Попутчики (СИ) - Авербух Наталья Владимировна

Из чужих раненых один умер, двоим стало хуже, за остальных можно было не беспокоиться. Из своих хуже стало только Фабо, рана его воспалилась. Лоб Увара заживал, а вот Клоса, совершенно не пострадавшего при захвате замка, теперь трепала лихорадка. Врени сделала рыцарю перевязку и высказала всё, что думала про него и его отвагу. Клос только скривился. Ему было так худо, что говорить он не мог или не хотел.

Закончив лечить раненых к середине ночи, Врени отыскала свою солому и завалилась спать. Даке она сказала, что встанет только к Клосу или к кому-нибудь из детей, да и то подумает. Наутро, когда она открыла глаза, в замковой часовне звонили колокола — гулко и траурно. Цирюльница выбралась во двор и увидела самую странную похоронную процессию. Одетые в рыцарские рубашки хмурые люди были, видно, сыновья графа, а с ними, похоже, их жёны. Только на одном, старшем, была хорошая одежда, остальные рядились в что-то странное… похоже, это досталось им от их батюшки… лет двадцать назад. Вон тому, толстому, мало, у этого в плечах жмёт, а ещё одному в рукавах длинно. И никто не подумал подрезать! Рыцарские платья их жён ещё больше выдавали бедность обитателей замка. Женщины благородного происхождения уже давно подпоясывались под грудью, а у этих пояс обнимал бёдра, вышитый яркими, но не золотыми нитками. Траур? Или действительно ничего более нового не нашлось?

Процессию сопровождали наёмники с приготовленными самострелами. Графское кладбище начиналось рядом со стенами замка и далеко идти не пришлось. Священник, одетый в одежды братьев-заступников, говорил положенные слова, то и дело косясь на захватчиков. Клос, бледный, закусивший губу, стоял поодаль, глядя, как хоронят его врага. Его поддерживал Вир. Поодаль столпились любопытные из числа слуг и людей Увара. Гроб опустили в землю, застучали комья земли.

Наконец, всё было кончено.

— Всё, — сказал Клос, медленно выговаривая слова. — Вы отдали последний долг. Больше вашего тут ничего нет. Ваш отец оскорбил мою жену, женщину, жену рыцаря и дочь барона, оскорбил прилюдно, в совете. Он сам выбрал драться боевым оружием. Его смерть — на его совести. Но он погиб с честью. Адалрик бросил мне публичное оскорбление, но не принял вызова. Он отказался от своей чести и от чести вашего рода. Рода, в котором мужчины оскорбляют женщин и отказываются от поединка!

Он остановился, тяжело наваливаясь на Вира.

— Ты убийца и разбойник! — прошипел Адалрик. — Ты нарушил священный мир, напал на спящих, ты…

— Запомни, Адалрик, — хмуро ответил Клос, — это последний раз, когда я разрешаю тебе говорить. В следующий раз ты будешь убит без чести и суда, потому что трус их не заслуживает. Но сейчас я отвечу. Ни ты, ни твои братья не вступили во владение замком и графством. Они — ничьи. Мы пришли и взяли то, на что трусы не имеют права. Теперь о вас. Вы дети моего врага и братья моего врага. Поэтому вы должны быть повешены до наступления вечера.

— Ты… — начал говорить Адалрик.

Клос покосился в сторону, на стоявшего неподалёку Эрно, кивнул, потом покачал головой. Тот выстрелил, стрела вонзилась в землю у ног Адалрика.

— Ты будешь молчать, — скучающе сообщил Клос. Адалрик побледнел и шагнул назад. — У меня нет настроения шутить.

— Ты не сможешь так поступить! — выкрикнула высокая худая женщина в сером платье с обтрёпанными рукавами.

Клос покосился на Вира.

— Я не смогу? — спросил он оборотня. Кивнул сам себе. — Может, и не смогу. Я — не граф цур Дитлин. Я не воюю с женщинами. Но мужчины будут повешены. Я не могу оставлять врагов за спиной.

Женщина, рыдая, упала на колени.

— Встаньте, — смягчился Клос. — Встаньте! Если сыновья графа цур Дитлина поклянутся в церкви именем Заступника, при свидетелях и заверив свои слова письменно, что отказываются от мести, признают мои права и свою вину передо мной… вы будете жить. Все. Даже Адалрик. Если он будет молчать, конечно.

