Вознесение : лучшие военные романы - Александр Проханов

— Послушай, — обратился телеведущий к Парусинскому, слегка обнимая его за талию, — если бы ты их пустил по большому кругу, — он кивнул на летящие саночки, — они бы успели раздеться! Посмотри. — Он глазами указал на молодую даму, которая садилась в санки, подняла слишком высоко свою соболью шубку, открывая длинную красивую ногу. — Эту ногу я измерял на прошлой неделе с точностью до сантиметра, когда ее важный и смешной муж улетал в Сиэтл на конгресс политологов.

— Знаю инструмент, которым ты проводишь замеры. Вдоль, в высоту и в глубину. Он у тебя эталон. Я бы выставил его в палате мер и весов.

— А как же я полечу без него в Ниццу? — с деланым изумлением произнес телеведущий. — Ведь мы собирались с тобой провести уикенд на Средиземном море, на твоей замечательной яхте. Нам потребуется лот.

— О Ницце пока забудь. Тебе предстоит кровавая работа. Купи несколько резиновых перчаток. Снимешь скальп с мэра и распотрошишь эту мерзкую кривоногую жабу, которая корчит из себя великого международника и разведчика, а на самом деле есть не более чем горбачевский пакет с отбросами брежневской эпохи.

— А еще христианин!.. А еще крестился!.. Ты беспощаден к врагам, как древний иудей!..

— Ведь это, кажется, ты сказал: «На иудейских войнах пленных не берут!»… В борьбе, которую мы ведем, не может быть пленных. Ты воин, ты рыцарь. Твой соперник силен, но он слабей и трусливей тебя. Его вислые усы банковского клерка меркнут перед твоим белоснежным волчьим оскалом. Загрызи его! — Это была шутка, но сказанная таким холодным и жестоким голосом, что телеведущий внимательно посмотрел на своего властного друга. — И еще!.. Сделай упор на Чечню!.. Русский солдат в Чечне!.. Русский офицер в Чечне!.. Русский генерал!.. Победа русского оружия над коварными и жалкими горцами!.. И конечно, прямая связь с нашим избранником… Его лицо, его слова, его твердая воля покончить с мерзавцами!.. На этом он победит на выборах… На этом он останется в полной от нас зависимости!

— Ты уверен, что он не сорвется с поводка, когда выиграет выборы? Такие, как он, не любят сохранять прежние обременительные связи.

— Нет, — таинственно улыбнулся Парусинский, взглянув на алмаз, сверкавший своими бездонными переливами. — У меня есть средство держать его рядом с собой еще долгие, долгие годы.

Из леса с колокольным перезвоном выскочили саночки. Мохнатая лошадка кидала из ноздрей букеты пара. Сидящий в санях мужчина с опозданием убрал руку с собольего воротника сидящей с ним молодой женщины.

— А эти, по-моему, успели и на малом кругу, — рассмеялся телеведущий, щуря на седоков свои кошачьи глаза. — Посмотри, она на ходу расстегивается!

И они разошлись, похлопав друг друга по плечу.

На втором этаже виллы, в прохладных, бархатно-сумеречных апартаментах находилась домашняя картинная галерея, где красовались озаренные мягким светом работы современного московского авангарда. Здесь Парусинский нашел театрального режиссера, чей театр, самый модный и посещаемый в столице, был символом прогрессивной интеллигенции, в расположении которой столь нуждался Парусинский.

Режиссер был мал ростом, головаст, с крепким властным носом, маленьким, косо проведенным ртом и вечно хмурым взглядом, который теперь он обратил к картине, где белесый рыбий скелет плыл сквозь космос, словно последнее свидетельство существовавшей некогда жизни, и звездные миры, его окружавшие, были похожи на горстки костной муки. Они оказались рядом и некоторое время молчали. И если бы кто-нибудь наблюдал за ними со стороны, ему бы показалось, что большая белка встретилась с молчаливым печальным дятлом, обитателем сумрачного бора.

— Ваш последний спектакль грандиозен, — сказал Парусинский, позволив режиссеру всласть налюбоваться рыбьим скелетом. — Вы превзошли самого себя… Эта огромная, во всю сцену, прялка, которая символизирует судьбу, и старуха в валенках, управляющая колесом судьбы!.. Это придает каждой, самой малой сцене значение фатума… Справедливо говорят, вы — Мейерхольд наших дней.

— Вы правильно угадали главную метафору спектакля, — ответил режиссер, не возражая против сравнения с Мейерхольдом. — Она мне явилась во сне.

— После выборов президента мы сделаем все, чтобы ваш театр перешел из разряда главного театра Москвы в ранг главного театра страны. Я хотел вас просить провести в стенах вашего театра собрание творческой интеллигенции в поддержку нашего избранника.

