

— Как, неужели она от них избавилась?

Я преследовал клопа вокруг холма.

Он знал, что я жажду его крови.

Это пропел один из мальчишек, сидевших у очага, а Мэри крикнула ему:

— Если ты не будешь следить за своим языком, я оторву тебе нос.

Пэт снова наклонился через стол к Эмили и сказал голосом, который считал шепотом:

— Возможно, ты удостоишься чести познакомиться с Полли.

— Ох уж этот Пэт!

— Все нормально, ма, все нормально. Я просто сказал ей. Вроде как подготовил. Понимаешь, — он сделал притворно важное лицо, — Полли Причард особенная. Все на нашей улице знают, что это так, потому что она полностью оплачиваемый член Общества защиты работающих проституток.

Когда его отец уронил кость в суп и чуть не подавился, тетя Мэри воскликнула:

— Я предупреждала тебя, Пэт! Учти, я так тебе врежу, что стальной молот - это ничто по сравнению с моим ударом.

— Ну, мама, я просто предупреждаю Эмили о том, с чем она столкнется.

— А я предупреждаю тебя о том, с чем столкнешься ты.

Теперь за столом все хихикали. Фрэнк низко опустил голову и занимался следующей костью, а Пэт, все еще с важным лицом, смотрел на Эмили, которая была несколько озадачена его поведением, думая, уж не копает ли он под нее, рассказывая об этой Полли Причард. А он продолжал:

— Она неплохой человек, Эмили, вот что я хочу тебе сказать. Она ходит на исповедь каждый воскресный вечер, но она иногда торчит там так долго, что я начинаю жалеть молодого отца Клэпхема, потому что то, что она рассказывает, наверняка бросает парня в пот, как если бы он голым задом сидел на растопке.

За столом раздался взрыв смеха. Некоторые дети согнулись вдвое, некоторые откинули головы. Даже самые младшие, которые не понимали, почему все смеются, тоже начали хохотать.

Эмили опустила голову и прижала руку ко рту. Девушка думала, что никогда больше не будет смеяться. Она не должна давать смеху захватить ее, потому что, как это было уже однажды, он мог тут же перерасти в истерику.

Когда рука Мэри с громким шлепком опустилась на щеку сына, почти уронив его на пол, смех усилился. Фрэнк отвернулся от стола, давясь, словно кость, которую он обсасывал, застряла у него в горле.

— Встань и иди умойся.

Продолжая смеяться, но держась за голову, Пэт вымолвил:

— Ма, пора кончать с этим, а то я могу оглохнуть... или отупеть.

— Это тебе не грозит, потому что ты и так туп, как швабра. Убирайся.

Через несколько минут, когда хохот на кухне улегся, до них из моечной донесся голос Пэта, певшего припев непристойной песни, которую Эмили слышала на Кредор-стрит.

На следующей неделе я проберусь в ваш дымоход,

На следующей неделе я проберусь в ваш дымоход,

Да, миссис Флэнаган, на следующей неделе я проберусь

в ваш дымоход.

Всю оставшуюся часть ужина и весь вечер Эмили наслаждалась счастьем и добродушием, царившими в этой семье. Парни были грубоваты, особенно Пэт, но, в конце концов, разве не были все работающие мужчины грубоватыми? Разве они не вели себя подобным образом?.. Но Сеп не был таким... Однако в доме тети Мэри это было подобно благословению Божьему. В этом доме, где совершенно не было приличной мебели, где не было уединения, книг для чтения, где даже фаянсовая посуда не отличалась чистотой, она ощущала такое тепло и единение, пронизанные смехом и шутками, что не переставала удивляться. Но, несмотря на то что Эмили нравилось здесь, она понимала, что она не сможет долго прожить в этой обстановке, она знала, какой жизнью она хочет жить отныне и впредь. Она хочет быть постоянно в деле, но все же иметь время на чтение и размышление, но больше всего она мечтает о доме, который она могла бы назвать своим, где она могла бы преклонить голову и дать волю слезам. О! Эта потребность выплакаться просто преследовала ее теперь...

Эмили переночевала у миссис Причард; попрощавшись, покинула дом тети Мэри рано утром и направилась в Шилдс. Девушка собиралась арендовать дом, который обязательно должен выходить окнами на море. Она решила отправиться в район Лoy, хотя понимала, что у нее было мало шансов арендовать там один из домов, поскольку в них в основном жили капитаны кораблей и зажиточные люди. И хотя Эмили знала, что это будет все равно что бередить старую рану, она все же собиралась подойти к Лoy, пройдя вдоль берега. Поэтому девушка сошла с поезда на Тайн-Док и пошла по берегу, мимо ворот доков, потом по Тортон-авеню и в конце концов вышла на Пайлот-Плейс.

Ей пришлось сойти с тротуара возле складов, поскольку мужчины что-то грузили там на подводу. Она обошла лошадь и подводу и снова перешла на тротуар. Через несколько шагов она остановилась. Вот он, дом номер 6.

Эмили сразу же заметила, что порог не вымыт, и ей стало грустно. Она подошла к входной двери и остановилась. Краска на двери облупилась. Эмили перевела взгляд на окно гостиной. Занавески на нем тоже выглядели грязными. Но то, что привлекло ее внимание в следующее мгновение, заставило ее быстро пройти к окну миссис Гэнтри, где висело объявление: «Этот дом продается. Обращаться в контору «Барратти и Флинн», дом 8, Брайт-стрит».

Она быстро оглянулась и посмотрела на стену, которая выходила на реку. Потом бросилась почти бегом через дорогу и, вытянув шею, чтобы заглянуть через нее, увидела суда, большие и маленькие, стоящие на якоре вблизи берега, и грузовой пароход, направлявшийся в доки. Еще больше вытянув шею, она увидела мужчин, работающих в ремонтных мастерских. Все это наполнило ее невообразимым волнением.