Мир приключений. 1973 год, выпуск 2 - В. Болдырев

— Я не к врачу, мамаша.

— Знаем вас: “не к врачу”! Тут вот один пришел на минутку, бюллетень подписать, а сидит целых полчаса. Вот молодежь пошла, так и норовит без очереди пролезть.

— Да я здоров, мамаша.

— Все здоровы! Чего же тогда по больницам ходишь?

— Жену жду, — брякнул я первое пришедшее в голову объяснение.

— А что с ней? — участливо спросила старушка. Я неопределенно пожал плечами.

— Вот-вот, у меня тоже ничего определить не могут — и кардиограмму делали, и рентген. “Вы, говорят, здоровая…”

Видно было, что бабка села на своего любимого конька. Я, не вслушиваясь в ее рассуждения, кивал, поддакивал, не сводя взгляда с киоска. Наконец в киоск вошла пожилая полная женщина. Я, не дослушав старушку, поспешил к киоску.

— Здравствуйте, — обратился я к женщине, — я бы хотел спросить у вас…

— Киоск закрыт. — Женщина показала мне на плакатик.

— Я следователь. — Я протянул ей свое удостоверение.

— Следователь? — В ее голосе послышалось удивление. — По какому поводу? Наркотики отпускаю только по спецрецептам, все зарегистрировано, никаких левых дел. Если вам кто накляузничал, что я кому-то чего-то не отпустила, то это не потому, что для кого-то прячу лекарства, бывает, их просто нет.

— Я вовсе не по этому поводу, — успокоил я ее. — Как вас зовут?

— Спирина Мария Федоровна.

— Ну вот что, Мария Федоровна, — сказал я, видя, что к киоску торопится какая-то женщина с рецептом в руке, — где бы нам с вами поговорить? Много времени это не займет.

Допрашивать Спирину мне пришлось в кабинете главврача.

— Вспомните, пожалуйста, Мария Федоровна, не пришлось ли вам за последнее время продать кому-нибудь очки плюс восемь, плюс восемь с половиной?

— Ну как же, пришлось, — с готовностью ответила Спирина. — Две пары продала: одну в импортной оправе, а другую в нашей.

— Вы это точно помните?

— Конечно, а как же, товарищ следователь, плюс восемь редко кто спрашивает, это вот такие стекла. — Спирина пальцами с ярким маникюром показала предполагаемую толщину стекла. — Самые ходовые — это до плюс пяти. Шутка сказать, плюс восемь! Человек с таким зрением без очков почти ничего не видит.

— А кому вы их продали, не помните?

— Помню, — уверенно сказала Спирина. — Первую пару я продала одной старушке, Михаил Семенович их выписал.

— Кто это Михаил Семенович? — поинтересовался я.

— Наш окулист, — ответил главврач.

— Для кого она брала очки?

— Как — для кого, — удивилась Спирина, — для себя! Фамилию ее не помню, но можно спросить у Михаила Семеныча.

— А вы убеждены, что для себя?

— Конечно, она целый час мерила, говорит, что берет их для чтения.

— Ну хорошо, а вторую пару?

— Вторую у меня взяла Галя.

— Какая Галя?

— Галя Олейник. Наша процедурная сестра.

— Тоже для себя?

— Да нет, что вы?! — Спирина даже всплеснула руками. — Зачем ей, она женщина молодая, интересная и очки вообще не носит.

— А для кого же она их купила?

— Этого я не знаю. Подошла ко мне и говорит: “Мне нужны очки плюс восемь, нет ли у вас, Мария Федоровна?” Ну я ей и продала. Что мне, жалко, что ли?

— А рецепт она вам какой-нибудь давала?

— Нет, но я тут, товарищ следователь, никакого правила не нарушила, спросите хоть у Степана Ивановича. — Спирина кивнула в сторону главного врача.

— Да, тут нарушения нет. Как правило, пациенты помнят свой номер и, чтобы не терять время у окулиста, обходятся без рецепта, — подтвердил главный врач.

— Ну хорошо. Спасибо. Попрошу никого о нашем разговоре в известность не ставить.

— Конечно, конечно, — торопливо сказала Спирина.

— Могу я повидать эту медсестру? — спросил я главврача.

— Пожалуйста, пригласить ее сюда?

— Пройдемте лучше к ней.

— Как хотите.

Поднявшись на второй этаж, мы подошли к процедурной как раз в тот момент, когда из дверей выглянула женщина в белом халате и громко спросила у дожидавшихся больных:

— Кто еще на внутривенное?

— Это она, — сказал главврач и, жестом остановив поднявшегося с места больного, пропустил меня в кабинет.

— Хорошо, что вы зашли, Степан Иванович. Я сама к вам собиралась. Надо менять большой автоклав. Он уже никуда не годится, я тысячу раз говорила об этом Ерофееву, а он ноль внимания. — Женщина поправила пушистую прядь волос, выбившуюся из-под белой косынки.

— Об этом потом, вот товарищ к вам, Галина Сергеевна. — Слушаю вас. — Женщина спокойно посмотрела на меня.

— Скажите, Галина Сергеевна, вы покупали недавно очки внизу, в киоске?

— Очки? — Брови женщины удивленно полезли вверх. — Ах, очки. Покупала, а в чем, собственно говоря, дело?

— Какие очки вы покупали?

— Ну как — какие? Какие мне были нужны, такие и купила.

— Поймите, Галина Сергеевна, что я расспрашиваю вас об этом не из праздного любопытства.

— Ну хорошо. — Олейник недоуменно пожала плечами. — Я купила очки плюс восемь, в немецкой оправе, заплатила три рубля тридцать с чем-то копеек, но я все-таки не понимаю, почему вы меня об этом спрашиваете?

— А для кого вы купили эти очки? — не отвечая на ее вопрос, спросил я.

— Для одного своего знакомого.

— Какого знакомого?

— Знаете ли, — вспыхнула Галина Сергеевна, — я в достаточной мере взрослый человек, и потом, почему я должна отвечать на ваши вопросы?

— Мы так и не познакомились, простите: следователь Лазарев.

— Следователь? — В глазах женщины мелькнул испуг. — Боже мой, с Костей что-то случилось?

— Ни с кем ничего не случилось. Не волнуйтесь. И очень прошу вас вспомнить, для кого вы купили очки.

— Для своего знакомого Князева Константина Гордеевича.

Дверь отворилась, и в процедурную вошел высокий мужчина.

— Слушайте, товарищи, это нечестно, — забасил он. — Мало того, что ворвались без очереди, так еще сидите здесь целый час, а мне за ребенком в детсад идти.

Чувствуя, что разговор с Олейиик у нас будет долгим, я попросил Галину Сергеевну поехать со мной в райотдел. Когда мы спустились на первый этаж, я увидел, что киоск до сих пор не открыт, а Спирина о чем-то с азартом рассказывает регистраторше. Как видно, сохранить что-либо в тайне было выше ее сил.

В райотделе Олейник пробыла около часа. Из разговора с ней выяснилось следующее. Прошлым летом Галина Сергеевна решила провести отпуск на юге. Путевки в санаторий или дом отдыха ей достать не удалось, и поэтому она поехала на Кавказ, как говорят, “диким” способом, рассчитывая устроиться у кого-нибудь на квартире. В Хосте ей повезло — удалось снять койку.