Нужный образ - Джеймс Хоран

Мы молча распахнули свои пиджаки, он цепко взглянул на нас, потом кивнул.

— Я дам показания, что звонил Барни Маллади, — он улыбнулся, — чтобы использовать его влияние на законодателей для получения фондов по борьбе с бедностью, чтоб мы могли начать здесь свою программу.

— К черту, — сказал Джош, вставая. — Нам не нужно твое сотрудничество. Мы распнем тебя. Мы поймали тебя на взятках от строительных компаний и на выплатах Барни. Кого, по-твоему, ты пытаешься обмануть?

Мы были уже в дверях его апартаментов, когда он остановил нас.

— Минуточку, парни, — умоляюще произнес он. — Может, выпьем?

— Можешь сам пить, — резко ответил Джош. — Будешь говорить или нет?

Мужчина с минуту изучал Джоша.

— Позвольте мне вызвать своего адвоката.

— Давай, вызывай поскорее, — распорядился Джош, бросая пиджак в кресло. — Мы не намерены торчать тут всю ночь.

В три часа утра мы ушли, получив другого свидетеля, готового к сотрудничеству, внесенного в расписание слушаний на следующий день.

Первым свидетелем был шеф полиции. Он дал показания, что звонил Барни и просил помощи в выяснении, не подслушивает ли его телефон полиция штата. А через неделю, говорил он, он получил загадочный звонок, советующий не пользоваться телефоном — частный номер, не внесенный в телефонную книгу. Он также признал, что звонил Барни и просил его использовать свое влияние, чтобы предотвратить рейды полиции штата по игорным заведением Лоуренса. Барни, как он говорил, пообещал, что прекратит рейды за неделю. Потом Келли представил документы, показывающие, как прекратились рейды полиции штата вскоре после того, как шеф полиции Лоуренса сделал звонок. Шеф давал показания около часа, расписывая картину коррупции, которая вызывала почти физическую тошноту.

Следующим был местный политический лидер. Он был до того напуган, что его еле было слышно за первым рядом зрителей. Он свидетельствовал, что звонил Барни и получил обещание «раскрыть» федеральные фонды для городских проектов строительства дешевых домов и на программу по борьбе с бедностью, которую поддерживает Вашингтон. Через три недели после его звонка позвонил Барни с известием, что фонды вскоре станут доступными. Подслушивание осуществленное Вилли, обеспечило основу для следующей серии бомб, которые действительно потрясли зал слушаний. Лидер, потирая лицо и ерзая на стуле, признал, что три компании, которые впоследствии получили заказы в 20000000 долларов по проектам, принадлежали ему самому, Барни Маллади и нескольким городским комиссарам и политикам. Он сказал, что 300000 долларов в качестве «гонорара за консультацию» было выплачено Барни через его нью-йоркскую строительную компанию.

После этих показаний мы ощутили, что по городу распространилась паника. Постоянно звонили адвокаты, предлагая своих клиентов в качестве «сотрудничающих» свидетелей. Казалось, нет такого секрета, как бы глубоко его не запрятали, который комитет не откопал бы.

— Подарки от сумасшедшего, — устало пробормотал Джош во время короткого перерыва. — Теперь ты понимаешь, до чего ценен был Вилли?

Потом он нетерпеливо добавил:

— Знаю, знаю. Ты хочешь спросить, стоило ли это того. Да, черт возьми, думаю, стоило. Полагаю, то, что здесь происходит, поможет уравновесить весы.

Показания других свидетелей описывали, как снимались «сливки» с верхушки рэкета и доставлялись в подвал Сити-Холла, смежный с полицейской штаб-квартирой, и бесстыдно делились. Как сказал один свидетель, всегда имелась «сумка для Барни», которую потом забирал Абернети в первую неделю каждого месяца.

Секретарша с лицом, напоминающим топор, поклялась, что шофер Барни забирал портфель, который она из осторожности помещала в сейф в конторе, но настаивала, что она не знала, что в нем содержится. Почему же она оставляла портфель в сейфе? Просто ей не нравится, когда вещи валяются на полу, чопорно отвечала она.

Шофер, который мудро бросил возить Барни, поклялся, что он брал портфель и отвозил его к Маллади.

Сладкие шоколадки Барни и правда хорошо платили ему. Но теперь я не думаю, что в его коробке оставался хотя бы десяток.

Думаю, именно это и было в голове у Барни, когда он пригласил меня в отель, где остановился. Я сообщил об этом Джошу и Келли, и они ответили: «Неприменно. Надо выяснить, что у него на уме».

Я нашел Барни в номере одного. Это был не лучший отель, и комнаты не напоминали «Уолдорф-Асторию», что, конечно, не улучшало его настроение. Он лежал на кровати, рубашка расстегнута, в руке банка с пивом.

— Самое меньшее, что вы бы могли сделать, это провести в городе свои чертовы слушания, — сказал он, кивая мне на кресло. — Хочешь пиво?

