Алина Дымова - Инесса Заворотняя

Я внимательно следила за этой дракой и боялась пошевелиться. В один момент я увиде-ла, что к стоящему ко мне боком Торину сзади подходит один из этих амбалов. Испугавшись, я даже забыла про боль в спине, рука сама потянулась к ножам. Момент метания ножа я даже сама не заметила, просто нападавший вдруг упал, а я вдруг сообразила, что впервые в жизни применила оружие к человеку. Сглотнув ком, я всмотрелась в поверженного амбала и вздох-нула с облегчением

— Все в порядке, не смертельно, — проговорила я, успокаивая сама себя

— Почему просто не крикнула? — удивленно спросил Торин. К его чести стоит сказать, что обернулся он сразу же, как только я метнула нож

— Если бы я крикнула, ты бы не успел обернуться, — хмуро ответила я, со страхом при-слушиваясь к нарастающей боли в спине

— Ну, ты Вильгельм Телль просто, — качая головой, проговорил Дима, оглядывая повер-женного мной амбала. Кстати, драка уже закончилась, а я даже не заметила!

— В юбке, — хмыкнув, добавил Торин.

— Кто-то идет, — тихо заметил Витя, подходя ко мне

— Это, наверное, Вольский, — устало ответила я. Спина совсем разболелась.

— Вольский? — переспросил Дима

— Он самый, — раздалось со стороны выхода голос Павла Сергеевича, — что уже и дождать-ся не могли?!

Глава 8

Я сидела с закрытыми глазами на заднем сидении машины Вольского и совершенно не помнила, как я в нее попала. На данный момент я чувствовала только боль в спине, с которой безуспешно старалась справиться. Получалось плохо, меня уже била дрожь, голова была чум-ная и к горлу подкатывала тошнота. Я судорожно сжимала ручку двери и почти теряла созна-ние, откинув голову на спинку сидения. Дышать глубоко тоже было больно, и вообще у меня было такое ощущение, что вместо тела у меня один оголенный нерв, любое движение отзыва-лось болью и темнотой в итак закрытых глазах. Сквозь нарастающий шум в ушах я слышала собственное судорожное дыхание, которое у меня все не получалось хоть как-то выровнять. Я еле сдерживалась, чтобы не начать стонать от боли.

Нужно срочно брать себя в руки, пока есть что брать! Нужно отвлечься от боли, забыть ее! Отвлечься и забыть. Ну же, Алина, ты можешь! Давай! Ты в лесу.

Я в лесу. Лес. Зеленые деревья. Мягкая зеленая трава под ногами. Вдалеке косой сол-нечный луч, в котором кружат белые соцветия одуванчика. Дует теплый ласковый ветер. Где-то высоко кричат ласточки. Совсем рядом дятел стучит. Ручей журчит. Чистый, прохладный, звонкий. И все хорошо. Тихо. Спокойно. Не нужно никуда спешить. Не нужно ни о чем ду-мать. Тишина и покой. Все хорошо…

Очнулась я, как мне показалось почти сразу. Открыв глаза, я увидела до боли знакомую люстру на потолке. Такая же была в доме у Артура. Значит я у него. А как я здесь оказалась? Я опять закрыла глаза, пытаясь вспомнить.

Огонь. Горит шкаф, ногам очень холодно… Кажется, я упала. Выпала из окна. Теперь понятно откуда эта скованность в спине и легкая тошнота. Нужно вставать и найти хоть что-то доказывающее связь Ладова с похищением украшений. Нужно встать. Сейчас еще немного полежу и встану. Сейчас…

Витя! Я резко распахнула глаза. Я же…

В голове шумело, как будто там поселился рой пчел или ос. Я ничего не могла толком вспомнить. У меня перед глазами были то окно в огне, то холодная темнота. Я смотрела на люстру, и все пыталась хоть как-то понять, что произошло.

Вдруг я скорее почувствовала, чем услышала какое-то движение справа от себя и, с тру-дом повернув голову, увидела беловолосого мужчину, спящего в кресле. Я слегка нахмури-лась, пытаясь заставить мозг работать, и почти сразу пришло понимание, словно молния тем-ноту разрезала.

Перед глазами каруселью пронеслись воспоминания, заставив меня слегка прикрыть глаза, прячась от них, но сложно спрятаться от того, что в твоей голове.

Да, я у Артура, но ничего искать не надо. Да, я упала, но не из горящего окна, а на хо-лодный бетон подвала. Да, я опять пострадала из-за Тони, но на этот раз я сама во всем вино-вата. Я и вот этот беловолосый

— Витя, — я даже сама еле расслышала свой осипший голос, но Снегов открыл глаза, а я тут же почувствовала как слезы навернулись на глаза. Пару секунд Витя молча смотрел на меня, а потом одним рывком пересел на кровать рядом со мной и дотронулся до моей руки. Я только сейчас заметила, что от моей руки тянется тоненький проводок к капельнице.

— Все так плохо? — сглотнув ком, спросила я, слезы мешали нормально видеть, но я все же увидела улыбку Снегова и на душе как-то сразу стало легче.

— Все уже хорошо, — ответил он, слегка пожимая мою руку.

— Где остальные? — спросила я

— Не волнуйся, с ними все в порядке. Дипломаты увезли их на материк, — спокойно отве-тил Витя, не отпуская моей руки

— А ты почему остался? — голос понемногу окреп, но чувство общей паршивости еще не прошло

— Хотела от меня избавиться? — грустно усмехнулся Витя

— Да, — честно ответила я и, отвернувшись, закрыла глаза.

Еще несколько дней я провалялась в таком состоянии, чувствуя присутствие Вити. Он не говорил мне больше ни слова, если честно я была этому даже рада. Я не знала как мне вести себя с ним дальше. Я знала только то, что не могу простить ему всё то, что мне пришлось пережить после их исчезновения, результатом которого стало то, что я теперь лежу в чужой постели под капельницей и с трудом могу вообще шевелиться.

Вольский приводил врача и только после его ухода меня как будто холодной водой об-лили.

— А вы Тоню нашли?! И врача того?! — приподнимаясь на локтях, воскликнула я. Воль-ский и Снегов одинаково замерли, а потом, переглянувшись, непонимающе уставились на меня

— Какого врача? — тихо, будто у буйной сумасшедшей, спросил Павел Сергеевич

— Он работал на Захарова в Подземелье и спас меня тогда от яда, — падая обратно на по-душки, пробормотала я. Спина уже не болела, но противная скованность все не проходила. Нужно с этим заканчивать иначе я тут год могу проваляться. Привстав на локтях, я резко села и откинулась на подушки. Спина слабо попыталась сопротивляться глухой болью, но я ее проигнорировала. Витя дернулся было ко мне, но я остановила его весьма мрачным взглядом, — Значит вы их не нашли, — хмуро резюмировала я

— Алина, а ты вообще уверенна, что видела их? — осторожно спросил Вольский

— Если я под капельницей, это еще на значит что у меня галлюцинации! — резко ответила я. Перспектива еще раз повидаться с Тоней и тем врачом меня абсолютно не радовала.

— Там мы их не видели, — твердо ответил Павел Сергеевич