Райская птичка - Оксана Сергеева

Обещавший быть вкусным напиток вскипел, сбежал, приплавился к плите. Запах пережжённого кофе, овладевая пространством вокруг, распространился по комнате, забравшись в каждый уголок. Дерзкий и крепкий он хотел перебить исходящий от неё стойкий аромат цитруса и жасмина. Именно такой, какой он помнил, вынуждающий оглядываться в толпе выискивая её взглядом. Энджел не шелохнулась, Данте даже и не думал. Никакие катаклизмы не могли заставить его оторваться от неё. Слишком долго он ждал.

- Кажется, я что-то упустил…

- Время… Тебе понадобилось его слишком много, чтобы прийти…

- Без твоих слов мне трудно двигаться вперёд. – Попытайся она вырваться, он бы не позволил. – А ты молчишь. – Тяжёлое дыхание запуталось в её волосах. – А я хочу, чтобы ты говорила!

- Скажи «люблю»… - прошептав, коснулась губами его щеки и потёрлась о неё лицом.

- Люблю… - Похоже, он улыбнулся. - Люблю тебя, Птичка. Люблю. – Слова щекотали висок, в груди не хватало места, чтобы вздохнуть. Разве можно выдержать без воздуха так долго?.. Без воздуха да, без него – нет… Она поспешила развернуться к нему лицом, тут же скрывшись от пронзительного взгляда, уткнувшись в шею. Он всё так же крепко прижимал её за плечи. Ещё крепче. Кофейные зерна вдавливались в обнажённые ступни. Никак она не решалась взглянуть на него, иначе разревётся…

- А я не смогу, - сказала тихо и сдавленно. Своей решительностью он растворял её смелость. - Не смогу сказать как сильно. У меня не хватит слов.

Разве могло его это убедить? Он перехватил руки, приподняв её, лишая опоры под ногами, вынуждая посмотреть в лицо.

- А ты постарайся.

Так у неё не было ни одного шанса смолчать, увернуться от ответа. Не было возможности отвести взгляд, только сказать правду, водя кончиками пальцев по щеке, приблизившись так близко, едва касаясь его красивых чувственных губ.

- Люблю тебя, милый. Люблю тебя, дорогой. Единственный...

Интересно, она бы продолжила, если бы он не остановил её, прижавшись к губам? Дослушать не хватало терпения, потому что всё, что он хотел услышать, она сказала.

Потому что любовь – это не только чувства и мысли, посвящённые одному человеку, - это ещё и физическое состояние, когда они переполняют грудь, теснятся, мешая дышать, пытаясь вырваться наружу; они требуют проявлений, поступков, движений, дарят физический покой или волнение. Они будоражат настолько, что пульс учащается и начинает пробивать дрожь…

Ей всегда нравилось, как он целовал её. Крепко. По-настоящему. Не только губами, словно каждой клеточкой рассказывал, что чувствовал. Сейчас поцелуй был тёмный. Она сравнила бы его с кофе – подгоревшим… Перезрелый, передержанный, с горчинкой, резкий, – такой он был, так он её целовал, - выплёскивая свою обиду с напором языка и мягкими покусываниями.

Она готова была стерпеть всё. Пусть он выплеснет всё до конца, чтобы не тащить этот груз с собой, выливая на неё по частям. Стены поплыли перед глазами, но не потому, что голова закружилась, а оттого, что он переступал с ноги на ногу, оборачиваясь, так и держа её в руках. Он так легко мог удерживать её прижав к себе... оставалось только вцепиться покрепче в широкие плечи, чтобы не соскользнуть вниз. Кроме него не было никакой опоры: пола она не чувствовала, стены за спиной не было.

- Если после всего этого, ты не будешь со мной… Я сделаю твою жизнь невыносимой. Ты даже не представляешь насколько… - Он обещал. Она слушала его с улыбкой.

- А как же «друзья»?..

Засмеялся. В смехе не было веселья и глаза совсем не искрились, но он засмеялся…

- Чушь полная. Я никогда не буду твоим другом. И ты мне в подружках не нужна.

- Пути назад нет, потому что все дороги ведут вперёд.

- Это значит?..

- Я не уйду... – Браслет часов больно впивался в рёбра, но она молчала. Боялась, что он отпустит.

- Я тебе не позволю. И то, что ты делала, я тебе больше не позволю. Тебе нужно время, я дал тебе его. В первый и последний раз. Больше такого не повторится. Думаю, его было предостаточно, чтобы всё решить.

Он дал ей время, как бы абсурдно это не звучало… отстранился, как бы тяжело это не было. Тогда она пошла на сближение… немного смягчился - она ещё ближе… тогда он стал податливее и она уже готова сделать решающий прыжок, чтобы пойти на подъём… Оставалось сделать крепкую каменную опору, чтобы всё снова не рухнуло вниз.

- Мне хватило, - призналась она, крепко охватывая его плечи. Он так и стоял посреди кухни. И держал её так легко…

- Уверен в этом. Я хочу, чтобы ты говорила. Хочу слышать тебя.

Не любить проще, чем любить. Он вообще обожал в жизни удобство. Но именно эту женщину он любил, такую удивительную, неподвластную ему ни капельки. Такую искреннюю и честную, но такую закрытую ото всех. Такую сексуальную, но не играющую своей женственностью. Такую целостную и спокойную. Но больше он обожал её растерянность. Наверное, потому что она была такой редкой гостьей. Но именно это он обожал. Когда вот так без подготовки; когда нет заранее заготовленного ответа; когда мысль рождалась в улыбке и взгляде, - прямо на глазах; когда нет времени на размышление, а есть только правдивая человеческая реакция.

Возможно, он устал, мышцы его стали каменными, но, тем не менее, и не думал опускать её на пол.

- Я скажу. Всё скажу. И не прошу для этого время. Ты мне нужен. Обнимай меня, даже если я буду сопротивляться, разговаривай, даже если мне хочется помолчать. Ты же можешь… Я думала, смогу без тебя… но нет. Не могу. Невозможно.

Мужественный, далёкий от проявлений сентиментальности, такой же «её» и уже совсем-совсем другой. Его «люблю» - твёрдое не размазанное, пусть и без «до гроба» переворачивало душу. Даже если говорила себе, что нельзя верить на сто процентов, - ему верила на тысячу. Невыплаканные слёзы наполнили глаза, и она скрыла их, прикрыв веки. Совсем не время сейчас плакать, уже не нужно, но ощущение это прогнать не удавалось. Энджел зажмурилась и уткнулась ему в шею, спасаясь.

- Ну, что ты... – Данте всё же заметил влажную пелену на глазах. На её прекрасных голубых глазах, чья глубина всегда поражала. Но до дна все равно не добраться…

В ответ она только упрямо помотала головой, но плечи предательски вздрагивали.

- Перестань. Перестань, прошу.

Её тихие слёзы рвали душу на части, но чем больше он пытался её успокоить, тем больше она плакала.

- Перестань… нельзя.

Последние слова её немного отрезвили, и, уцепившись за осознание, что ей нельзя плакать, она высвободилась, чтобы уйти в ванную. Он не оставил её наедине с собой и ополоснув лицо, в зеркале она увидела отражение любимого мужчины. Стянув полотенце приложила его к мокрым щекам, а он обнял её, прижав спиной к груди. Сначала хотела сказать что-нибудь глупое и ироничное, но не стала, передумала. Вздохнула и оперлась на него. Хорошо, что не накрашена, иначе на его белой рубашке расплылась бы лужа слез, черных от туши.