Стальная империя Круппов. История легендарной оружейной династии - Уильям Манчестер

Людендорф взирал на это с благоговейным ужасом. Он вступил в заваленный обломками разрушенных фортификаций другой укрепленный пункт, форт Лонжин, по которому был также нанесен удар. Поразительно, но в нем кое-кто остался в живых. В своих мемуарах Людендорф вспоминает: «Удар нанесла одна из наших 420-мм гаубиц. Склад боеприпасов был взорван, и все оборонительные сооружения разрушены. Немногие оставшиеся в живых, оглушенные и черные от копоти бельгийские солдаты, выползали из руин вместе с несколькими немцами, которые были взяты в плен 5 и 6 августа. Они шли к нам, окровавленные, с поднятыми руками. «Не убивайте, не убивайте», – умоляли они, заикаясь. «Мы не были гуннами», – добавил он с иронией. Он был, безусловно, прав. Аттила и мечтать не мог о чем-либо столь же ужасающем. В то время людей приводила в трепет описанная Плутархом гигантская катапульта Архимеда, которая забросала римлян камнями весом в 1800 фунтов, вынудив их отступить от Сиракуз. Приведенный в замешательство военачальник римлян сказал: «Архимед поистине переплюнул тысячеруких гигантов из мифологии». Но сегодня она кажется рогаткой. Новое осадное орудие Круппа было оружием массового уничтожения людей. Бельгийцы, сидевшие в своих бетонированных бункерах, которые, как их уверяли, были способны выдержать прямое попадание любого современного снаряда, слышали приближающийся визгливый вой «Хлопотуньи Берты», затем снаряд впивался в железобетон и взрыватель замедленного действия вызывал детонацию тонны взрывчатого вещества. Час за часом длился кошмар, когда лабиринт подземных ходов, соединявших форты в 30-мильное кольцо, заполнялся газами, огнем и людьми, которые, по свидетельству очевидца, «впадали в истерику и даже сходили с ума в ожидании очередного выстрела».

Через сорок восемь часов от внушительных укреплений, защищавших Льеж с севера и востока, остались пропитанные кровью обломки. Один форт вынес сорок пять попаданий, прежде чем сдался, но теперь на поле боя воцарилась короткая пауза. Паутина фортификационных поясов была разорвана в клочья. И наступило затишье. Затем раздался стук кованых сапог. 1-я немецкая армия двинулась вперед. Ее солдаты касались рукавом Ла-Манша. Чтобы подорвать подземные блокгаузы на дальнем краю Льежа, немцы с большим трудом подтянули одну из «Толстых Берт» к нижней части города. Селестин Демлон, представитель нижней палаты парламента Льежа и профессор Нового брюссельского университета, был с несколькими друзьями на площади Сен-Пьер: «Повернув за угол, мы увидели окруженную немецкими солдатами артиллерийскую установку настолько громадных размеров, что не поверили своим глазам. Это была одна из восьми гигантских пушек, которые немцы называли «военным сюрпризом», – 420-мм гаубица! Говорили, что изобретение ее держалось в строжайшем секрете и о ней было известно только императору и некоторым его приближенным. Для перевозки металлического монстра потребовалось его разделить на две части, и, если мне не изменяет память, тащили его 36 лошадей. Дрожала земля. Толпы собравшихся людей онемели от ужаса. Процессия медленно пересекла площадь Сен-Ламбер, привлекая множество зевак на всем пути своего долгого тяжеловесного продвижения. Слоны Ганнибала не смогли бы привести римлян в большее изумление! Сопровождавшие ее солдаты шагали напряженно, с торжественностью почти религиозного обряда. Это была пушка самого дьявола!

В конце бульвара де Аврой гигантское орудие было осторожно выгружено и тщательно наведено на цель… Затем последовал ужасный взрыв! Толпа была отброшена назад; земля всколыхнулась, как при землетрясении, и задрожали все оконные стекла во всей округе».

16 августа последний форт пал – бесчувственное тело генерала, командовавшего обороной Льежа, нашли под грудой кирпича, и крупповские дьяволы, громыхая, двинулись дальше, чтобы положить конец длившейся неделю, но уже не столь стратегически важной осаде Намюра, Антверпена и Мобежа. По мере того как подробные донесения о ходе военных действий доходили до ставки Вильгельма, он и его союзники постепенно осознавали, какую чрезвычайно важную роль сыграл этот маленький напыщенный штатский из Эссена в покорении Бельгии. Хотя грудь Густава довольно поздно украсилась военными орденами, теперь он уже в этой традиции шел по стопам Альфреда и Фрица. Каждый месяц на его груди слева появлялась новая медаль. В дополнение к медали, которой он удостоился на волне скандала, в его коллекции уже были: Саксонский командирский крест второй степени ордена Альберта, Баварский военный орден за заслуги Св. Мишеля второй степени, Мекленбургский Большой командирский крест ордена Гриффена, Прусский орден Короны второй степени, Баварская звезда ордена за заслуги Св. Мишеля второй степени и Баварский военный орден за заслуги второй степени со звездой. Теперь его императорско-королевское величество вызвал его на аудиенцию и приколол к его рабочему костюму Железный крест первой степени, награду, которой обычно удостаиваются люди, отличившиеся на поле боя; в более поздний период такой человек не мог явиться лично к Адольфу Гитлеру, капралу 16-го Баварского резервного пехотного полка, если только не провоевал четыре года, получив два серьезных ранения, или с одной здоровой рукой захватил в плен 15 вражеских солдат. И это еще не последняя награда Круппа. Пруссия добавила к ним крест «За заслуги в оказании помощи в войне». Берте он также был вручен. А Боннский университет решил, что Крупп не просто военный герой. Профессорско-преподавательский состав пришел к выводу, что демонстрация боевой мощи «Толстых Берт» способствовала прогрессу человечества. Вследствие этого ему присвоена степень почетного доктора философии.

В ажиотаже восхваления никто не осмеливался проявить бестактность и упомянуть о том, что великая гаубица так неповоротлива. Да и о чем речь, если задержка с ней была всего в два дня. Не обнаруженные стотысячным кавалерийским отрядом французов, немцы продолжили свой марш-бросок через Бельгию, перескочили через волнорез у Вердена и достигли реки Марны. Но это была лишь глубина проникновения войск. Потерянных с «Бертой» сорока восьми часов вполне хватило союзным силам. Британский экспедиционный корпус переправился через Ла-Манш и занял позиции на левом фланге французов, а от 600 парижских такси-кебов ушли на фронт противостоять натиску врага 6 тысяч добровольцев. После семи дней сражений с участием более 2 миллионов человек немцы отступили к реке Эна и окопались там. Затем войска начали фланговое движение. Вытянувшись в линию в западном и северном направлениях, армии обеих сторон пытались обойти друг друга. Наконец они покинули окопы; змееобразная цепь траншей начиналась у швейцарской границы и заканчивалась через 466 миль у Нью-Порта на проливе Ла-Манш. Мобильность и возможность маневра были утрачены. (Шлиффен предсказывал, что прорыв армии из Бельгии станет для немцев тем же, чем еще за два века до нашей эры стали Канны для Ганнибала, когда карфагенский полководец разбил войско римлян. Но Рим-то ему не удалось взять.)