Таганский дневник. Кн. 1 - Валерий Золотухин

С. сидел рядом с Тамарой[187] и вел себя мерзко. Громко и нагло спрашивал: «Что они играют? Моцарт? А это что, какой из Моцартов? А он что, на фортепьянах тоже Моцарт?» — всем видом давая понять всем, что он на этом сборище человек случайный, он к этому не имеющий отношения человек. Господи! До какого убожества может дойти человек! Спаси и сохрани, Господи, меня от этого, убереги. Ведь он сам предложил Юрского, а потом мне вдруг заявил: «Тогда я думал так, а теперь иначе». Когда машина уже завертелась, они спохватились, что все это фарисейство, и главный из них — Золотухин.

Сел в поезд, в купе, и тут идет Полока с банками, два фильма с собой таскает: «Один из нас» и «Интервенцию». Проболтали. Он потягивал ром из фляжки, я рассказывал ему историю ссоры с Венькой, он — про свои беды с Трегубовичем[188]. Вспоминали Володю. Венька сказал ему в посольстве польском, что я в Польше Гамлета хотел сыграть. Вот, оказывается, что он имел в виду в своем письме: «Я простил тебе, но не простил покойный». Знал бы он, какой был разговор у меня с Любимовым. Да ведь он знал. Я не мог ему не рассказать об этом, не похвастать, как я отказался, ссылаясь на то, что Польша не Рязань, что Польша ждет Высоцкого, и мне с бухты-барахты, только выучить за ночь текст, играть и позорить Таганку негоже… и как шеф был благодарен мне за это… Ну, Веня!..

Моя жизнь полна событий: вот сегодня по делу Куняева был в «Литгазете», в «Нашем современнике». Но описывать всего пока не стану.

Тамара сказала, что звонил Юрий В. Васильев, что для меня готова давно обещанная посмертная маска В.С. Высоцкого и ее нужно срочно забрать. Он только что из больницы и, кажется, снова собирается туда, и вернется ли?.. А без него маску мне никто не отдаст…

Завернул он мне Володю в вафельное полотенце. Семья его покинула. Живет с девочкой Джулькой, маленькой собачонкой.

— Сильный инфаркт… Так что я решил кое-какие дела подчистить, отдать, что кому обещал… Только не давайте никому, начнут тиражировать, торговать. Все торгуют… фотографиями… чем попало. Один я ничего с этого не имею, одни убытки… Володя просил этого не делать. И вы не делайте… Я много масок снимал. Они имеют свойство жить, реагировать. Будете ругаться — он будет хмуриться. Будете радоваться — он будет улыбаться…

Сегодня идем с Молчановым[189] в Прокуратуру СССР к высокому начальству за советом, что делать, как быть с куняевской подлой проделкой…

Только что звонила Эскина. 23.00. В 18 часов ей позвонил некто, назвавшись Петровым от Куняева. Разговор истерический, минут сорок.

— Вы не знаете, какая за нами сила стоит. Могилу Высоцкого мы сотрем с лица земли. Эфрос и Крымова останутся без работы завтра. Любимов… все артисты… театр мы закроем. Советуем вам не вмешиваться и пр. А вы лично окажетесь за решеткой…

Выражения были самые ужасающие, угрожающие, запугивающие. Я тут же перезвонил Молчанову. Он сказал, что звонок серьезный и что сейчас идет пленум по идеологии. Люди из КГБ спрашивали:

— А чего Золотухин возникает против «Нашего современника»? Он же русский человек. Захочет — он будет печататься в «Современнике»…

— Да он не против «Современника». Он не славянофил, не антисемит и не семит тем более. Он за честность. Оскорбили друга. Ни к тем, ни к другим он не принадлежит.

— Мы этого не понимаем. Где-то должен быть… Потом он перезвонил и сказал:

— Дела очень плохи. Наш разговор зафиксирован. Надо встретиться и поговорить не по телефону…

Утром с Молчановым мы были у Полозова Геннадия Флоровича, зам. генерального прокурора. Мне говорили, он любит Высоцкого…

— Печать извиняться не будет… Самое достойное имя, которое может ответить Куняеву, это вы сами, лично. Все знают, что вы — друг Высоцкого, все это поймут и пр. А Ваксберг вам поможет уравнять углы и соизмерить крайности…

До того как войти к нему в кабинет, мне пришло решение встретиться с Куняевым лично. Целый день я искал его телефон через редакцию. Потом читал можаевскую повесть «Полтора квадратных метра». Это про мои походы за правдой о могиле по редакциям.

Дня три тому назад в «Известиях» должен был быть напечатан фельетон Надеина об этом могильном факте, сообщил мне Эфрос. Надеина я тоже не нашел, а фельетон по каким-то причинам напечатан не был. По каким? В «Известиях» все кладбищенские доказательства несуразности, документы ваганьковские есть. Что же это за сила, которая собирается стереть могилу Высоцкого с лица земли? И не преувеличивает ли она в своей злобе свои силы?

Видел сон: Хейфиц снимал «Гамлета» с Высоцким. Снималась сцена в могиле. Владимир спал в вырытой могиле, кинематографической. Палило солнце. Меня Марина попросила последить осторожно за ним, потому что, «кажется, кто-то принес ему бутылку…» Палило солнце прямо в его закрытые глаза. Я тихо зашел в его изголовье, чтоб своею тенью закрыть его лицо. Из-за посыпавшейся из-под моих босых ног глиняной крошки Владимир проснулся.

Театр ускользает от истории. Вот и Таганка, она ускользнула в историю от истории… Можно лишь вспоминать, покрывать легендами, допустим, как играл Высоцкий Гамлета. Ни постановка, ни исполнитель меня не трогали, не волновали, все казалось натужно, фальшиво и неискренне (за исключением некоторых сцен, например, с Йориком в Польше, после предынфарктного состояния). Мне казалось… но масса была в восторге и говорила: «Вот это да!» Мое мнение в данном случае идет в контрлегенду и не имеет значения… Также вот Алла[190] (о Лопахине) говорит:

«В первой половине он играл супермена, от беспомощности актерской, и оттого проигрывал. Хорошо он играл только монолог «Я купил…». И она абсолютно права? Монолог, когда он был в ударе, он выкручивал неплохо, хотя там было больше какой-то посторонней, полупьяной-полутрезвой идеи, чем-то напоминающей — «Достиг я высшей власти» и теперь попляшу на ваших головах за мои прошлые непризнания и унижения… Но это стало легендой. Режиссер-постановщик растрезвонил об его игре по миру, ему доступному. Пленка с голосом В. Высоцкого, исполняющим Лопахина, кочует из театра Японии в театр Хельсинки и т. д. Голос сам по себе, что бы он ни произносил, обладает потрясающей силой, всепроникающей убедительностью и магией.

Интервью в Югославии на телевидении. Вопрос Золотухину:

— Вас, считают духовным наследником Высоцкого. Что вы думаете по этому поводу?

— Духовным наследником быть ответственнее и тяжелее, чем наследником материальным… Друзья и наследники растут как грибы. И в Америке, кажется, больше, чем в СССР… «Конкуренция у гроба», по выражению Томаса Манна…