Мерзость - Дэн Симмонс

Я тряхнул головой. Подобные мысли ничем не помогут в нашей ситуации. Мы сидели на корточках вокруг уцелевших кислородных аппаратов.

— …По всей видимости, шерпы не станут спасаться бегством по перилам и лестнице в четвертый лагерь, поскольку знают, что эти… убийцы… просто запрут их там, — говорил Же-Ка. — Но то же самое справедливо и для нас. Восхождений в этой экспедиции больше не будет, не так ли, Ри-шар? Зачем же, ради всего святого, тащить эти кислородные аппараты назад на ледник?

Дикон вздохнул.

— Мы должны продолжить восхождение, если будет такая возможность, — тихо сказала Реджи.

— Зачем? — спросил я. — Неужели вы рассчитываете, что после всего этого мы продолжим поиски вашего кузена? Я хочу сказать… пожалуйста, подумайте об этом, леди Бромли-Монфор… четырнадцать шерпов мертвы, а двенадцать находятся во власти кровожадных садистов. Как вообще можно думать о том, чтобы вернуться на гору? И зачем… чтобы подняться на вершину?

— Нет, не на вершину. Теперь еще важнее найти тело Бромли, — настаивала Реджи.

— Она права, — сказал Дикон. Леди заморгала, явно удивленная этим быстрым согласием.

Я ничего не понимал, но заметил, как кивнул Жан-Клод. Он переводил взгляд с Реджи на Дикона и обратно.

— Целью нашей экспедиции были вовсе не поиски тела Персиваля по просьбе семьи, правда, Реджи?

Она прикусила нижнюю губу, на которой выступила кровь, казавшаяся черной при свете звезд.

— Нет, — наконец произнесла Реджи. — С самого начала. — Она посмотрела на Дикона. — Вы знаете, почему так важно найти тело Перси? Или убедиться, что никто другой его не найдет?

— Думаю, да, — прошептал Дикон.

— Боже мой, — пробормотала Реджи. — У нас есть общий друг? Который последнее время выписывает много чеков?

— Но предпочитает золото? — улыбнулся Дикон. — Да, миледи.

— Боже мой, — повторила Реджи и провела пальцами по лбу, словно у нее жар. — Мне и в голову не приходило, что вы тоже…

— Я не понимаю ни слова из того, что вы тут говорите, — вмешался Жан-Клод. — Но может, вам будет интересно узнать, что Наванг Бура ускользнул, воспользовавшись темнотой.

Дикон кивнул.

— Примерно две минуты назад. Он направился на север, к базовому лагерю. Возможно, хочет сбежать.

— Он не трус, — сказал Пасанг.

— Все шерпы не трусы, — согласился Дикон. — Одни из самых храбрых людей, которых я когда-либо встречал, — а после войны эти слова дорогого стоят. Но Наванг и остальные столкнулись с необычным явлением, которое их вера и традиции считают реальной угрозой.

— Что ты знаешь об их вере, Ри-шар? — В тоне Жан-Клода сквозило раздражение.

Ответила ему Реджи:

— Разве вы двое не знаете, что капитан Дикон давно перешел в буддийскую веру?

Я с трудом сдержал смех.

— Глупости. Ричард даже не хотел присутствовать на церемонии благословения Дзатрула Ринпоче.

— Не все буддисты верят в демонов и поклоняются статуям Будды, — сказал Дикон.

Моя улыбка погасла.

— Ты шутишь.

— Неужели вы не видели, как во время перехода ваш друг каждое утро молча сидел в позе лотоса? — спросил Пасанг.

— Oui. — Я слышал в голосе Же-Ка удивление и недоверие, схожие с моими. — Но мне казалось, что он… размышлял.

— Мне тоже, — сказал я. — Составлял планы на день.

— Люди, планирующие предстоящий день, не поют вполголоса «ом мани падме хум», сидя в позе лотоса, — заметила Реджи.

— Умереть, не встать! — воскликнул Жан-Клод.

Признаюсь, что в этот раз я не удержался от смеха. Интересно, где Же-Ка подхватил это выражение?

— Можно спросить, зачем мы тратим время на мои, возможно, необычные философские взгляды, — сказал Дикон, — когда нужно принять решение? Собирать ли нам шерпов в третьем лагере и спасаться бегством, или отправить шерпов — как только это будет возможно — на север, а затем впятером подняться на Северное седло, пока туда не добрались наши йети с «люгерами»? Или нам тоже удирать в долину?

— Сначала один вопрос, Ри-шар.

— Что ты хочешь знать, Жан-Клод?

— Когда ты стал буддистом?

— В июле тысяча девятьсот шестнадцатого, — прошептал Дикон. — Но, к счастью для нас всех, я плохой буддист. Если у меня будет возможность убить этих людей, которые лишили жизни наших шерпов, я убью их без каких-либо сожалений или колебаний. Тогда вы сможете называть меня бывшим буддистом.

