Черная Книга Арды - Наталья Васильева

— Так, значит, калека? — все тем же жутким тихим голосом осведомился седой.

— Беру… свои слова… назад, — тяжело дыша, выговорил Делхар. Извинение явно далось ему через силу; словно завороженный, он не отводил взгляда от клинка противника. Тот меч убрал, и Делхар невольно вздохнул с облегчением, тыльной стороной кисти вытирая выступившую на лбу испарину.

— В чем еще хочешь испытать калеку? Что еще умеешь? Из лука на скаку стрелять? Или, может, врукопашную? Или в кузню пойдем, посмотрим, кто как с молотом управляется? Ну?

— Я же сказал — беру свои слова назад! — в голосе Делхара явственно слышалось: «Чего тебе еще нужно?» Он начал почему-то подозревать, что снова будет побежден, в какое бы состязание ни вступил с этим человеком. Признавать же себя побежденным ему не приходилось ни разу; да тут еще эти пятеро… мальчишка этот зеленоглазый… позор-то какой, подумать страшно, а если бы еще у здешнего Владыки на глазах…

— Глотку бы промочить, — мрачно буркнул он.

— Конечно-конечно, не извольте беспокоиться. Великая честь — принимать в Твердыне столь доблестного и обходительного воина, не каждый день встретишь такого, — процедил сквозь зубы светловолосый сероглазый Льерт-ай.

— Оставь его… С самоуверенностью расставаться не так легко, — спокойно откликнулся седой. — Что ж, вина выпить — это можно. Идем, благородный Делхар ирайно-Кийт' ай.

— Жаль, Повелителя Воинов здесь нет, — сверкнул глазами черноволосый юноша, — не отделался бы так легко!..

— Не вмешивайся, Хоннар; вот получишь меч — тогда и говори. А ты, Тано, правда… уступи мне его ненадолго. Сдается мне, нам с благородным Делхаром есть что обсудить.

— Нет, Льерт-ай.

— Ну, почему же… — сдавленно проговорил Делхар, с трудом сдерживая закипающую ярость.

— Нет, — не повышая голоса, повторил седой, но короткое это слово прозвучало так властно, что спорить больше не стал никто. — А все ваши разногласия вы вполне можете выяснить за чашей доброго вина.

…Первый кубок выпили в мрачном молчании. После второго напряжение несколько ослабело; после третьего черные воины уже казались Делхару отличными парнями («Ну и забористое же вино тут у них!..»), о чем он не замедлил им сообщить — правда, к некоторому его разочарованию, известие это в восторг никого не привело, но смотрели на него, по крайней мере, уже без прежней холодной враждебности. Только зеленоглазый Хоннар все еще хмурился.

Седовласый перчаток не снял почему-то и за столом. Пил он с выражением какого-то мрачного интереса на лице, словно любопытно было, что с ним будет, — и, судя по всему, не пьянел совершенно. Уже Льерт-ай завел малопонятный Делхару разговор о различных взглядах на устройство мироздания со смуглолицым Тирнаном, а узкоглазый невысокий воин, чьего имени Делхар так и не сумел запомнить, обсуждал с широкоплечим Ахтаниром различные приемы боя — словом, застолье как застолье… Только Хоннар, тихо подойдя к седовласому, спросил растерянно:

— Тано, зачем ты это делаешь?

Тот, медленно обернувшись, посмотрел на юношу да так ничего и не ответил. Он вообще все время молчал, а странные его светлые глаза, словно бы пеплом, подернулись непонятной тоской.

— Хрш… хр… храшо тут у вас, — заплетающимся языком проговорил Делхар. — Я б того… остался даже… Одно худо: баб тут у вас нет. Как ж без их-то… Вот ты, — он махнул рукой с пустым кубком в сторону седого, — скажи мне: у т-тебя баба есть?

— Что?..

— Баба, грю, есть у тебя?

— Нет. Я один, — сказано было со спокойной горечью, словно тот, кого называли — Тано, давно смирился с тем, что — один, и ничего другого от своей судьбы не ждал.

— А че так? Парень ты того… хоть куда…

— Я сказал — нет. Оставим этот разговор.

Делхар похлопал глазами; на его лице отразилась какая-то смутная мысль, сначала приведшая его в растерянность, а потом, как видно, рассмешившая:

— Ты че… — он прыснул и примерился было хлопнуть седого по плечу; тот отстранился, — че… не можешь, что ли?..

И мгновением позже осознал, что рука в черной перчатке сжимает отвороты его куртки, что ноги его по какой-то непонятной причине не достают до пола, — и близко-близко увидел ледяные яростные глаза седовласого. Тот одним движением отшвырнул человека в кресло и прорычал:

— Я сказал — замолчи!

В зале повисло напряженное молчание. Седовласый стоял у окна, ни на кого не глядя; прежним ровным тихим голосом без тени теплоты проговорил:

— Вы, молодой человек, забываетесь. Вы преступаете рамки приличий.

Делхар потряс головой, почти трезвея, ошеломленный этой внезапной вспышкой:

— Ты… того, ты меня прости… вот же, видишь ты… хорошего человека обидел…

Он огляделся, ища поддержки у воинов, и в это время услышал спокойное:

— Я не человек.

— Тоись… к-как это?

— Так. Как видно, игра затянулась. Что ж, достойный Делхар, можете теперь рассказывать, что вы пили с самим Владыкой Севера — кажется, у вас меня называют так? Мне, конечно, весьма лестно…

— Ну, парень, и здоров же ты заливать!..

— Молодой человек, прошу простить меня, но, в конце концов, я на несколько тысяч лет старше вас, и это дает мне право на некоторую толику уважения с вашей стороны… возможно.

— Да ну, парень… слышь, не морочь мне башку, че ты… человек как человек… ну, сболтнул я с пьяных глаз, с кем не бывает…

— Тано, — странным голосом спросил Хоннар, — и ты что, после всего этого его здесь оставишь?

— Пускай остается, если захочет, — устало сказал седой. — Человек как человек. Пить только не умеет.

…На рассвете Делхар проснулся мгновенно, словно толкнул его кто. На пороге его комнаты стоял, пристально его разглядывая, давешний зеленоглазый юноша, Хоннар.

— Тебе здесь чего? — настороженно поинтересовался Делхар.

— Тано просил показать тебе Твердыню, — похоже, Хоннару поручение особой радости не доставляло. — Это долго. Идем, поешь сначала.

— …Здесь библиотека.

— Чего?

— У вас что, летописей нет?

Делхар нахмурился, соображая. Зеленоглазый Хоннар поспешил ему на выручку:

— Читать и писать умеют у вас? Записывают историю вашего народа?

— А! — просиял Делхар. — Нет. У нас песни слагают. Такие песни!.. Хочешь, спою?

— Нет-нет-нет, — Хоннар впервые улыбнулся. — Только не здесь. Помешаем людям. Но я все рассказываю — а ты ни о чем не спрашиваешь…

— Угу. Я все узнать хотел: вот ты все говоришь — учитель, учитель… Но «учитель» — ремесло разве? Кузнец — понимаю: учит ковать металл, мечи делать, наконечники стрел, чаши для пира. Воин — понимаю: учит сражаться, чтобы врага убить и выжить самому. Охотник — стрелять из лука, ходить бесшумно, читать следы, выслеживать добычу. Лекарь — в травах разбираться, лечить раны и хвори. Он — чему тебя научил?