Доктрина шока - Наоми Кляйн

Кредиторы в Вашингтоне очень быстро сообразили, как использовать цунами, потому что они уже делали нечто подобное раньше. Генеральная репетиция действий капитализма катастроф после цунами произошла вслед за ураганом «Митч», хотя этот эпизод привлек к себе мало внимания.

В октябре 1998 года на протяжении бесконечно длившейся недели Центральную Америку терзал ураган «Митч». Он обрушился на побережье и горы Гондураса, Гватемалы и Никарагуа, сдувая с лица земли целые деревни, и стал причиной гибели 9000 человек. Бедные страны не могли выкарабкаться из тяжелого положения без щедрой иностранной помощи, и они ее получили, но за это пришлось дорого заплатить. Через два месяца после катастрофы, когда страна еще была покрыта обломками, трупами и грязью, конгресс Гондураса принял законы, дающие возможность приватизировать аэропорты, морские порты и автодороги, а также разработал планы быстрой приватизации государственной телефонной компании, национальной электроэнергетической компании и части системы водоснабжения. Он отменил законы, которые готовили земельную реформу, что облегчило для иностранцев процесс приобретения и продажи собственности, и создал крайне благоприятный для бизнеса закон о добыче полезных ископаемых (закон разрабатывали промышленники), снизив требования относительно охраны окружающей среды и облегчив процесс выселения людей из жилья, если это требуется для разработки новых рудников и шахт16.

Подобное происходило и в соседних странах: за те же два месяца после урагана Гватемала объявила о продаже своей телефонной системы, такое же объявление сделала Никарагуа, кроме того, эта страна начала приватизацию электроэнергетической компании и нефтяной промышленности. По данным Wall Street Journal «Всемирный банк и Международный валютный фонд своим авторитетом поддержали продажу [телефонной компании], обещав выдавать примерно по 47 миллионов долларов ежегодно в течение трех лет и добиться освобождения от уплаты 4,4 миллиарда долларов внешнего долга Никарагуа»17. Разумеется, приватизация телефонной системы не имеет ни малейшего отношения к ликвидации последствий урагана, если только не рассматривать эту связь с точки зрения логики капитализма катастроф, которой руководствуются финансовые организации Вашингтона.

В течение ближайших лет эти продажи состоялись, часто по ценам намного ниже рыночных. Покупателями оказались в основном бывшие государственные компании других стран, которые ранее сами пережили приватизацию и теперь искали новое имущество по всему земному шару, чтобы повысить стоимость своих акций. Приватизированная мексиканская телефонная компания Telmex приобрела гватемальскую телефонную компанию; испанская энергетическая компания Uniyn Fenosa скупила энергетические компании Венесуэлы; Международный аэропорт Сан-Франциско, ставший теперь частной компанией, приобрел все аэропорты Гондураса. Никарагуа продала 40 процентов своей телефонной компании всего за 33 миллиона долларов, хотя Pricewaterhouse Coopers оценивала их в 80 миллионов18. «Разрушения дают шанс иностранным инвесторам», — заявил министр иностранных дел Гватемалы на Всемирном экономическом форуме в Давосе в 1999 году19.

К тому моменту, как цунами нанесло свой сокрушительный удар, Вашингтон был готов использовать модель урагана «Митч» на новом уровне, чтобы катастрофа не только привела к принятию отдельных законов, но и позволила корпорациям непосредственно контролировать процесс восстановления. Любая страна после такого масштабного бедствия, как цунами 2004 года, нуждается во всестороннем плане реконструкции для разумного использования иностранной помощи, который позволяет гарантировать, что средства будут потрачены по своему назначению. Но президент Шри-Ланки, испытывая давление Вашингтона, решила, что создание такого плана нельзя поручить демократически выбранным правительственным политикам. Вместо этого, всего через неделю после того как цунами опустошило берег, она создала новую организацию — специальную комиссию по перестройке. Именно эта комиссия, а не Парламент Шри-Ланки получит все полномочия для создания и введения в действие основного плана создания новой страны. В комиссию вошли самые влиятельные местные бизнесмены и финансисты. При этом разные виды бизнеса были представлены крайне неоднородно: из десяти членов комиссии пятеро непосредственно владели имуществом в туристическом секторе, они представляли самые крупные туристические компании страны20. В комиссию не вошли представители рыболовов или фермеров, там не было ни одного эксперта по охране среды, ни одного ученого или хотя бы специалиста по ликвидации последствий катастроф. Возглавил эту группу Мано Титтавелла, бывший король приватизации. «Это дает нам шанс построить образцовую страну», — заявил он21.

