Итоги Второй мировой войны. Выводы побеждённых - Немецкие Специалисты

Наибольшей нашей ошибкой оказалось все же то, что мы не имели окончательно сформулированного решения о судьбе России и русского государства. Сторонники крайних мер говорили о необходимости лишить русских всякой государственности и за их счет ускорить развитие всех остальных народов и в том числе финнов и немцев. Но даже в самой Германии раздавались и такие голоса, которые призывали создать свободное от большевизма русское государство в его старых границах, где нерусские народы пользовались бы правом автономии.

Таким образом, во время второй мировой войны Германия не смогла привлечь на свою сторону ни один народ ясным обещанием перспектив. Тот, кому удалось ближе познакомиться хотя бы с одним из многочисленных народов Европы, знает, что его интересы совершенно не соответствовали стремлениям и чаяниям других народов, расходились с интересами Германии и совсем не удовлетворялись обстановкой общей нерешительности. Германия не сумела разобраться в претензиях Испании, Италии и Франции, равно как и не смогла понять национальных стремлений хорватов и сербов, венгров и румын, поляков и украинцев, литовцев и белорусов, финнов и русских. У многих специалистов создалось такое впечатление, что Германия в национальном вопросе очутилась между двух стульев.

Судьба военнопленных

Столкновение государств и народов воспринималось каждым отдельным немцем, как встреча с представителем ненемецкой национальности. Первыми встречались солдаты. Здесь вступали в силу параграфы и положения Женевской и Гаагской конвенций о порядке сдачи в плен и обращения с военнопленными. В большинстве случаев военнопленным, попавшим в руки немцев, приходилось переносить общие для всей Германии трудности снабжения, совершать утомительные марши, подвергаться опасности быть уничтоженным авиацией западных держав и жить в этой обстановке под контролем и надзором со стороны государств-посредников и Международного комитета Красного Креста вплоть до самого конца войны. Это относится прежде всего к офицерам, в том числе и к офицерам польской армии, попавшим в плен в 1939 году. Нарушить Женевскую конвенцию Германии не удалось, несмотря на то, что подобная мысль высказывалась довольно часто. Правда, некоторым военнопленным пришлось испытать большие жестокости и лишения, но, как правило, несмотря на отдельные выходки со стороны слишком распущенных людей, обращение с военнопленными было весьма корректным. Рядовые и унтер-офицеры, которые направлялись из лагерей на работу к крестьянам или ремесленникам, чувствовали себя в общем настолько хорошо, насколько это было возможно в условиях ненадежности их положения. В отдельных случаях они, конечно, становились объектом грубости со стороны хозяев, но коллективная ненависть не встречала их нигде. Несколько щекотливым является вопрос о том, как обращалось немецкое население с летчиками западных держав, совершавшими вынужденную посадку в районах, где частые налеты авиации противника создавали атмосферу большого нервного напряжения. Ответить на этот вопрос невозможно, ибо в нашем распоряжении нет достаточных материалов. Но здесь уместен контрвопрос о том, каким образом воспринимали западные союзники в 1945 году во время оккупации Германии каждый даже самый незначительный перегиб со стороны немцев, допущенный в момент общего возбуждения.

Что касается защиты прав военнопленных, изложенных в Гаагской конвенции, то нужно признать, что эта защита не была обеспечена всем военнопленным на протяжении всего пребывания их в плену. Приказы, которые отдавались солдатам, охранявшим военнопленных, и которые они не могли не выполнить, не роняя при этом своей воинской чести и достоинства, способствовали иногда нарушению международного права в отношении тех или иных групп военнопленных. Распоряжение не брать в плен диверсантов было издано, разумеется, не из ненависти к ним, оно было продиктовано суровыми условиями военного времени. Отдельные случаи жестокого обращения с военнопленными, как например расстрел английских офицеров после неудачной попытки к бегству из лагеря Саган или казнь итальянских офицеров и солдат после их капитуляции на острове Кефалонии, могли иметь место только потому, что у немецких солдат, принимавших участие в этих расстрелах, притупилось, а то и совсем отсутствовало чувство ответственности за свои поступки. Случаи нарушения норм международного права в отношении польских военнопленных наблюдались только в лагерях для военнопленных и в трудовых лагерях. Что касается крестьян, то они нисколько не изменили отношения к «своим» полякам. Вообще же население, как правило, не проявляло к военнопленным никакого интереса, потому что оно и без того было перегружено своими обязанностями, связанными с работой и воздушной войной. Страдания военнопленных не вызывали у наших людей никакого ответного чувства только потому, что они сами находились почти в таком же положении. Если военнопленным приходилось выполнять особо трудную и тяжелую работу, то в глазах населения их участь была нисколько не хуже участи немецких солдат, сражавшихся на фронте. Народ смотрел на пленных без ненависти. вероятно, потому, что он был слишком ошеломлен войной и всем происходящим вокруг.

