Красный Марс - Ким Робинсон

— Ну хорошо, вы поймали нас, когда это было просто, — ответил мужчина лет шестидесяти с лишним. — И это было хитро. Но когда нас освободят, хотел бы я увидеть, как вы будете ловить нас снова. На данный момент ваши системы жизнеобеспечения такие же уязвимые, что и наши, только ваши более заметны.

— Что-то вы плохо осведомлены! Все эти системы не могут поддерживаться с Земли. Но там в распоряжении имеются огромные военные силы, которых у нас нет. Вы со своими друзьями пытаетесь воплотить свои фантазии о восстании в духе фантастического 1776 года, где колонисты освобождаются из-под гнета тирании, но здесь все не так! Все аналогии ошибочны, да еще и обманчивы, потому что они искажают реальность, истинную природу нашей независимости и земной мощи. Они не дают вам увидеть, что это лишь фантазии.

Я уверен, в колониях тоже было много добрых соседей-тори, которые убеждали в чем-то подобном, — ответил мужчина с ухмылкой. — На самом деле аналогия во многих отношениях хороша. Мы не просто шестеренки в механизме, мы люди, большинство из нас самые обычные, но есть и выдающиеся личности — мы скоро увидим своих Вашингтонов, Джефферсонов и Пейнов, уверяю вас. А также Эндрю Джексонов и Форрестов Мосби, жестких людей, которые умеют добиваться, чего хотят.

— Это глупости! — крикнул Фрэнк. — Аналогия ложная!

— Ну, это скорее метафора, чем ложная аналогия. Различия есть, но мы подходим к ним разумно. Не будем же мы стрелять в вас из мушкетов из-за каменных стен.

— Будете стрелять промышленными лазерами из-за стенок кратеров? Вы видите здесь разницу?

Мужчина хлопнул по видеокамере, будто та была комаром.

— Полагаю, настоящий вопрос в том, есть ли среди нас Линкольн.

— Линкольн умер, — резко ответил Фрэнк. — А подходящая историческая аналогия — это последний оплот народа, который не может принять текущую ситуацию. — И он оборвал связь.

Доводы были бесполезны. Равно как и гнев, и сарказм, не говоря уже об иронии. Можно лишь попытаться найти с ними общие фантазии. И он проводил встречи, старался изо всех сил, разглагольствуя о том, каким Марс был, каким будет, какое прекрасное будущее он может иметь, если здесь построить общество, которое станет специфически и органически марсианским по самой своей природе, «если сгорит без остатка вся та земная ненависть, все старые привычки, что не дают нам жить по-настоящему, создавать то единственное, что прекрасно в этом мире, черт побери!».

Бесполезно. Он пытался договориться о встречах с некоторыми из пропавших и однажды даже поговорил с некой группой по телефону, попросив их, если это возможно, передать Хироко, что ему срочно необходимо с ней пообщаться. Но было похоже, что никто не знал, где она находится.

А потом, в один день он получил от нее сообщение, присланное по факсу с Фобоса. В нем говорилось, что ему лучше поговорить с Аркадием. Но тот исчез где-то в Элладе и не отвечал на звонки.

— Напоминает чертову игру в прятки! — горько воскликнул он как-то раз, обращаясь к Майе. — Вы в России играли в нее? Я помню, как играл в прятки со старшими ребятами, дело шло к закату, а из-за бури на море было по-настоящему темно, и вот я бродил по пустым улицам и понимал, что никогда никого не найду.

— Забудь о тех, кто пропал, — посоветовала она. — Сосредоточься на тех, кого видишь. Пропавшие все равно будут следить за тобой. Неважно, видишь ли ты их или нет, отвечают они или молчат.

Он покачал головой.

Затем началась новая волна эмиграции. Он кричал на Слусинского, требуя от него срочно получить объяснения Вашингтона.

— Судя по всему, сэр, лифтовой консорциум поглотила «Субараси», ее активы размещены в Тринидаде и Тобаго, поэтому ей не нужно соблюдать интересы американского правительства. Представители компании говорят, что возможности строительства инфраструктуры теперь отвечают средней скорости эмиграции.

— Черт их возьми! — воскликнул Фрэнк. — Они не знают, что делают!