Создание данной комиссии было своеобразным государственным корпоративным переворотом с помощью стихийного бедствия. И как это происходило во многих других странах, демократические порядки в Шри-Ланке стояли на пути осуществления программы чикагской школы, что показали выборы 2004 года. Но когда граждане страны сообща решали самые неотложные проблемы, а политики отчаянно думали, как получить денежную помощь, можно было проигнорировать очевидную волю избирателей и руководствоваться принципами бизнеса, которые всегда стоят на первом месте для капитализма катастроф.

Каким-то образом всего за 10 дней, не покидая столицы, бизнесмены из комиссии по перестройке создали набросок плана реконструкции, куда входило все: от жилья до автострад. Именно в этом плане упоминалось создание буферной зоны с оговоркой, что это не касается отелей. Кроме того, комиссия распорядилась направить деньги, выделенные как средство помощи, на строительство скоростных автомагистралей и рыболовецких портов, что наталкивалось до катастрофы на сильное сопротивление. Сарат Фернандо, активист, занимающийся земельным правом, сказал мне: «Для нас эта экономическая программа является горшим бедствием, чем цунами, вот почему мы так отчаянно сражались против нее раньше и похоронили эту идею на последних выборах. Но теперь, всего через три недели после цунами, нам предлагают все ту же программу. Очевидно, что они к этому подготовились заранее»22.

Вашингтон оказывал комиссии по перестройке помощь в восстановлении примерно так же, как это делалось в Ираке: с помощью огромных контрактов с американскими компаниями. CH2M Hill, инженерно-строительный гигант из Колорадо, получил 28,5 миллиона долларов, чтобы наблюдать за работой других важнейших подрядчиков в Ираке. И хотя эта компания более прочих повинна в катастрофе при восстановлении Багдада, она получила другой контракт на 33 миллиона в Шри-Ланке (позднее он был увеличен до 48 миллионов) преимущественно на строительство трех портов для промышленного рыболовецкого флота и нового моста около Аругам-Бей, что входило в план превращения этого городка в «рай для туристов»23. Оба этих проекта — выполненные в рамках программы ликвидации последствий цунами — были бедой для первоочередных жертв цунами, поскольку траулеры отнимали у них рыбу, а владельцы отелей не хотели их видеть на берегу океана. Кумари на это сказала: «Такая "помощь" не помогает, она по-настоящему причиняет вред».

На мой вопрос о том, почему правительство США тратит деньги, собранные для помощи, на проекты, из-за которых пострадавшие от цунами должны будут покинуть родные места, Джон Варли, директор Программы соревнования USAID, ответил: «Не хочется ограничивать помощь, потратив все средства исключительно на жертв бедствия...

Пусть она принесет благосостояние всей Шри-Ланке, пусть станет вкладом в развитие страны». Варли сравнил этот план с работой лифта в небоскребе: при первом заходе он берет одну группу пассажиров и доставляет их на вершину, там они создают богатство, которое позволяет лифту вернуться вниз и поднять больше людей. Люди, которые ждут на первом этаже, должны понимать, что лифт вернется и за ними тоже — в конечном итоге.

Правительство США непосредственно потратило на рыбаков с маленькими лодками лишь 1 миллион долларов в виде гранта на «модернизацию» их временного жилья, куда их поместили, пока происходила реконструкция побережья24. Это указывало, что жилища из жести и ДСП были временными только по своему названию, а на самом деле были предназначены стать постоянным барачным поселком — такого рода жилища на всем Юге окружают большинство крупных городов. И людям, живущим в таких трущобах, никто особенно не хочет помогать, но с жертвами цунами дело обстояло иначе. Весь мир видел по телевидению, как они потеряли свои дома и хозяйство, и весь мир проникся глубоким чувством, что эти жертвы прихотей судьбы заслужили, чтобы им вернули потерянное — не с помощью экономики «просачивания благ сверху», но в виде непосредственной помощи, из рук в руки. Однако Всемирный банк и USAID понимали нечто такое, чего не понимает большинство из нас: что достаточно скоро все забудут о том, чем жертвы цунами отличаются от миллиардов безликих бедняков по всему миру, многие из которых уже живут в жестяных хижинах без водопровода. Появление таких жилищ стало таким же неизбежным спутником глобальной экономики, как и увеличение числа отелей с номерами по 800 долларов в сутки.