Чернее чёрного. Весы Фемиды - Найо Марш

— Он мог вам нравиться, а его жену вы любили?

— «Любил», — повторил Сайс, густо покраснев. — Что за слово!

— Хорошо, давайте зайдем с другой стороны. Она вас любила?

— Послушайте, вы что, считаете, что она меня подбила… или что я ее подбил или что-то в этом роде? Тоже мне — нашли Томпсон и Байуотерса![20] — не на шутку разозлился капитан Сайс.

— Интересно, а почему вы вдруг о них вспомнили? Потому что он тоже был моряком, а она, бедняжка, — неверной женой?

— Еще пара таких замечаний, и я точно пошлю за адвокатом!

— С вами трудно! — констатировал Аллейн, сохраняя спокойствие. — А вы можете дать нам одежду, в которой были вчера вечером?

— Зачем она вам?

— Ну, хотя бы для того, чтобы посмотреть, нет ли на ней крови Картаретта.

— Что за чушь!

— Так можете?

— Она, черт побери, и сейчас на мне!

— А вы не могли бы переодеться?

Капитан Сайс устремил взгляд своих голубых, с красными прожилками, глаз куда-то за горизонт и ответил:

— Как скажете.

— Благодарю вас. Вижу, что на время приступа люмбаго вы превратили гостиную в спальню. Так, может, вы переоденетесь в халат и шлепанцы?

Сайс так и сделал. От него попахивало виски, руки немного дрожали, но переоделся он с ловкостью бывалого моряка. Собрав снятые вещи в кучу, он перетянул их веревкой, завязал узел и передал Фоксу, который написал расписку.

Сайс резким движением затянул пояс на халате.

— Люмбаго больше не беспокоит? — участливо поинтересовался Аллейн.

Сайс не ответил.

— Почему бы вам все не рассказать? — предложил Аллейн. — Вы же сами отлично понимаете, что я все равно докопаюсь. Какого черта вы разыграли вчера приступ люмбаго? Из-за дамы?

Было бы неверно сказать, что при этом вопросе капитан Сайс покраснел, поскольку за время беседы его лицо и так приобрело бурый цвет, но сейчас оно потемнело еще больше.

— Так в чем была причина? — не унимался Аллейн. Фокс водрузил тюк с одеждой на стол.

— Я знаю, каково это, — бессвязно начал Сайс, показав рукой на Хаммер-Фарм. — Одна как перст в целом мире. Бедная Китти! Наверное, ей хотелось на кого-то опереться. Что вполне естественно. Вы видели эту пьесу? Ее поставили год или два назад. Я не любитель мелодрам, но там уж больно все правдиво. А в конце героиня выбрасывается из окна и сводит счеты с жизнью. Жаль ее!

— Вы имеете в виду «Вторую миссис Тенкерей»?[21]

— Ее самую. И лучше бы к ней относились по-другому, а то кончится тем же самым. Одиночество. Оно мне знакомо!

Его взгляд остановился на буфете в углу.

— И как тут быть? — Он посмотрел на столик с бокалом. — Предлагать выпить вам все равно бесполезно, — пробормотал он.

— Что верно, то верно!

— Что ж, — произнес он и, пробурчав что-то похожее на «Будем!» — опрокинул содержимое бокала в рот. — Вообще-то я собираюсь завязать с выпивкой, — пояснил он.

— «Это вполне безобидное и ручное создание, если правильно с ним обращаться», — процитировал Аллейн.

— И нет ничего предосудительного в том, чтобы дать ему волю, — неожиданно подхватил Сайс, — но только чем это чревато? Превращением в «мерзкого подонка и отъявленного лжеца».

— Справедливо. Но только мы обсуждаем не Яго и спиртное, а вас и люмбаго. Зачем…

— Ладно. Повторять нет нужды. Я просто думаю, как лучше ответить.

Он подошел к буфету в углу и вернулся с початой бутылкой виски.

— Мне нужно подумать. Вопрос чертовски щекотливый, — пояснил он, наливая себе солидную порцию.

— В таком случае, может, лучше обойтись без горячительного?

— Считаете?

— Это она так считает, — ответил Аллейн, демонстрируя свое непревзойденное умение огорошить собеседника.

— Вы о ком? — вскричал капитан Сайс в ужасе и сделал большой глоток.

— О мисс Кеттл.

— И что она?

— Она бы не одобрила, сэр.

— Она знает, что надо сделать, чтобы меня остановить, — пробормотал он. — А может, и нет. Но я ей не скажу, — добавил Сайс неожиданно низким голосом. — Я ей ни за что не скажу. Ни за что на свете!

— Боюсь, что вы действительно переборщили.

— Больше не стану начинать так рано. Впредь буду дожидаться, пока солнце не окажется над нок-реей. Я уже дал обещание.

— Мисс Кеттл?

— Кому же еще? — важно произнес Сайс. — А что?

— Отличная идея! — одобрил Аллейн и добавил как бы невзначай: — Так это, случайно, не из-за мисс Кеттл вы разыграли вчера вечером приступ люмбаго?

— А из-за кого же еще? — отреагировал Сайс, как будто у него заклинило передачу. — А что?

— А она знает?

Фокс пробурчал что-то нечленораздельное, а Сайс ответил:

— Мы слегка повздорили.

— Из-за люмбаго? — предположил Аллейн.

— Да нет же! Из-за этого. — Он показал на бокал. — Вот я и дал обещание. Начиная с завтрашнего дня. Нок-рея.

Аллейн в мгновение ока выхватил из сумки стрелу и сунул ее под нос Сайсу:

— А что скажете об этом?

— Стрела моя. Вы сами ее забрали.

— Нет. Это другая стрела. Ее нашли на Нижнем лугу у подножия холма. Если приглядитесь, то сами увидите разницу.

Аллейн сорвал лоскут с наконечника.

— Смотрите!

Сайс изумленно уставился на стрелу.

— Это кровь! — констатировал он.

— Похоже на то. А чья это кровь? Чья?

Сайс машинально провел рукой по редеющим волосам и ответил:

— Кошки.

4

По его словам, этой стрелой он нечаянно лишил жизни мать Томазины Твитчетт пару-тройку недель назад. Он сам обнаружил ее тело и, расстроившись, зашвырнул стрелу в ближайшие кусты. А потом отнес убитую кошку мистеру Финну, который отказался принять извинения, и они «повздорили», как он снова выразился.

Аллейн поинтересовался, не считал ли капитан опасным выпускать стрелы наугад в соседские угодья. Ответ был путаным и сбивчивым. Аллейн скорее догадался, чем понял из бессвязных объяснений Сайса, что между точностью стрельбы капитана и невоздержанностью в спиртном имелась прямая зависимость. После этого капитан замкнулся, и выжать из него что-нибудь еще не представлялось возможным.

— Судя по всему, — заметил Аллейн, когда они отъехали от дома Сайса, — напившись, капитан начинает воображать себя купидоном и мечет стрелы направо и налево, совершенно не задумываясь о том, кого они могут поразить. Опасная штука, но соседи, думаю, уже свыклись с этим и научились проявлять осторожность.

— Боюсь, — мрачно заметил Фокс, — мисс Кеттл питает напрасные иллюзии насчет своей способности изменить капитана к лучшему.

— Мой дорогой Фокс, вы даже не представляете, на какое самопожертвование способна женщина.

— С другой стороны, — уныло продолжил Фокс, — в определенном смысле такова ее профессия. И от этого никуда не деться.

— А вот мне кажется, что