Осел и морковка (СИ) - Анна Стриковская

Про Кружево королевы Армандо слыхал и не раз. Проведя последние полгода среди моряков, он наслышался баек об этом гиблом месте. Если бурей корабль относило туда, то шансов спастись практически не было. А они своей волей собираются сунуться демонам в зубы!

— Но это же очень опасно! — не выдержал Армандо, — Там мы все можем погибнуть!

— Лучше так, чем снова попасть в плен. Граф жесток, для него нет худшего греха, чем любовь к свободе. А мы его самого в плен захватили. Он постарается сторицей нам отплатить за то, что мы сделали. Гибель во время кораблекрушения по сравнению с этим — детский лепет. Если мы сознательно пойдем, чтобы спрятаться в Кружеве королевы, у нас есть шанс, в противном случае — никакого.

Старый морской волк был прав и Армандо невольно восхищался его решимостью. Заодно порадовался, что никто здесь не знает о свойствах клятвы Карвера и не будет настаивать на убийстве графа. Если бы они знали, что от этого разом погибнуть все возможные преследователи…

— Хорошо, делайте как знаете. Вы капитан. Если нужна будет моя помощь, скажите. Я пока полежу, нужно восполнить магию.

Но для начала он заглянул на камбуз. Там под присмотром Лапунды орудовали три женщины. Все они соорудили себе наряды из тряпок герцога и маркиза: напялили кружевные рубашки, шелковые панталоны, прикрыли все бархатными жилетками, которые были им до колен. Из рубашек, только более простых, без кружев, были и фартуки, которыми они прикрыли импровизированные костюмы. Головы бедняжки повязали яркими цветными платками, которые с некоторых пор знатные люди использовали вместо поясов.

Две из них неловко копались, для них это дело было явно новым, незнакомым, а вот третья резала, солила, мешала ложкой и командовала первыми двумя, как будто всю жизнь этим занималась. Это была та самая, которую избивал герцог, можно было догадаться по синяку на скуле.

Армандо предположил, что первые — знатные дамы, а третья — простолюдинка, и попал пальцем в небо. Увидев того, кому они были обязаны свободой, боевая дамочка представилась:

— Клодина, баронесса Видзирен. А это Сальва и Ровена, купеческие жены.

Она подчеркивала свое происхождение, чтобы никто не думал смешивать ее с остальными. Армандо поклонился.

— Мое почтение, баронесса. Я Армандо Бастиан, маг — иллюзионист из Кармеллы. Не уверен, что скоро смогу вернуть вас вашим семьям, но больше никто вас принуждать и обижать не будет, даю слово.

Дама в нелепом наряде сделала перед ним придворный реверанс.

— Даже за одно за это я буду вам вечно признательна. Вам и капитану Лапунде. Он нас защищает.

Это был прямой намек, чтобы он не забирал Лапунду с собой. Но Армандо и не планировал этого делать: трем женщинам на галере, набитой давно не знавшими близости мужчинами нужна была надежная защита. Здоровый как бык Ансельмо все равно не был приспособлен для морского дела, так пусть побережет пленниц графа. Сем так будет спокойнее.

Прогнозы капитана насчет погони оправдались незадолго до заката. На горизонте за их спинами вдруг показался парус, который быстро рос.

Такое чувство, что на бриге точно знают, куда направляется галера с беглецами. Но откуда?

Тут Армандо вспомнил об артефакте, помогавшем кораблям держать связь. Демоны, у него башка совсем дырявая! Нужно срочно утопить эту гадость, а то он приведет к ним погоню как по веревочке!

Амулет связи нашелся в каюте капитана, маленькой, зато набитой всякими навигационными приборами и приспособлениями. Небольшой диск с прозрачным камнем лежал в коробочке на столике. Армандо, торопясь, схватил его, выбежал на палубу и со всего размаху бросил в море. Затем дал отмашку: можно менять курс.

Вспомнив, как уходили от погони на "Филомене", Армандо попросил на камбузе раздать всем похлебку, силы сейчас понадобятся, а затем предложил капитану сделать галеру невидимой. Часа два он сможет подержать завесу. За это время галера и бриг должны разминуться и потерять друг друга.

Капитан кивнул и начал командовать, намереваясь сменить курс.

Армандо лег на палубу, чтобы сэкономить силы, и начал раскидывать над галерой родной и привычный полог невидимости. Плававший на "Филомене" Жоан готов был в ладоши хлопать: мерцающая дымка делала все если не невидимым, то незаметным. Любой предмет приобретал для наблюдателя вид и окраску того, на фоне чего находился. Сейчас галера сливалась с морем. На всякий случай капитан приказал спустить парус, чтобы его ненароком не заметили, и посадил на весла всех, кого смог.

Через два часа впору было хлопать в ладоши и кричать от радости: бриг снова исчез за горизонтом, только теперь в совсем другой стороне. Они благополучно разминулись.

До вечера была еще куча времени и я все успела. Сходила на постоялый двор, пообедала и забрала Бака с повозкой. Устроила ослика в герцогской конюшне. Лошадей там было мало, зато благодаря этому осталось много сена и овса, так что мой любимец голодать не будет. Сунула ему морковку в качестве поощрения и упросила конюха перетащить мои вещи в башню.

Он так и не догадался, куда девалась повозка и откуда взялся большой деревянный ящик, но доставил его по назначению.

Я решила обосноваться в спальне. В гостиную зайдет любой, лаборатория находится под землей и имеет всего один выход (может и больше, но я про них ничего не знаю), из верхних покоев тоже в случае чего не выберешься, а до окон спальни достают толстые стволы старого дикого винограда. Тонкие, но крепкие, по опыту знаю. Меня, по крайней мере, выдержат. И влезешь, и вылезешь, если припрет.

На ужин меня позвали к герцогу в зал, соседний с тем, что я уже вычистила. Надо будет завтра о нем позаботиться. Оказавшись перед своим прибором, порадовалась, что пообедала в городе. Этот очаровательный птенчик сидел за огромным дубовым столом, за которым легко разместились бы пятьдесят человек, и с тонкого хотейского фарфора ел то, что крестьянин обычно есть в годы бескормицы. Солдатская серая каша, серый же хлеб, жалкий кусочек солонины, у которой жир уже немного пожелтел… Мы с бароном оказались его единственными сотрапезниками и подали нам то же самое. Самым приличным на столе были молоко, мед и душистый чай.

Право слово, на постоялом дворе были нормальные продукты: мясо, масло, сыр, а тут ничего.

Барон сидел рядом с герцогом, на тарелке у него было все то же самое, но разница была очевидна: герцог свою порцию лопал так, что за ушами трещало, а барон уныло ковырялся в тарелке.

Что‑то у меня картинка не сходится. Этот Годфруа не выглядит недокормленным, голодным и обиженным судьбой. Наоборот, морда лоснится от хорошего питания. А вот красавчик бледный да тощий, так и хочется подкормить. Значит… Значит, барон добирает где‑то еще, а с сюзереном не делится.