Второй раз за последние двадцать четыре часа я почувствовал, как покрываются мурашками руки, а волосы на затылке встают дыбом. «Убить всех этих людей? Как, черт возьми, он это сделает, когда у них настоящее оружие, а у нас только маленькие игрушечные ракетницы?»

— Я пойду с тобой, куда прикажешь, — сказал Жан-Клод.

— Я тоже. — Был ли я искренен? Да.

— Я останусь с леди Бромли-Монфор, что бы она ни решила, — сказал Пасанг. — И буду исполнять приказы того, кому она подчинится.

Дикон потер лоб, словно не хотел снова принимать на себя командование в ситуации, когда люди будут убивать и сами могут погибнуть.

— Если мы вернемся на ледник и пойдем к третьему лагерю, повернуть назад уже вряд ли получится. Вы должны доверять нашим решениям… в данном случае — нашим с Реджи. За ней остается общее руководство экспедицией. На мне — восхождение и боевые действия.

— Вы можете сказать, почему поиски тела Бромли гораздо важнее, чем мы думали? — прошептал Же-Ка, обращаясь к Реджи.

Леди Бромли-Морфор снова прикусила окровавленную губу и посмотрела на Дикона.

— Если мы благополучно доберемся до четвертого лагеря на Северном седле, я скажу вам причину, — ответил тот. — Если же нам придется бежать в Шекар-дзонг и дальше на восток, лучше этого не обсуждать.

— Хорошо, — сказал Жан-Клод, как будто Дикон что-то объяснил.

Я пребывал в полной растерянности, но спорить не стал.

Далеко впереди, выше и восточнее нас, внезапно появилось красное свечение. Мы несколько минут молча наблюдали за ним.

— Это на леднике, — прошептала Реджи. — Ближе к нам, чем к третьему лагерю. Красный сигнальный огонь?

— Слишком долго горит, — покачал головой Дикон. — Даже для железнодорожного осветительного патрона.

— Жутковатый свет. — Реджи поежилась.

— Как будто кто-то открыл для нас врата ада, — сказал Жан-Клод.

— Знаете, это может быть ловушка, — предупредил Пасанг. — Приманка.

— Да, — согласился Дикон. — Но нам нужны пленные, чтобы понять, какого черта тут происходит и с кем мы имеем дело. Мы будем осторожны, но придется идти в их ловушку. Представим, что мы — ночной патруль на нейтральной полосе.

— А велики ли шансы остаться в живых после ночного патрулирования нейтральной полосы? — спросил я.

— Нет.

Дикон жестом приказал нам снять кислородные баллоны вместе с клапанами, резиновыми трубками и масками с алюминиевых рам и упаковать в наши почти пустые рюкзаки. Мы старались экономить силы и не шуметь.

Затем он махнул рукой, и мы снова выстроились цепочкой — Дикон впереди, Жан-Клод замыкающий, — и пригнувшись, почти бегом, под хруст «кошек», вгрызающихся в снег и лед, стали подниматься по лабиринту из занесенных снегом ледяных пирамид на открытое пространство ледника Восточный Ронгбук.

Глава 6

Красное свечение виднелось из-за леса кальгаспор и вертикальных ледяных плит на южной стороне большой трещины, которую мы пытались преодолеть с помощью лестницы, пока нашли другой путь, состоящий из спуска и подъема, в четверти мили к востоку, когда лестница просела. Ледяные глыбы к востоку от нашей главной тропы больше похожи на высокие, тонкие и острые, как бритва, вертикальные лезвия из почти прозрачного льда, чем на одиночные пирамиды внизу, в «корыте», и загадочное красное свечение исходило именно из этого лабиринта.

Дикон жестом приказал Жан-Клоду переместиться вперед, и мы последовали за нашим гидом Шамони через паутину невидимых, покрытых снегом трещин. Мы знали о трещинах просто потому, что видели их при свете дня каждый раз, когда поднимались или спускались по леднику, перемещаясь между вторым и третьим лагерями. Я понятия не имею, как Жан-Клоду удавалось обходить расселины ночью; облака по-прежнему висели низко, туман все так же тянулся к нам серыми щупальцами, а на небе не было видно ни одной звезды. Дикон довел нас до этого места почти на ощупь, где по памяти, а где при помощи шахтерского фонаря, который пристегнул к правой голени, и включал его лишь на долю секунду, освещая несколько футов снега, льда или камней впереди себя. Невероятно, но факт: почти каждый раз, когда он включал маленький фонарь, в десяти футах от него оказывалась вешка с красным флажком.

Когда мы приблизились к светящимся красноватым глыбам, Дикон перестал включать прикрепленный к ноге фонарь и повел нас в обход, на юг. Яркое красное свечение рассеивалось туманом, и казалось, что сам воздух стал алым.