Пиво казалось прохладным и привлекательным, так что я принял предложение. Он вышел в спальню и вернулся с банкой.

— Я наполнил ее льдом и держу там, — объяснил он. Барни плюхнулся на кровать и хмуро посмотрел на меня.

— Вы знаете, что взяли меня за горло?

— Мы и рассчитывали на это.

— Я хочу заключить сделку. Не волнуйся… здесь не подслушивают. Я не такой, как вы, мошенники. Чего хочет ваш парень? Делегатов? Помощи в кампании? Ты можешь сказать.

— А в ответ?

— Перерыв в слушаниях. Никаких свидетельств.

— Барни, ты уже в супе. Бюро налогов потребовало от нас передать твои банковские счета. Каждый окружной прокурор штата возьмется за тебя.

Маллади хитро взглянул на меня.

— Позволь мне самому позаботиться об этом. Это моя головная боль. Но я не хочу никаких новых проблем.

Я поставил банку.

— Я передам твое послание.

— И ты замолвишь за меня словечко, старина?

Я посмотрел на его бледное, взволнованное лицо и вспомнил, как толпа переливалась через полицейскую машину, упавшего сержанта, рвущихся собак, вонючий подъезд, когда я впервые приехал в Лоуренс, разыскивая Келли и Лейси. Его хриплый голос метал в меня озадаченные вопросы, пока они не заглохли за дверью. Дайте ему хоть тысячу лет, Барни никогда не поймет.

В мотеле у Келли была лишь одна инструкция:

— Постарайтесь, чтобы завтра утром он вернулся на свое место свидетеля, — вот и все, что он сказал.

Утром Барни вернулся, но на этот раз он был совсем иным, не таким, каким я видел его в отеле. Заносчивость и атмосфера уверенности вернулись к нему, он улыбался каждому, проходя по запруженному коридору к залу заседаний.

— Я хочу сообщить тебе наш ответ, Барни, — сказал я. — Мы…

Он махнул рукой.

— Позволь сказать, сегодня мы уже не нуждаемся в этом, — заявил он. — Возможно, нам следует повторить слова великого американца Джорджа Вашингтона: «Пусть сегодня на страже стоят только американцы».

Честно говоря, он так и оставил меня стоять с открытым ртом.

Вскоре мы узнали причину уверенности Барни. Когда он занял место с широченной улыбкой, как у Чеширского кота, поднялся его адвокат и объявил, что его клиент хочет зачитать важное заявление. Получив на это разрешение, Барни рассчитано театральным жестом вытащил из папки длинное отпечатанное заявление и начал читать.

После первой же минуты чтения я ощутил холод. Когда я взгляну на Джоша, он выглядел пораженным.

Медленно и отчетливо Барни зачитывал выдержки из досье на Джентайла, которое, как он сказал, будет сердцем вашингтонской колонки Така Ларсена и его телепередачи. У Келли не дрогнул ни один мускул, но Джоунс подкручивал свой слуховой аппарат, бросая на Келли озадаченные взгляды, и наклонился, чтобы что-то ему шепнуть.

Закончив читать выдержки из досье, Барни принялся описывать, как Келли умышленно скрыл досье и намекнул на политическую сделку. Дальше больше. Ларсен обвинил комитет в том, что ему была дана информация об Эве Шмидт и о том, что она использовалась нью-йоркскими политиками для заключения сделок, но информация была скрыта, потому что «в связи с этим делом следователи комитета раскрыли имена высокопоставленных деятелей из Вашингтона».

Детективы из нью-йоркского отдела убийств, продолжал Барни, рассказали ему, что, без сомнения, есть какая-то связь между убийствами Эвы Шмидт, молодой немецкой иммигрантки, найденной в квартире Эвы на Сентрал-Парк-Вест, и подруги Джелло Молли Шапиро, которая была убита в мотеле в Вестчестере.

Так дальше и тянулось, и Барни постарался, чтобы каждое слово было занесено в протокол. Как и Ларсен, он вернулся к досье на Джентайла, сообщая о самых серьезных обвинениях.

Лучшее Барни приберегал напоследок. Ларсен сказал ему только сегодня утром, что большую часть информации он получил от Вилли в заказном письме через несколько дней после «бойни на Фили-Сквер», как называли случившееся газеты. Он приложил копии отчетов, которые сделал для Джоша Майклза и комитета вместе с детальным финансовым заявлением, которое подписал. Барни согласился, что письмо Вилли Ларсену было бессвязным и невразумительным, но штат Ларсена подтвердил самостоятельно большинства фактов. Они, в конце концов, нашли Сюзи Форест и ее мужа в Гонконге, где они делали телевизионный фильм. Муж Сюзи, как ее представитель, подтвердил всю историю о связи Джентайла с его невесткой, ее последующее самоубийство и помощь Джентайла в снижении залога за Чинга…