Режиссер не ответил, сжал маленький, криво посаженный рот, наклонил по-птичьи нос и в этой позе перешел к соседней картине, на которой католический монах в капюшоне стоял посреди лунного пейзажа с кратерами и тенями. Минуту-другую оба молча любовались загадочным францисканцем, оказавшимся на Луне. Затем режиссер произнес:

— Не могу не поделиться с вами моими тревогами. С большим огорчением наблюдаю начавшуюся распрю в среде творческой либеральной интеллигенции. Поначалу мне казалось, что это обычная борьба честолюбий, карьер, стремление одних быть ближе к солнцу, чем другие. Потом я увидел, что одни наши влиятельные, пользующиеся безупречной репутацией магнаты ссорятся с другими, не менее достойными и влиятельными. И утягивают в свою ссору интеллигенцию. Значит, в основе этой вражды художников и философов лежит конкурентная борьба банкиров и промышленников. Однако теперь я вижу, что разлом проходит еще глубже. Особенно это заметно теперь, когда в период предвыборной кампании начали стрелять друг в друга из всех калибров. — Они стояли втроем: Парусинский, режиссер и монах. Все трое отбрасывали длинные тени на безводное белесое дно Моря Дождей. — Не могли бы вы, один из главных участников схватки, объяснить мне природу этих столкновений, которые раздирают наш еще недавно дружный еврейский мир.

— А вас не удивляет, — Парусинский взял режиссера под локоть, отводя от лунного пейзажа с монахом, — не удивляет, что та же распря охватила все мировое еврейство? В Израиле, где евреи убивают друг друга. В Америке, где негры, приняв ислам, начинают обвинять евреев в работорговле. В Европе, где еврейское сообщество все громче начинает говорить о германском антисемитизме. Мы здесь, в России, только часть общего раскола в еврействе.

— Ну, я не думаю… Так глубоко не смотрю… Вчера мы все были дружны, а сегодня вы хотите посадить своего вчерашнего друга в тюрьму.

— Как, впрочем, и он меня. Этот вчерашний друг потому и вчерашний, что сегодня выражает устаревшую и вредную концепцию мирового еврейства, которой мы здесь, в России, и там, в Израиле и Америке, даем бой.

— В чем же ваш новый взгляд?

Они подошли к картине, где огромный толсторукий мужик нес на плечах красную лошадь. Мужик и лошадь были плоские, без глаз. По плечам мужика стекали красные ручьи, и казалось, что он несет освежеванную, окровавленную тушу. Картина явно пародировала «Купание красного коня» Петрова-Водкина, намекая на ужасный исход всей «красной утопии».

— Сегодня мировое еврейство напоминает пчелиный улей, который роится, выделяет из себя новую матку. — Парусинский еще минуту назад колебался, пускаться ли в длинные теоретические рассуждения или просто посулить режиссеру мощные государственные субсидии в случае, если тот поддержит на выборах желаемую кандидатуру. Решил не скупиться на откровения, ибо слишком влиятелен был шагающий рядом птицеподобный человек, слишком знатная роль отводилась ему в дальнейшем. — Сегодня крупнейшие идеологи еврейства приходят к выводу, что Америка больше не может быть опорной страной для мировой еврейской общины. Слишком велика черная опасность, велика угроза антиеврейского взрыва. Пессимисты пророчат Америке распад в середине этого века, по крайней мере на три конфедеративных государства. Израиль без поддержки Америки, в арабском окружении, кончает свой краткий век. Франция, на которую указывают как на страну, возможную для перемещения центра, слишком близка к Германии, слишком вероятен германский реванш. Россия — вот та страна, которую мы выберем для перенесения мирового еврейского центра.

Окровавленная туша лошади лежала на плечах живодера, поливая красными струями.

— А угроза «русского фашизма», о котором мы говорим?.. А рецидив сталинизма?.. А бытовой антисемитизм русских?.. — тихо спросил режиссер.

— Преодолимо!.. — загорелся Парусинский, увлекаемый в свою любимую, сокровенную тему. — Существует проект, грандиозный!.. О создании русско-еврейского государства!.. Еврейский гений, еврейская дерзкая мысль, способность к организации — и русские ресурсы, русская способность жертвовать собой ради великой цели!.. При слиянии этих двух качеств Россия станет ведущей державой двадцать первого века!.. Этот проект под кодовым названием «Хазария» уже заряжен, уже созданы закрытые фонды, в которые идут миллиарды!.. Будущий президент станет его воплощать!.. Величие этого человека в том, что он создаст русско-еврейское государство в Евразии!.. Именно в этом смысле он Петр Великий!.. Именно в этом его мировая роль!..