Шлейф - Елена Григорьевна Макарова

С питанием дело ухудшилось. Вечером есть нечего. Раньше на ужин я мог достать булку и колбасу. Теперь вот уже два дня вечером не смог достать в ближайших магазинах не только колбасы, но даже булок. Сегодня днем ухватил 0,5 кг черного хлеба. Возможно, перебои связаны с морозами. С моим приездом (начиная с 15. I) до сего дня стоят морозы порядка 28–34 гр.

Второе, чем придется тебя разочаровать, — ухудшились перспективы с маслом и сахаром. Бабка Шейна урвала 1 кг масла, при этом заявив, что в ближайшие времена что-либо доставать отказывается, мол, устала. Достать же сии продукты можно только утром, встав в очередь до открытия магазина. Ввиду морозов она этого делать не хочет. Поэтому масло и сахар вам надо строжайше экономить в расчете на то, что из Ленинграда в ближайшие времена поступлений не будет. На бабку Полю масляных надежд тоже питать нельзя.

В ближайшее время надеюсь переслать вам имеющийся для вас у меня товар: 1 кг масла от бабки Шейны + 1 кг сахарного песку, врученный мне бабкой Полей + подарок тебе и Таньке, в т. ч. заводная мышь, посылаемая Левой.

Уже из предыдущего ты видишь, что я успел нанести визиты и на Лиговку, и на Советский. На Лиговке новостей особых нет. Все по-старому. Приглашал бабку в гости — отказывается. Шура едет сегодня в Москву, в служебную командировку.

На Советском вся семья в сборе. Лева пребывает больным — будучи в Москве, отморозил ноги. Оказывается, он написал лыжную инструкцию и демонстрировал ее на практике. Обувь у него была чужая — вот и прихватило ноги. Думает скоро выздороветь и ехать в Карелию.

Лежит и пугает бабку Полю тем, что едет на фронт, а бабка умирает от страху, что ее детище погибнет. Не от пули финского снайпера, конечно, а от мороза. Даже бабка Поля соображает, что под пули Лева не сунется».

Доблестный труд военкора

28 апреля 1940 года Леву наградили орденом «Знак почета» по приказу № 74 от 03.03.30 1-го Петрозаводского полка войск НКВД.

«Находящийся в полку от 14.02.40 г. в творческой командировке писатель Канторович Л.В. показал себя боевым писателем-большевиком. По его инициативе была организована на передовых позициях встреча героев-пограничников, на которой пограничники поделились боевым опытом героической борьбы с белофиннами. Товарищ Канторович явился инициатором составления текстов обращения к белофинским солдатам и лично участвовал в организации передачи этих текстов по радио с передовых позиций.

На организованной встрече с авторами боевых листков писатель поделился своим опытом и дал указания в военкоровской работе.

Владея в совершенстве лыжами, он оказал ценную помощь полку в обучении командирского, политического и рядового состава технике хождения и боевого использования лыж в борьбе с финской белогвардейщиной.

Будучи привлечен к проведению занятий по лыжной подготовке на сборах комсостава полка, упорно, настойчиво и умело привил инструкторские навыки в боевом использовании лыж.

Отмечая исключительную инициативу и активность тов. Канторовича в ходе оказания помощи полку в борьбе с белофиннами, от лица службы объявляю благодарность и возбуждаю ходатайство перед начальником войск НКВД о представлении писателя Канторовича Льва Владимировича к правительственной награде.

Командир части полковник Донсков, военком полка батальонный комиссар Овчинников, начальник штаба майор Кроник».

Пропавшая пьеса

В том же январском письме Федор Петрович сообщает, что Лева пишет книжку о событиях на Западной Украине и в Белоруссии.

«Особо ничего не рассекречивал, кроме того, что был свидетелем, как основательно обдирали Вильно (вывоз ценного оборудования предприятий), прежде чем сдать его литовцам. Рассказал случай, как безмозглые поляки в конном строю атаковали танки, т. к. кто-то их уверил, что советские танки — это не более чем трактора, обернутые для устрашения врагов в покрашенную в стальной цвет фанеру. Ясно — польская бригада улан погибла. Рассказал, как командир польского полка приказал с триумфом встретить Красную армию, так как почему-то был уверен, что красные идут воевать против немцев. В результате полк был захвачен без выстрела.

Все это, конечно, он слышал (имею в виду эпизоды), проехав вдоль всей границы Западной Белоруссии и Украины. Был он при начале войны с финнами, наблюдал начало военных действий у Белоострова. В перепалках не был, но, по его словам, повидал много всякого. В общем, без особого риска побывал в интересных местах. Я даже ему позавидовал, но что сделаешь: не все родятся в сорочке».

С сорочкой Федор Петрович промазал.

О том, что сочинял Лев Канторович, сидя в постели с отмороженными ногами, Ляле позже сообщит Заславский.

«Мне передали рукопись Левушки — в виде не отделанного до конца черновика. Драма о поражении Польши, на тему соединения Западной Украины с УССР…

Несколько странное впечатление произвела на меня эта пьеса. Она не похожа по стилю на мне известные рассказы и очерки Левушки. Она — по Ибсену, с загадочной женщиной, так и не понятной до конца пьесы, с подлым, но философски настроенным польским офицером-революционером, который тоже весь в полусловах, полутонах — очень книжный, странно.