Стрекоза в янтаре - Диана Гэблдон

— Сожалеешь о своем выборе?

— Пока нет, — сказала я, вырываясь, — но могу пожалеть в любой момент. Если не замолчишь.

— Ну ладно. Я не мог понять, почему тот факт, что ты выбрала меня, означает, что надо так переживать по поводу Фрэнка Рэндолла. Кстати, — сказал он доверительно, — я учту, что надо очень ревновать тебя к этому мужчине.

Я пнула его другой ногой. Он ловко поймал ее за щиколотку.

— Что касается спасения его жизни, — продолжал он, не обращая внимания на мои попытки вырваться, — на этот вопрос брат Ансельм в аббатстве мог бы ответить лучше меня. Я бы, конечно, не стал хладнокровно убивать невинного человека. Однако я убивал людей в бою. Есть ли разница?

Я вспомнила солдата и мальчика на снегу, которых убила, спасаясь из Уэнтуорта. Я больше не изводила себя воспоминаниями об этом, но знала, что никогда не избавлюсь от них.

Джейми покачал головой:

— Можно найти много всяких аргументов, но так или иначе все они сводятся к одному: ты убиваешь, если должен убить, и потом ты живешь с этим. Я помню лицо каждого человека, которого убил, и всегда буду помнить. Но дело в том, что я жив, а они нет. И это мое единственное оправдание.

— Но к данному случаю это не подходит, — заметила я. — Вопрос так не стоит: убить или быть убитым.

Он покачал головой, смахивая муху, которая села ему на волосы.

— Тут ты ошибаешься, англичаночка. То, что стоит между мной и Джеком Рэндоллом, может быть решено, только когда один из нас умрет. Есть разные способы убийства, не только с помощью ножа или ружья, и есть вещи похуже, чем физическая смерть. — В голосе его звучали ласковые нотки. — В аббатстве Святой Анны ты спасла меня не только от физической смерти, mo duinne, и не думай, что я этого не понимаю.

Он вздохнул.

— Наверное, ты все же чаще спасала мне жизнь, чем я тебе… — Он отпустил мои ноги и выпрямился. — Поэтому надо еще разобраться. Ведь ты не знала, что произойдет, когда делала свой выбор. Одно дело — отвергнуть мужчину, и совсем другое — обречь его на смерть.

Мне вовсе не нравилась такая интерпретация моих поступков, но отрицать факты я не могла. Я действительно отвергла Фрэнка и, хотя не раскаивалась в своем поступке, все же жалела и всегда буду жалеть о необходимости этого выбора. Джейми словно продолжил мои мысли:

— Если б ты знала, что выбор твой будет означать, ну, допустим, смерть Фрэнка, возможно, он был бы иным. И если уж ты выбрала меня, вправе ли я вынуждать тебя на поступки, имеющие куда худшие последствия?

Поглощенный своими размышлениями, он сперва не заметил, какое впечатление произвели на меня эти последние слова. Но, увидев мое лицо, сразу же замолчал, и какое-то время мы ехали молча среди зеленых полей.

— Не понимаю, каким образом твой поступок, Клэр, может оказаться грехом, — сказал он наконец, положив руку мне на ногу. — Ведь я тебе законный муж, каким и он был когда-то или будет. Ведь ты даже не знаешь, вернешься ли к нему. Возможно, попадешь еще дальше в прошлое или, наоборот, в будущее время. Ты поступала так, как считала нужным, и это самое лучшее решение.

Он посмотрел мне в глаза, и взгляд этот проник до самой глубины души.

— Я достаточно честен, чтобы признать: меня не волнует, что правильно, а что нет, Клэр, пока ты со мной, — тихо добавил он. — И если считаешь, что, выбрав меня, совершила тяжкий грех… Что ж, тогда пойду к самому дьяволу и благословлю его за то, что склонил тебя к этому.

Он поднял мою ногу и нежно поцеловал кончики пальцев.

Я положила руку ему на голову; короткие волосы были жесткими и мягкими одновременно, как иголки у молодого ежика.

— Я не думаю, что сделала что-то плохое, — мягко сказала я. — Но если это так… тогда я пойду к дьяволу с тобой вместе, Джейми Фрэзер.

Он закрыл глаза и уткнулся лицом мне в ногу. Я не пыталась высвободить ее.

— Тогда почему, Джейми? Почему ты решил оставить Джека Рэндолла в живых?

Он еще сжимал мою ногу, но открыл глаза и улыбнулся.

— Я много передумал в тот вечер, англичаночка, пока ходил взад-вперед. Я понимал, что ты будешь страдать, если я убью этого грязного подонка. Так что же должно перевесить: твоя совесть или моя честь? Так нельзя.

Он снова покачал головой.

— Каждый из нас отвечает только за то, что он сам сделал, только за свою совесть. То, что я делаю, не может быть отнесено на твой счет, независимо от последствий.

Он заморгал от попавшей в глаза пыли и провел рукой по волосам, тщетно пытаясь их пригладить. Хохолок на макушке продолжал торчать.

— Тогда почему? — потребовала я ответа, подавшись корпусом вперед. — Ты перечислил мне все причины, по которым нужно его убить. Что же тебя остановило?

Он несколько мгновений колебался, потом посмотрел мне прямо в глаза.

— Все из-за Карла Стюарта, англичаночка. Мы вроде бы перекрыли все пути, но эта сделка… из-за нее он, возможно, еще возглавит армию. И если это случится… Ты сама хорошо знаешь, что может случиться, англичаночка.

Я знала, и мысль об этом наполняла меня ужасом. Я без конца вспоминала описание поражения горцев при Куллодене, сделанное одним из историков: «Окровавленные трупы громоздились в четыре яруса под проливным дождем…»

Горцы, голодные и неорганизованные, но сражающиеся до конца, будут разбиты за какие-нибудь полчаса. Они будут брошены под холодным апрельским дождем. Дело, за которое они боролись в течение ста лет, умрет вместе с ними.

Джейми взял меня за руку:

— Я думаю, этого не случится, Клэр. Мы его остановим. Даже если нет, то я не думаю, что со мной что-нибудь случится. Но если все же…

Он был очень серьезен, говоря горячо и убежденно:

— Если это случится, я хочу, чтобы ты была обеспечена. Я хочу, чтобы кто-то позаботился о тебе, если я… не смогу заботиться о тебе. Я бы хотел, чтобы это был мужчина, который тебя любит.

Он крепче сжал мои пальцы, и оба кольца вонзились мне в плоть.

— Клэр, ты знаешь, чего мне стоит сохранить жизнь Рэндоллу? Я это делаю для тебя. Обещай мне, что, если время придет, ты вернешься назад к Фрэнку.

Он смотрел мне в лицо, его глаза были синими, как небо за окошком кареты.

— Я уже