Ученик пекаря - Джулия Джонс

— Выпей, — сказал она, ставя перед Мелли дымящуюся чашку, — и тебе станет легче.

Мелли отпила глоток — вкус был вовсе не таким, как она ожидала.

— Ну что, хорошо? — спросила старуха.

— Очень. Совсем не похож на тот, что... — Мелли хотела сказать «что заваривали в замке», но удержалась. Старуха нарушила неловкое молчание:

— Ты не должна беспокоиться, девочка, если тебя порой посещают предчувствия. — Мелли хотела возразить, но женщина замахала руками: — Нет, не отрицай этого. Я прочла это на твоем лице, как только ты вошла. Ты увидела что-то касающееся твоего друга. Не бойся, я не стану спрашивать что.

Они в молчании допили чай, и Мелли полегчало: спазмы прошли, и слабость в ногах исчезла. Старуха улыбнулась, видя, что Мелли выпила всю чашку.

— Теперь нам с тобой надо заняться шитьем и испечь кое-что, если вы надумали уходить завтра.

Мейбор только что устроил прелестницу Лилли камеристкой к госпоже Белинде и был весьма доволен собой. Правда, эта старая ворона Белинда долго кочевряжилась, утверждая, что теперешняя камеристка ее вполне устраивает. Но Мейбор понимал, что старая ведьма просто хочет выжать из него побольше, и в конце концов назначил недурную пенсию благородной, но обедневшей даме.

Он надеялся, что лукавая Лилли оценит его усилия — ухаживание за ней обошлось ему дороже, чем за обеими женами, вместе взятыми. Придется ей постараться, чтобы оправдать его затраты! Мейбору нравились как раз такие хитрые толстушки, как она.

В улыбке Мейбора таилась некоторая доля злорадства: старую Белинду не назовешь снисходительной госпожой. Эта ворона превратит жизнь девушки в ад. Напрасно Лилли надеется гулять по саду, украсившись своими лучшими лентами, — ей предстоит целыми днями гнуться за пяльцами. Это устраивало Мейбора как нельзя более.

Он был не дурак и понимал, зачем девушка так рвется в камеристки. Она думает, щеголяя в нарядных платьях, подцепить какого-нибудь дворянчика, который будет так глуп либо так влюблен, что согласится уронить себя, женившись на служанке. Мейбор знал таких, что женятся по любви или страсти, и считал их непроходимыми болванами — жениться надо на хорошем приданом. Дворянин, женившийся на простолюдинке, в глазах Мейбора не заслуживал даже презрения. Как бы там ни было, честолюбивая малютка Лилли просчиталась — с ее престарелой госпожой легкой жизни ей не светит.

И все-таки Лилли возбуждала его так, как давно уже не удавалось ни одной женщине. Он всегда больше всего ценил те вещи, за которые заплатил дорого. Мейбор ускорил шаг. Уже темнеет — Лилли, вероятно, ждет его. Он потер руки в предвкушении.

Придя к себе, он прошел прямо в спальню. Девушка ждала его в постели, укрывшись одеялом.

— Я вижу, ты больше не в силах мне противиться, — сказал Мейбор, расшнуровывая камзол. Он немного удивился, не услышав ответа, но потом решил, что Лилли притворяется спящей либо разыгрывает из себя скромницу. Он любил поиграть не меньше любого другого, и его желание еще более возросло.

Он снял верхнее платье, камзол и стянул узкие панталоны, представ нагим и возбужденным. Девушка по-прежнему лежала с закрытыми глазами.

— Тебе, видно, скромность не позволяет взглянуть на меня? — спросил он, с возрастающим пылом приближаясь к кровати. — Ну, тогда я на тебя погляжу! — С этими словами он откинул покрывало.

И попятился в ужасе, с подступившей к горлу тошнотой. С Лилли от шеи до пят была содрана кожа, и ее тело превратилось в ГРУДУ красного мяса.

— О Боже, Боже! — У Мейбора подкосились колени, и он рухнул на пол, извергая рвоту и сотрясаясь в судорогах.

Глава 24

Джек проснулся, полный желания скорее встать и отправиться в путь. Мелли еще спала, но старуха, видимо, поднялась давно: в очаге уже горел огонь, и в горшке варилась овсянка. Хозяйка улыбнулась Джеку и приложила палец к губам, делая ему знак не будить Мелли.

Она налила овсянки в миску, сдобрила ее свиным жиром и подала Джеку, сунув ему при этом что-то в руку. Это была блестящая золотая монета. Джек хотел тут же вернуть ее назад — этот золотой старуха могла скопить разве что за пять лет. Но старуха не взяла монету. Поскольку все это делалось молча, Джек не мог ни возразить, ни поблагодарить — и это, должно быть, отвечало замыслу хозяйки.

Джек наслаждался теплом утренней, неярко освещенной кухни. Веселый огонь и запах тушеной свинины напоминали ему о замке. Джеку захотелось что-то сделать, захотелось погрузить руки в муку и вдохнуть сытный запах дрожжей. Он встал и начал шарить глазами по кухне. Если его жизни в замке Харвелл настал конец, можно хотя бы хлеб испечь в память о ней.

— Что ты ищешь, парень? — шепнула хозяйка.

— Хочу испечь вам хлеб. Это единственное, чем я могу вас отблагодарить.

— Моя печь для этого не годится. Я ношу тесто в деревню.

— Но у вас ведь есть мука, дрожжи и свиной жир?

— Есть.

— Тогда я замешу подовый хлеб.

Женщина достала требуемое. Джек отмерил в горшок муку и поставил ее к огню греться. Потом смешал воду с молоком, добавив дрожжи лишь тогда, когда смесь стала теплой на ощупь. Мастер Фраллит уверял, что хороший подовый хлеб получается, только если все его составляющие замешиваются теплыми, «как кровь распаленной девственницы». Добавив яйца и свиной жир, Джек поставил тесто подходить. Требовалось два полных часа, чтобы тесто стало подобающе ноздреватым.

Джек с удивлением обнаружил, что за ним наблюдают. Мелли проснулась и молча смотрела, что он делает, с каким-то новым выражением на бледном лице. На миг Джек позволил своим мыслям воспарить. Быть может, между ними все-таки что-то да есть? Мелли смотрела на него так нежно, и ее синие глаза были так выразительны. Он смутился, вспомнив, что руки у него в муке и пальцы вымазаны жиром. Но он поборол желание почиститься, пригладить волосы или повернуться к Мелли спиной. Он пекарский ученик и не станет притворяться иным.

Мелли первая отвела глаза, встала и налила себе пахты. Ее рука дрожала, когда она ставила на место кувшин.

Джек, заставляя себя не торопиться, взял тряпку и стал обтирать руки. Что это стряслось с Мелли вчера? Ее вдруг охватил озноб, и она испугалась, словно увидела что-то скрытое от других. Будущее? Джек не хотел думать о будущем — прошедшие недели убедили его в том, что на судьбу полагаться нельзя. Меньше двух месяцев назад он был уверен, что всю жизнь будет пекарем, — а теперь не знает даже, где проведет следующую ночь.

Став пекарем, он вел бы спокойную, размеренную жизнь, всегда имел бы еду на столе и теплый кров — но Джек уже знал, что не довольствовался бы этим. Жизнь на кухне замка представлялась ему теперь пустой и однообразной. Да, он расстался с этой жизнью против своей воли — зато теперь он свободен делать все, что хочет, свободен сам строить свое будущее. Мелли могла увидеть впереди только пустоту — ничто не предопределено заранее, все еще можно изменить к лучшему.