Он ходил по кругу, скрежеща зубами. Слова тихо вырывались из его уст, собираясь в произвольный монолог:

— Вы видите, но не понимаете! Это как то, о чем говорил Джон: некоторые части марсианской реальности не проходят сквозь космическое пространство — это не только ощущение здешней гравитации, но и ощущение, когда ты просыпаешься в своей комнате, идешь в ванную, а потом по дорожке в столовую. Так и вы понимаете все неправильно — вы надменные, невежественные, бестолковые сучьи дети…

Они с Майей сели на поезд из Берроуза до горы Павлина. На протяжении всей поездки он сидел у окна и смотрел на красный пейзаж, наблюдал, как все вздымалось, а затем понижалось там, где равнины. Окружающий мир то сжимался до пяти километров, то, когда они поднимались, растягивался до сорока, а то и до ста. Фарсида… Ее купол огромен. Словно что-то изнутри него рвалось наружу. Прямо как от нынешней политической обстановки. Да, они сидели на краю купола марсианской истории, и крупные вулканы готовы были вот-вот выстрелить.

И вот показалась она — гора Павлина, гигантская и сказочная, словно сошедшая с картины Хокусая[82]. Фрэнку стало трудно говорить. Он старался не смотреть на экран телевизора в передней части вагона — но новости все равно почти беспрерывно мелькали по всему поезду то в случайно услышанных обрывках разговоров, то в выражении лиц. Чтобы узнавать новости, смотреть телевизор вовсе не обязательно. Поезд двигался сквозь лес ахеронских сосен — крошечные деревца с корой, напоминающей черную жесть, и цилиндрическими пучками иголок, правда, желтых и осыпающихся. Он слышал, что здесь были некоторые проблемы с почвой — то ли слишком много соли, то ли слишком мало азота, точно они не знали. Фигуры в скафандрах взобрались на лестницу возле одной из сосен и собирали образцы больных иголок.

— Это я, — сказал он Майе еле слышно, когда она спала, — играю с иголками, когда поражены корни.

В шеффилдском офисе он встречался с новым руководством лифта, в то же время начиная новую серию параллельных бесед с Вашингтоном. Как оказалось, Филлис по-прежнему управляла лифтом, оказав «Субараси» помощь при поглощении.

Потом стало известно, что Аркадий находился в Никосии, недалеко по склону горы, и что вместе со своими последователями он объявил Никосию свободным городом, как Нью-Хьюстон. Никосия стала важной отправной точкой для исчезнувших. Можно было проскользнуть в Никосию и никогда больше не всплывать где-либо, так случалось уже сотни раз — так что, очевидно, там существовала некая система связи и передачи, подземная железная дорога, куда ни один внедренный агент не мог проникнуть.

— Давай съездим туда и поговорим с ним, — сказал Фрэнк Майе, когда узнал об этом. — Мне очень нужно встретиться с ним лично.

— Из этого не выйдет ничего путного, — мрачно проговорила Майя. Но, поскольку предполагалось, что там была и Надя, она поехала с ним.

Они спускались по склону Фарсиды молча, лишь наблюдая, как пролетают мимо обмерзшие камни. В Никосии станция открылась для их поезда, словно никто и не думал отказывать им. Но в небольшой группе, встретившей их, не оказалось ни Аркадия, ни Нади; зато здесь были Александр Жалин и Рауль. Уже в здании городского управления они позвонили Аркадию по видеоканалу, и, судя по закату за его спиной, он уже был во многих километрах к востоку. А Надя, как им сказали, вообще никогда не приезжала в Никосию.

Аркадий был таким же, как и всегда, — открытым и расслабленным.

— Это безумие, — сказал ему Фрэнк, обозленный из-за того, что не встретился с ним лично. — Вы не можете даже надеяться на успех.

— Можем, — ответил Аркадий. — Мы надеемся. — Его роскошная красная с проседью борода стала таким же символом революции, как если бы он был молодым Фиделем Кастро, готовым вот-вот ворваться в Гавану. — Конечно, это было бы проще с твоей помощью, Фрэнк Подумай об этом!

И прежде чем Фрэнк успел ответить, кто-то из находившихся за кадром отвлек Аркадия. Они вполголоса перекинулись парой слов по-русски, и затем Аркадий снова обратился к нему.

— Прости, Фрэнк, — сказал он. — Мне нужно кое-что сделать. Я свяжусь с тобой еще, как только смогу.

— Не смей уходить! — закричал Фрэнк, но связь уже прекратилась. — Черт тебя дери!

На линии появилась Надя. Она была в Берроузе, и ее подключили взамен Аркадия. В отличие от Аркадия, она была напряженной, резкой и недовольной.

— Ты не можешь его поддерживать! — воскликнул Фрэнк.

— Нет, — сухо ответила Надя. — Мы не общаемся. Мы по-прежнему держим связь по телефону, как и ты, насколько я знаю, но больше не используем ее напрямую. Незачем.

— Ты не можешь на него повлиять? — спросила Майя.

— Нет.

Фрэнк видел, что Майе трудно в это поверить: Надя не может повлиять на мужчину, не может им манипулировать? Да что с этой Надей не так? Он чуть не рассмеялся.