Будаг — мой современник - Али Кара оглы Велиев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И петь мне расхотелось. Раза три я посетил хоровой кружок, но и здесь увидел, что появились певцы, намного превосходящие меня. Я расстроился и перестал приходить на занятия.
Долгие размышления привели меня к мысли, что больше всего пользы я принесу, если все свое время отдам выступлениям в печати.
Однажды я зашел в редакцию газеты «Коммунист» с новой статьей. Секретарь отдела «Колонка рабочего» Неймат Басир неожиданно спросил у меня:
— Ты получаешь гонорары?
Я не знал значения слова «гонорар» и не ответил.
Через несколько дней, когда меня записывали в члены клуба журналистов, секретарь клуба Акиф Кязимов (он одновременно работал в редакции газеты «Коммунист») спросил у меня:
— Какой будешь платить вступительный взнос? Какой гонорар был у тебя в этом месяце?
У Неймата Басира я постеснялся спросить, что такое «гонорар», а у Акифа все-таки спросил:
— А что это значит?
— Гонорар? Деньги за материалы, за статьи, которые были у тебя опубликованы.
От удивления я не знал, что говорить.
— А разве за то, что нас печатают, еще и деньги платят?
Акиф рассмеялся:
— А как же! Пойди в бухгалтерию и узнай, что тебе причитается!
В бухгалтерии на меня была, оказывается, заведена специальная карточка — проверили и выдали мне пятьдесят рублей. Я не ожидал, что так много денег получу за, казалось бы, легкий и приятный труд.
Впервые в жизни я получил плату за свое литературное творчество. Это укрепило мои планы на будущее: писать — вот чем я должен заниматься!..
Иногда я пробовал сочинять стихи. Они напоминали баяты, которые мы сочиняли в детстве; хоть в них был и размер, состоящий из одинакового количества слогов, и рифма, я понимал, что это не настоящая поэзия, и не относил свои пробы пера в редакцию газет.
Уже свыше года выходил в Баку толстый литературный журнал «Маариф ве медениет» («Просвещение и культура»). Потом, в последующие годы, название журнала несколько раз менялось, пока не утвердилось окончательное название «Азербайджан».
Поговаривали о том, что будет выходить новое издание по линии профессионального клуба журналистов.
В те годы у читающей публики пользовались большим успехом стихи, написанные в классическом стиле восточной поэзии, и отдельными книгами выходили стихи великих классиков-поэтов нашего народа, собранные знаменитым тогда ученым — Салманом Мумтазом.
И в журналах, таких, как «Коммунист» и «Шарк гадыны» («Женщина Востока»), целые полосы отводились под публикации новых стихов. Но скажу честно, стихи эти мне не нравились, они казались слишком далекими от волновавших всех нас, и меня в том числе, событий.
Особенно часто я встречал имена Балагардаша Муршида, который подписывал свои сатиры псевдонимом «Сожалеющий», и Бадри Сеидзаде.
Однажды в «Литературной странице» я прочел стихи «Краски», но, надо признаться, мало что понял. «Все в жизни — краска, как покрасишь — такой цвет и будет». Вот, в сущности, смысл стихов. Но в них был подтекст! Наш преподаватель по общественным наукам Зейнал Гаибов на одном из занятий вместе с нами разобрал эти стихи и сказал нам, что они несут в массы пессимизм, лучше таких стихов не читать.
Множество наших книг (а мы не пропускали ни одной — читали все) были написаны под сильным влиянием турецкой литературы. Незаметно мы сами стали вплетать в свою речь немало турецких слов. Но на торжественных вечерах все с удовольствием декламировали стихи нашего великого Сабира, написанные сочным народным языком, которые без труда заучивались наизусть. Это были стихи, близкие нам по духу: стихи о рабочих, о женской доле, о родном крае, о школе. Особенным успехом пользовались гневные строки о тех, кто равнодушен к бедам и страданиям народа.
Я часто посещал спектакли Государственного драматического театра и помещавшегося на Приморском бульваре театра под названием «Сатирагит». Здесь часто проводились литературные вечера.
Довольно известный в то время поэт Алиага Вахид демонстрировал умение в сочинении стихотворных, экспромтов на заданную тему или рифму. Его выступления вызывали бурю восторгов. Иногда знаменитые актеры драматических театров, такие, как Гаджи Ага Аббасов и Мирза Ага Алиев, выступали с чтением стихов классиков нашей литературы.
Спектакли и литературные вечера, в которых слышалась народная речь, и произведения выдающихся мастеров поэтического слова, незаметно вели борьбу с засорением нашей речи турецкими словами.
Особую роль в те годы играл замечательный журнал «Молла Насреддин», главным редактором которого был прекрасный писатель Джалил Мамедкулизаде (его псевдоним — Молла Насреддин). На страницах журнала велась постоянная работа по очистке нашего языка от чуждых влияний. Мамедкулизаде высмеивал людей, которые для выражения своих мыслей пользуются вычурными арабскими, турецкими и фарсидскими словами, ленясь найти в родном языке слова, понятные простому народу. В коротких юморесках он развенчивал любителей выспренней речи — кое-кого из интеллигентов, которые стараются хоть таким образом отличиться от простолюдина.
Журнал «Молла Насреддин» влиял на весь жизненный уклад тех лет. Мир печати был сложным, клубы и читальни — шумными, в них спорили до хрипоты, а газеты и журналы — захватывающе интересными.
Среди молодых литераторов постоянно возникали и так же скоро распадались литературные группы и сообщества. Одни превозносили турецкую литературу и рьяно защищали ее от нападок тех, кто поклонялся западным прозаикам и поэтам. Были группы, которые желали приблизить литературный язык к народному, изучали фольклор, песни ашугов. Их не оставляли в покое те, кто стремился к развитию литературного языка. «Примитив!» — кричали радетелям за народность языка. А представителей других групп упрекали в том, что язык их произведений сух и напоминает канцелярский.
Между литературными группировками шли постоянные споры, ожесточенные схватки. Как бы там ни было, но они помогали настоящим поэтам и писателям оттачивать мастерство.
Мы внимательно следили за событиями, разворачивающимися в мире. В то время у всех на устах были разговоры по поводу прокладки в городе трамвайных путей, обсуждался ультиматум лорда Керзона, воинственные выступления Ллойд-Джорджа и Чемберлена… Страна наша крепла, и это озлобляло ее противников.
Созывались митинги в рабочих районах нефтяного Баку. На заводах, промыслах, в рабочих поселках принимались многочисленные резолюции о «защите нашего отечества до последней капли крови от происков врагов!».
На митингах принимался текст приветственных телеграмм Ленину, чье здоровье вызывало тревогу и опасения. Вождю желали полного выздоровления и скорейшей возможности «встать у руля партии и государства».
Общие собрания часто принимали постановления крепить дисциплину труда на нефтяных промыслах, многие из которых были восстановлены или только недавно вступили в строй.
Слушатели школы часто ходили на такие собрания и митинги.
Это было