Отношение к советским военнопленным было несколько другим. Это отчасти объясняется тем, что Советский Союз не подписал Женевской конвенции, что вызывало справедливое возмущение у немецких солдат и гражданского населения. Но большей частью суровое обращение с ними обусловливалось объективными трудностями. Массы военнопленных умирали потому, что их размещение, продовольственное снабжение и транспортировка были исключительно плохими. Тяжелые условия работы и скверное питание в лагерях были лишь отражением той участи, которая могла ожидать нас самих в Советском Союзе, если бы мы находились там в качестве военнопленных. Безразличное отношение немцев к советским военнопленным объясняется еще и тем, что они совсем не знали русских как людей и почти не встречались с ними до войны. Кроме того, уже во время войны к нам часто проникали известия о том, как обращались с немецкими военнопленными в Советском Союзе, и это, конечно, отнюдь не способствовало росту симпатии к советским военнопленным. Большую роль сыграла и немецкая пропаганда, объявившая всякого русского и в особенности нерусского советского солдата человеком «низшего» происхождения. Тяжелая обстановка на фронтах также подействовала на обращение с военнопленными. Правда, следует отметить, что немцы сразу же изменяли свое отношение к военнопленным, когда видели их работающими на общее благо, как например при очистке и восстановлении кварталов и районов, разрушенных авиацией противника.

Нельзя также забывать, что во многих странах, как например в Норвегии, Голландии и Греции, военнопленные зачастую немедленно отпускались на. свободу. Германское правительство считало, что этим оно способствует примирению немецкого народа с народом оккупируемой страны.

Немецкие солдаты и их отношение к другим народам

В оккупированных областях и в районах боевых действий. расположенных за пределами Германии, немецкий солдат встречался с чужими народами на их собственной земле. Эти встречи были столь же разнообразными по своему характеру, как и инструкции, определявшие поведение солдат на оккупированной территории. Неодинаковым было и отношение к ним со стороны гражданского населения оккупированных районов. Не принимая в расчет отдельных, иногда совершенно неизбежных эксцессов и случаев недисциплинированности, наиболее частых в момент вступления немецких войск в какую-нибудь область, за которые, кстати сказать, немецкие военнослужащие весьма строго наказывались германскими военно-полевыми судами, можно утверждать, что внезапная оккупация какого-либо района только ошеломляла его население. Солдаты хорошо снабжались, и поэтому случаи грабежей и мародерства были весьма редки. В походах первых лет войны солдаты чувствовали, что выполняют великую задачу, и всячески стремились к тому, чтобы расположить к себе население оккупируемых стран. Они были очень дисциплинированы, но вместе с тем испытывали глубокое уважение к себе и несокрушимую веру в собственную правоту, что придавало их поведению простоту и скромность. Военнослужащие младших возрастов постоянно помнили о призывах к установлению мира между народами, с которыми к ним обращалось правительство перед началом войны, и потому они с глубоким уважением относились к памятникам европейской культуры, встречавшимся им на чужой земле. Так проходила оккупация Голландии, Бельгии, Франции, Дании, Норвегии, английских островов в проливе Ла-Манш и Греции. Немцы завоевали себе уважение народов Богемии и Моравии. Наиболее корректным их поведение было там, где они проходили через союзные с нами страны и прежде всего через Италию, Румынию и Болгарию.