Гобелены грез - Роберта Джеллис

В ответ он услышал громкий, взволнованный возглас:

— Сэр Кенорн, милорд! — и тут же: — Нет, этого не может быть!

Хью вскинулся на стременах, крича:

— Кто зовет сэра Кенорна?! — но никто не отозвался, он не заметил того, кого очень хотел в то мгновение увидеть. Двое латников, открывших ворота, удивленно посмотрели в том же направлении, что и он, лишь после этого обратив к нему озадаченные лица. Хью теперь больше не сомневался, что идет по верному следу, и уже не думал о человеке, окликнувшем его, надеясь, что сумеет заставить сэра Лайонела, силой, если потребуется, удовлетворить его далеко не праздное любопытство.

То, что бросилось в глаза Хью, пока он ехал по внешнему двору, пересекал по второй подъемный мосту второй, тоже сухой ров и въезжал во внутренний дворик, доставило ему пищу для серьезных размышлений. Замок являл собой красноречивое свидетельство неистовой энергии и неукротимой целеустремленности его хозяев. Могучие крепостные стены, отличавшиеся необычайной шириной, были дополнительно укреплены совсем недавно — на многих камнях еще поблескивали свежие сколы, а известковый раствор, скрепляющий огромные кубические глыбы, еще сочился кое-где влагой. Вместе с тем суета во внутреннем дворике носила некоторые признаки дезорганизации: два кузнеца ссорились — ковать подковы или заниматься иным каким-то делом, а некоторые постройки, готовые лишь наполовину, — одной из них был новый птичник, а второй, еще более загадочный, некая пристройка над лестницей, ведущей к входу в главную башню, — казались брошенными их строителями на произвол судьбы. Впечатление запущенности и бесхозности усугублялось зрелищем обшивных досок, валявшихся повсюду прямо под чистым небом, и просеянного песка для строительного раствора, растасканного по всему двору.

Когда Хью спешился, ему пришлось окликнуть конюха, чтобы тот перехватил у него поводья Руфуса, — такое отношение к благородным гостям не лучшим образом свидетельствовало о хозяевах замка, а когда он поднялся по лестнице и спросил у кого-то из слуг, где он может найти сэра Лайонела, тот перепугался до смерти и бросился наутек. Догадавшись, что бедняга, как и все прочие, принял его за отца, Хью попытался остановить беглеца, протянув руку, но потерпел неудачу — слуга скрылся в узком проходе, выводившем, по предположению рыцаря, на боковую лестницу, остальные слуги тоже начали один за другим исчезать из поля его зрения. Хью насторожился, опасаясь подвоха, но, опустившись к двери и выглянув во двор, не заметил там не только латников, готовых отсечь ему путь к отступлению, но вообще каких-либо признаков подозрительной активности. Он стоял в нерешительности, положив одну руку на рукоять меча и нащупывая второй щит, чтобы быстро передвинуть его вперед в случае нападения, и поочередно обшаривал внимательным взглядом холл замка и внутренний дворик.

В холле тем временем установилась такая мертвая тишина, что он услышал отдаленный шорох легких шагов — кто-то спускался по лестнице. Хью бросился к лестнице, на ходу вытаскивая меч из ножен, и увидел там средних лет леди с грустным и озабоченным лицом, за которой следовала пожилая служанка. Леди, подойдя ближе и разглядев лицо нежданного гостя, судорожно вздрогнула и опустила глаза; служанка, бросив на него единственный, но внимательный взгляд, закрыла лицо руками и горько зарыдала.

— Прошу простить меня, — смущенно сказал Хью, бросая меч в ножны. — Я не хотел вас напугать. Только…

— Так ты все-таки пришел, — тихо сказала леди. — Сколько месяцев прошло, я уж начала думать, что Лайонел бредил.

— Бредил? — переспросил Хью. — О том, что видел Кенорна? Я как раз хотел бы поговорить с сэрам Лайонелом на эту тему.

— Лайонел умер, — она вздохнула, не поднимая глаз, потом пожала плечами. — Умер от ран, полученных в поединке с тобой, или от страха, неотвратимости наказания, а может быть, от горя и печали, терзавших его сердце.

Хью нахмурился, его охватила досада, хотя он чувствовал, что повода для разочарования пока нет. Он не сомневался в том, что обе женщины — и леди, с которой он разговаривал, и ее служанка — знали отца так же хорошо, как и человек, окликнувший его со стены внешнего двора, и он надеялся, что в замке или его окрестностях отыщутся и другие люди, которые знали сэра Кенорна. Пока несомненным было одно: мужчина, окликнувший его, поначалу удивился и обрадовался, лишь затем в его возгласе прозвучал страх, а служанка, тихо и беззвучно теперь плакавшая, едва держалась на ногах от ужаса, как, впрочем, и ее хозяйка. Хью не составило труда смекнуть, что с его отцом стряслось нечто ужасное, скорее всего именно здесь, в главной башне, о чем знали и леди, и ее служанка, а человек со двора, возможно, не имел понятия. Интересно, подумал молодой рыцарь, в чем же основная причина того, что леди прячет от меня глаза: в ненависти к человеку, послужившему причиной смерти ее родственника, сэра Лайонела, или угрызениях совести из-за того, что приключилось с отцом?

— Прошу прощения, миледи, — сказал Хью более холодно, чем позволил бы себе при иных обстоятельствах, — но не я бросил вызов сэру Лайонелу, это он вызвал меня на поединок, и я не мог отказаться от единоборства с ним без ущерба для рыцарской чести. Повторю только, что не хотел вас напугать. Все, чего я страстно желаю, это узнать побольше о сэре Кенорне, моем отце. Я хотел бы, знать, почему он не вернулся, как обещал, к моей матери…

— Потому, что его убили, — тихо ответила леди, а ее служанка вновь залилась слезами.

— Его убил сэр Лайонел? — голос Хью был резок и суров, в нем лишь слабой ноткой сквозило недоверие.

— Нет! — воскликнула леди. — Нет! Сэр Лайонел не убивал Кенорна, клянусь тебе в этом! Это старик, его отец!

Хью вздрогнул и яростно взревел, не пытаясь скрыть недоверие:

— Отец сэра Кенорна — мой дед — был здесь и убил сына на глазах сэра Лайонела?!

— И моих тоже, — вздохнула леди и рухнула на пол в глубоком обмороке.

Служанка взвыла, отовсюду из переходов и закоулков робко высунулись перепуганные лица слуг, но ни один из них с места не сдвинулся, чтобы помочь хозяйке или защитить ее. Хью стоял, словно громом пораженный, и в голове его крутилась одна-единственная мысль: что же делать с тем, о чем он только что узнал? Леди пошевелилась, и Хью опустился на колени рядом с ней. Служанка зарыдала еще громче, и Хью повернулся к ней.

— Прекрати скулить, — проворчал он, — я не собираюсь обижать твою хозяйку. Если знаешь, чем помочь ей, займись этим немедленно или позови кого-нибудь, кто разбирается в этом лучше. Затем он склонился над леди и сказал так мягко, как только мог: — Мадам, простите меня. Я не держу на вас зла. Пожалуйста, не бойтесь меня.