Мужчины переглянулись.

— Нам надо подумать, — хрипло произнёс тот, которому были длинны рукава.

Клос покачал головой.

— Нет времени думать. Клятва должна быть принесена сейчас. Вы покинете графство сразу после этого.

— Ты изгоняешь нас?! — вскинулся тот сын цур Дитлина, которому была мала его рубашка.

— Графство разорено, — холодно ответил Клос. — Я не могу себе позволить кормить дармоедов. Всё уже решено. Вам осталось выбрать. Сейчас вы отправитесь или на встречу с Заступником или вон из графства.

Врени почувствовала, как её дёргает за рукав Дака, которая вместе с Фатеем явилась посмотреть, как Клос разбирается с врагами одного с ним сословия.

— Зачем? — спросила девушка. — Они тоже рыцари? Воины не боятся смерти!

Врени хмыкнула.

— Для рыцаря позор, если его повесят. Для них это хуже смерти.

— Но они обманут! Посмотри на этого! Адалрик! Как смотрит! Обманет!

— У Клоса будет клятва, подписанная их рукой. Если рыцарь нарушит такую клятву, он покроет себя позором. Его перестанут считать рыцарем.

— Ну и что?

— Дело не в том, что сделают они, — пояснила Врени. — Дело в том, что о них подумает совет. Если совет откажется их защищать, можно будет ничего не бояться.

— Дураки у вас живут, — фыркнула Дака.

Сыновья цур Дитлина больше не колебались. Они вернулись в замок и в часовне дали торжественную клятву, которую от них требовал Клос. А рыцарь приготовил для них ещё один сюрприз. Под самыми стенами замка стояли две крестьянские телеги, запряжённые самыми захудалыми деревенскими лошадьми. Во двор были выведены внуки графа.

— Это ваше, — кивнул Клос на телеги. — Каждой семье я отдаю одну перину, одно одеяло и две подушки. Хлеба на два дня. Женщинам отдаю два платья, кроме тех, что на них, мужчинам по одной рубашке и к тому же два куска полотна на семью. Забирайте и проваливайте!

Женщины зарыдали. Адалрик предусмотрительно промолчал.

— Вор! — выкрикнул один из старших графских внуков. — Разбойник! Ты ограбил нас!

— Уймите мальчишку, — холодно велел Клос. — Я мог ничего не давать и выгнать вас босыми и нагими. Я так не хочу и ради женщин и детей выделяю вам телеги. Плохи? Лошади долго не протянут? Это плоды того, что вы творили в графстве, пока оно было вашим. Предательство графа и его жадность привели вас к этому.

Рыцарь запнулся, его повело в сторону. Вир его поддержал и шепнул, что пора заканчивать.

— Убирайтесь, — потребовал Клос и отвернулся. — Вас проводят.

— Для рыцаря позор ехать на телеге, — пояснила Врени Даке. Та фыркнула. — Теперь с ними никто разговаривать не будет.

Сыновьям цур Дитлина ничего другого не оставалось, как усадить в телеги своих жён и детей и усесться спереди править.

Клос почти повис на Вире.

— Вели взамен этих в деревню лошадей из графских конюшен отправить, — потребовал он. — Рабочих, они получше этих доходяг будут.

Вир бросил короткий взгляд на Врени и та подбежала к Клосу.

— Вы совсем мне работу не облегчаете, — проворчала цирюльница. — Вам лежать надо.

— Повесить велю, — вяло ответил Клос. — Надоело. Не хочу лежать.

— Пора и мне ехать, — сказал Вир, когда Врени заново перевязывала Клоса в его покоях и поила сбивающим жар снадобьем. — Как бы они вперёд нас до Сетора не добрались.

— Езжай, — согласился рыцарь. — Норе там кланяйся, отцу тоже.

Он помолчал, потом произнёс:

— Ты думаешь, они…

Вир пожал плечами.

— Если поторопиться, то может быть.

Клос кивнул, но сделал оборотню знак не уходить.

— Я помню бой, — сказал рыцарь после долгого молчания. — Тебя ранили несколько раз.

— Я говорил тебе, это не моя кровь.

— А дырки на одежде?

— Зацепило.

Клос покосился на Врени.

— Пшла вон, — приказал он. Вир ухмыльнулся.

— Ладно, — сказал он. — Не гони её, она знает. Лекаря надо слушаться.

— Что знает? — не понял рыцарь.